больную душу ужасного убийцы.
Во-первых, сомневаюсь, что в 1940-е годы Брайтон сверкал огнями. Во-вторых, сомневаюсь, что автор блерба читал книгу.
Тот же истерический характер носит рекламный текст к «Великому Гэтсби» издания 1940-х годов:
Безумные вечеринки,
ХОЗЯИНА КОТОРЫХ НИКТО НЕ ЗНАЕТ!
Дикие оргии, легкомысленные женщины, громкая музыка, шампанское рекой. И хозяин, которого никто не знает.
Похоже, таинственность, которой окружен хозяин, здорово бесит копирайтера [183].
Ну и под конец «самый ужасный блерб из всех ужасных блербов» был опубликован на обложке первого издания «Над пропастью во ржи» 1951 года: «Каждого, кто читал рассказы Дж. Д. Сэлинджера в New Yorker, вряд ли удивит тот факт, что его первый роман полон детьми». «Полон детьми» – это зачем? Чтобы лучше распродавался? А дальше, по-моему, читателя просто послали «куда подальше», когда давали описание самого Холдена Колфилда:
Сам мальчик одновременно слишком прост и слишком сложен, чтобы мы могли что-то сказать о нем и его рассказе.
Не из-за этого ли Сэлинджер настаивал, чтобы впредь на его книгах не было никаких рекламных текстов?
3. Антиблербы
Порой копирайтер из кожи вон лезет, чтобы отвратить читателя от книги. Делается это несколькими способами. Один из них – вогнать читателя в депрессию, как это получилось на обложке книги Джин Рис «Доброе утро, полночь» 1980-х годов издания:
Саша Дженсен вернулась в Париж на две недели, в течение которых намерена вести спокойную, здоровую жизнь – эту возможность ей предоставил друг, иначе она упилась бы до смерти в своей жалкой квартирке в Блумсбери… Улицы, магазины и бары воскресили в ее памяти парижское прошлое, никчемного мужа Эно, смерть ребенка, бесконечные унижения на жалкой работе.
Вряд ли описание унижений, мертвых детей и самоубийства в жалкой квартирке способно хоть как-то вдохновить читателя.
Но этот текст – просто апофеоз позитивного взгляда на жизнь по сравнению с тем, что написано на задней обложке старого издания повести Джона Стейнбека «Рыжий пони», адресованной детям, в которой рассказывается о взрослении. Однако, прочитав блерб, впору бежать к соцработникам:
Это душераздирающая история о мальчике Джоди, который больше всего на свете хотел пони. О том, как он пони получил, и о том, как пони умер…
Но Джоди ждет, надеется и молится о том, чтобы у него снова был пони, и в результате трагедии получает его…
Кстати, там же приведена цитата из «Школьного библиотекаря», в которой говорится, что в этой повести «присутствует большинство составляющих прекрасной детской книги». «Большинство» – включая дохлых пони.
Запомните: не пытайтесь вызвать у читателя желание перерезать себе вены, пока он не откроет книгу.
Еще один чудесный способ сообщить читателю, что он уснет, читая эту книгу, – блерб вроде того, что опубликован на первом издании «Туриста в Африке» Ивлина Во, вышедшем в Chapman & Hall в 1961 году: «Очень приятное чтение на ночь (которое навеет сон на любого, кроме тех, кто страдает от хронической бессонницы)».
Но если и это не сработает, можно прямо заявить, что книга дрянная, как на старом издании Penguin Modern Classic «Послов» Генри Джеймса:
«Послы», хотя автор любил этот свой роман больше всех остальных, входит в список трех романов (последних у Джеймса), по поводу которых мнения критиков резко расходятся. Уолтер Аллен считает их «последним всплеском гения Джеймса», Грэм Грин называет все три «поэтическими шедеврами». Однако Ф. Р. Ливис пишет: «Нас призывают восхищаться “ослами”, однако, на мой взгляд, это не только не самая лучшая из его книг, но как раз очень даже плохая».
Вот тут остановитесь и подумайте. Я знаю, что блербы прошлого были менее «рекламными» и нацеленными на продажу, но в чем, в принципе, идея этого текста? Они что, таким образом попытались проиллюстрировать «эффект отчуждения» Брехта? Или попросту были ужасными снобами? Узнать нам не дано.
4. Божественное безумие
Переходим к невероятно плохим блербам. Среди рекламных текстов они то же самое, что фильмы Эда Вуда в кинематографе. Поднимают дурь до какого-то неземного уровня. И чтобы насладиться вдосталь, нам следует вернуться в 1960–1970-е годы.
Самый богатый выбор нам предлагают книги о сверхъестественном, например, «Как стать чувственной ведьмой» некоей Абрагейл или Валарии (пример: «Пусть ваш котел кипит!»), «Абсолютно неожиданные истории» («Роальд Даль поставит вас на голову, завяжет узлом, свяжет руки и заставит просить еще и еще». Исчерпывающе!), «Крабы-убийцы» («Кровавое пиршество человеческой плотью на островном плацдарме!» Особенно меня умиляет географическая точность: «островной плацдарм»). Или, может, вам по душе лепреконы-психопаты, шныряющие по подвалам замка? Вот вам блерб на романе ужасов 1966 года «Маленькие человечки»: «ЭЛЬФЫ? ДЕМОНЫ? Они говорят по-немецки. У них имеются плетки…» Здесь же цитата из New York Times: «Ужас нарастает осторожно…» Осторожно? А книгу-то там читали?
Этот блерб из первого, 1966-го года, британского издания «Долина кукол» Жаклин Сьюзан такой же кричащий и китчевый, как брючные костюмы от Pucci, которые носила писательница:
От Бродвея до Голливуда – один из самых быстро продаваемых романов, о нем говорят больше, чем о любом другом. И неудивительно! В нем больше, чем в любом другом, говорится о тайном, полном наркотиков, жаждущем любви, пресыщенном сексом, чудовищном мире шоу-бизнеса.
Верю каждому слову! Аплодисменты, пожалуйста!
Но в победители я выбрала издание 1978 года романа Джилли Купер «Имоджин». Этот блерб, за его вопиющую непристойность, я возлагаю на алтарь всех сексуальных саг Купер. Если подзаголовок на первой обложке – так, на затравочку: «Путь девственницы в высшем свете был непростым!», то сам блерб поистине оргазмический:
Девушки, подобные Имоджин, из провинциальных городков, мечтают на скучной работе о романтическом побеге на солнечный пляж, по ночам их преследуют образы стройных героев, в чьих загорелых руках они вкушают неземное блаженство. Однако мало у кого эти мечты сбываются. В «Имоджин» у инженю из сельской глубинки Йоркшира мечты сбылись настолько быстро, что она растерялась. То, как она противостоит поползновениям Ники Бересфорда, похотливого теннисного аса, и прочих распутников Ривьеры, должно вселить надежды в сердца всех нервных мамочек, чьи дочери подставляют свои нежные груди солнцу Сен-Тропе.
Сколько здесь восхитительного: деревенская инженю, нежные груди, распутники. Кланяюсь тебе, мой неприличный автор блерба. Ты подарил мне мгновенья блаженства.
Вы, именно вы! Я с вами разговариваю!
«Это ваш мозг», – человек демонстрирует куриное яйцо. Затем показывает на стоящую на огне сковородку: «А это наркотики». Разбивает в сковородку яйцо, поджаривает: «А это то, что делают с вашим мозгом наркотики. Есть вопросы?» А теперь посмотрите на эту знаменитую американскую социальную антинаркотическую рекламу 1987 года как на пример того, что психологи назвали бы «самореференсным посланием», в
