О профессии переводчика
История не располагает данными о самом первом представителе нашего ремесла. Насколько мне известно, впервые упоминает переводчиков в литературе Плиний, когда пишет, что в Диоскурии постоянно работало уже 130 переводчиков.
Распад Римской империи, казалось, похоронил и эту профессию, мы знаем, что на соборах католического духовенства в эпоху раннего средневековья святые отцы выступали со своими аргументами кто на латыни, кто на греческом, кто на древнееврейском и, говоря одновременно, не могли ни понять, ни убедить друг друга…
Когда вновь завязались торговые отношения между Востоком и Западом, наши предки-переводчики снова стали входить в милость. Ко двору султанов приходили внешнеторговые посредники, знающие западные языки, – «драгоманы»; название это, вероятно, происходит из древнеарабского «тарджуман» (посредник) или англосаксонского «друг герман» (слуга, работник). День поработав на синхроне, я склонна думать, что верна, скорее, вторая этимология.
А. Наима в своей книге «Annals of Turkish Empire» упоминает одного-единственного драгомана, который говорил на четырнадцати языках и который, кстати, был венгром.
Сейчас уже странно слышать, что в эпоху Возрождения профессия устного переводчика расцвела потому, что венецианские и генуэзские князья не понимали языков друг друга и говорить могли только через переводчика. Как в свое время скульпторы и художники, наши предки-переводчики имели своих меценатов и порою входили в число придворных. Но меценатство оказывалось больше гнетом, чем покровительством. И если художники стали освобождаться от него в начале прошлого века, то устные переводчики – только столетием позже. В начале нашего, двадцатого века переводческая профессия родилась заново как независимое поприще, как восьмая сестра семи свободных искусств («septem artes liberales»). Однако приличествующую ей роль она обрела, а точнее, стала обретать, когда после второй мировой войны стали вырисовываться перспективы мирного сосуществования народов. Этот исторический поворот принес с собой прежде всего количественные изменения. До сих пор регулярные международные отношения осуществлялись посредством дипломатических корпусов, у которых был общий язык – французский. Интересный факт: после крушения наполеоновской империи на Венском конгрессе, в 1815 году, переговоры о способах изживания французского влияния представители Священного союза вели на французском языке.
Через 130 лет, в 1945 году, человечество стало искать возможности сотрудничества в политической, экономической и культурной областях по столь многочисленным и разнообразным вопросам, что положение переводчика решительным образом изменилось. От ведущих переговоры не всегда было возможно требовать, помимо профессиональных знаний, соответствующих им знаний языковых. Потребность в переводчиках уже не могли удовлетворить те женщины и мужчины, которые говорили на двух или трех языках по стечению личных обстоятельств. Началась планомерная подготовка переводчиков в специальных школах, разновидностей которых насчитывается в настоящее время много. В настоящее время нет такого крупного или среднего города в Европе, который не гордился бы своей переводческо-языковой школой или кафедрой при университете или институте. Профессия переводчика, за исключением ряда стран, стала наиболее хорошо оплачиваемой. И неудивительно: ведь она требует от человека предельного напряжения всех его душевных сил и умственных способностей, сопряжена с огромной ответственностью и зачастую полностью лишает переводчика права принадлежать себе; к усилиям и волнениям, связанным с этой деятельностью, невозможно привыкнуть, несмотря на самые замечательные навыки.
Общественное мнение, как правило, не проводит к резкой дифференциации внутри лагеря устных переводчиков. У нас в Венгрии вплоть до Освобождения, то есть до 1945 года, многие думали, что «все крестьяне одинаковы», и лишь в период социалистического преобразования деревни «обнаруживалось», что есть бедняки, середняки и кулаки, что есть крестьяне овощеводы, хлеборобы, скотоводы и т.д. Распространенным заблуждением является также стричь под одну гребенку сопровождающих (линейных) переводчиков, переводчиков-«дипломатов» (ведущих различные двух– и многосторонние переговоры) и переводчиков-синхронистов (работающих в специально оборудованных кабинах на международных совещаниях, конференциях и съездах). А ведь ко всем ним предъявляются очень разные требования, велика разница и в оплате их труда, по крайней мере должна быть достаточно велика. Переводчиков-сопровождающих привлекают различные организации, принимающие иностранных гостей, так что в их обязанности входит, собственно, обслуживание гостей. Что же касается переводчика-гида (еще одна разновидность!), то работу его может выполнять только тот, у кого есть специальное удостоверение, свидетельствующее о достаточной подготовленности (политической, исторической, экономической, географической и т.д.), то есть свидетельство об окончании специальных курсов, о сданных экзаменах. Переводчики-гиды, как никакие другие, являются в глазах иностранцев полпредами своей социалистической родины, ее пропагандистами, умелыми, искушенными, знающими, обладающими широкой эрудицией. Всем известна человеческая страсть к обобщениям даже в тех случаях, когда обобщение неоправданно: по нескольким, а то и по одному человеку судят порою о целых народах, их быте, укладе, характерных особенностях их политико-экономической системы. Не удивительно, что к переводчику-сопровождающему, переводчику-гиду мы предъявляем максимально высокие личные, политические и профессиональные требования.
От так называемых переводчиков-«дипломатов» требуется глубокое, детальное знание какой-то специальной области. Переводят они, как правило, «последовательно», то есть в паузах между отдельными предложениями или более или менее законченными частями предложений, произносимых иностранцем. Кроме знания языка и профессиональных знаний, они должны владеть еще одним навыком – так называемой «ретентивной», удерживающей памятью, подкрепленной умением делать по ходу перевода необходимые записи особо сложных по смыслу мест. Этому учат в переводческих школах.
В целях экономии времени на международных совещаниях пользуются системой синхронного, то есть одновременного, перевода. Суть этой системы заключается в том, что переводчик находится уже не рядом с соответствующим делегатом, а где-то вдали от него, в своей пространственно и акустически изолированной языковой кабине, оборудованной микрофоном, наушниками со звукоизоляторами (чтобы не слышать собственного голоса, точнее, чтобы собственный голос по возможности не заглушал голос оратора, подаваемый в наушники). Синхронист говорит одновременно с оратором, отставая от него лишь на несколько слов. Идет в наушники иностранная речь, синхронист переводит ее на родной язык (в это время все остальные кабины соединены с микрофоном «ведущей» в данное время кабины, и перевод ведущего вновь переводится на все прочие языки конференции, а затем идет в зал, в микронаушники делегатов). Пошла в наушники родная речь – либо из зала, от оратора, либо из какой-то другой языковой кабины, ставшей в свою очередь ведущей, – синхронист переводит ее на «свой» иностранный язык. В помещениях, где нет кабин, пользуются переносными микротелефонными аппаратами, так называемыми «шепталами».
Синхронный перевод – одна из наиболее интересных и наиболее современных языковых профессий, и родился он опять-таки сравнительно недавно. Считается, что местом и временем его рождения стал судебный процесс над фашистскими военными преступниками в Нюрнберге.
Синхронный перевод получил дальнейшее развитие с совершенствованием радиотехнического и электронного оборудования, а также с ростом уважения к суверенитету народов: признано необходимым дать возможность делегату любой страны на любом международном форуме говорить на родном языке, даже если он владеет одним из четырех-пяти «мировых» языков.
К сожалению, находятся еще люди, которые при всем почтении к письменному переводу, и особенно переводу художественной литературы, считают устный перевод делом пустяковым, не требующим никаких особых умений и навыков, а тем более умственных способностей. Конечно же, переводчику вовсе не обязательно вникать в переводимую им речь. Многие переводчики, блестяще владеющие языком и навыками мгновенного схватывания и грамматико-стилистической передачи фразы, сумевшие, как мы говорим, приобрести «вторую память», действительно в состоянии почти полностью отключиться от содержания звучащего текста. Но психического, умственного напряжения, как вы уже, наверное, поняли из вышесказанного, это не снижает. Медицинские эксперименты установили, что во время работы пульс синхрониста достигает 160 ударов в минуту, что на 20 ударов больше, чем у штангистов в момент – только в один момент – поднятия тяжести, а энцефалограмма показывает необыкновенное и, по мнению некоторых специалистов, предельное сосредоточение центров мозга в одну-две ярчайших доминанты. После 15–20 минут работы в кабине загнанный мозг, властно требуя отдыха, включает охранительное торможение – наступает «мертвая точка», когда либо необходимо сдалать усилие воли, либо уступить. Поэтому на конференциях переводчики работают «экипажами» – от 2 до 4 человек на кабину. Чем меньше переводчиков на кабину, тем больше нагрузка на каждого, тем больше требуется уже не профессиональных, не языковых, а личностных качеств. Это момент психологический. Что же касается лингвистического момента, то профессия переводчика-синхрониста настолько нова, что еще никто не дал исчерпывающего анализа способов, методов и возможностей синхронного перевода. А он в настоящее время является высшей формой устного перевода.
