Ознакомительная версия.
Лада (м., ж.) «супруг, супруга». О. Н. Трубачёв объясняет из *al-dh-os от *al– «расти» (Фасмер. II, 1996. С. 447). Это объяснение даёт возможность вновь обратиться к «Ономастикону Мифологическому» монаха Маркуса Антонио Падиано.
Ladon, Tor, Tork: Mars (Венелин, 2004. – С.146).
Тор, в герм. – сканд. мифологии бог грома, бури и плодородия. В своих действиях имел воинский аспект.
Торк, митанийско-хеттского происхождения, бог плодородия и растительности.
Марс, вначале бог – покровитель полей и стад, ему был посвящён весенний месяц март. Его считают хтоническим божеством плодородия и растительности, и богом войны. Марс наделялся разными победными эпитетами, и в их числе «хранитель», «умиротворитель» (МНМ. 2, 1998. С. 519; 521; 119).
В древнеримских посвятительных надписях от имени славян-венедов, живших на территории Империи, Лад, Лада, Ладон сохранился в форме Latob от слав. Ладов.
LATOBIO SAC. PRO SALVTE NAM. SABINIANI ET. IVLIAE. BABILLAE. VINDONIA MATER. V. S. L. I. M. «Латобию посвящение. Как поклонение поистине. Сабиниана и Юлия Бабиллы. Виндония мать соорудила по обету» (Венелин, 2004. С. 135, 136). Возможно, что Виндоний вернулся невредимый после боевых действий, в которых он участвовал, и мать соорудила посвящение своему племенному Марсу Латобию Хранителю. Известен Марс Латобий как племенной бог латобиков в Норике (МНМ. 2, 1998. С. 120). Нориков упоминает Нестор в Повести временных лет: «Нарци еже суть словене». О. Н. Трубачёв считает, «что Нестор отразил традицию того времени, когда этот первоначально кельтский этноним действительно был перенесён на славян» (Трубачёв, 2003. С. 107). Если принять в расчёт эти рассуждения, то в переводах памятника следует в слове «лада» оттенять и воинский аспект: «воин-супруг», «воин и муж». «О Днепр Словутич! …возлелей, господин, моего воина и мужа ко мне». – Тем более, что произносится это слово на фоне военных событий. В припевах типа «Ой ладо, ладо!» воинский аспект утрачен, что дало оправданный повод судить о лжебожестве Лада.
Комонь в полуночи. Овлур свисну за рекою; велить Князю разумети. Князю Игорю не быть… – Не быть сходно по значению с др. – русск. избыти («избежать чего-либо, избавиться от чего-либо») (Словарь, 1979. С. 104. № 3). Ср. «уход избудет»: беглец, крепостной крестьянин, уйдет, избавится от зависимости (О днях лунных // Из рукописи Троицко-Сергиевой Лавры XVI в. / Изд. Н. С. Тихонравовым).
Въвръжеся на бръз комонь, и скочи с него босым влъком, и потече к лугу Донца… – Босый волк – в современных брянских говорах – беловатый в результате весенней линьки, облегченный, оживленный волк (Словарь-справочник, 1984. С. 205, 206). Ср. также фамилию московского боярина XIV в., тысяцкого при великом князе Иване Ивановиче Красном: Алексей Петрович Хвост-Босоволков, он же Алексей Хвост. Прозвище Хвост (волчий) начиная с древнейших времен русские бояре получали за военные успехи, за качества быстроты и натиска.
Не тако ли, рече, река Стугна худу струю имея, пожръши чужи ручьи, и стругы рострена к усту. – Затруднения, возникающие при чтении «стругы ростре на кусту», пропадают, если читать «стругы рострена к усту» (к устью, несмотря на существующий протест против такой формы слова в др. – русск. как усто – «устье»). Во-первых, ростра (лат.) – «клюв», «морда»; «носовая часть судна, нос корабля». Но это так, в качестве вспомогательного элемента. А во-вторых, рострена – это страдательное причастие, мужского рода, двойственного числа, винительного падежа (падеж объекта; в то время как множественное число – если стругы «речные потоки’ – того же винительного падежа – рострены), и на самом деле является русским диалектным словом с белорусским оттенком – расстреть от глагола простреть «протянуть’, обнаруженное нами в живом языке брянских говоров в записи В. А. Козырева на тему «стругы рострена к усту», но у него выходит, что «Стугна расширена к устью», тогда как все реки «расширены к устью».
Запись В. А. Козырева. «В Брянсой области нами записано следующее: «Банка – эта адно, а то кукшин, виш, с рушишькъй, нъвярху растрйный» (то есть «расширеный, более широкий’)». Здесь употреблено страдательное причастие расстреный от глагола расстреть (в брянских говорах вообще довольно обычны глаголы с таким корнем: простреть «протянуть’, распростреться «распространиться’, распростреть «разостлать’)» (Козырев, 1975, № 5. С. 32).
Таким образом, здесь подразумеваются обоюдоносые суда-струги удлинённой, «протянутой» формы по сравнению с другими, имеющими корму, судами. Изображения обоюдоносых судов имеются на миниатюрах «Сильвестровского сборника» к «Сказанию о Борисе и Глебе» (XIV в.) (ПЛДР, 1978. Иллюстрации).
Аналогичную форму судов у скандинавов описал Тацит: «Форма их кораблей отличается тем, что с обеих сторон у них находится нос, что дает им возможность когда угодно приставать к берегу; они не употребляют парусов, а весла не прикрепляют к бортам одно за другим; они свободны, как это бывает на некоторых реках, и подвижны, так что грести ими можно и в ту и в другую сторону, смотря по надобности» (Тацит. Германия. Гл. 44; Гуревич, 1966. С. 38, 39).
К усту – к устью, то есть к Днепру.
Стугна – это правый приток Днепра, впадающий в него ниже Киева, на границе с половецкой степью XII в. Полноводная весной Стугна несла военные суда в Днепр во время походов на половцев, суда (корабли) гридей, или гридьбы, младшей княжеской дружины. Ср. известную надпись (граффито) в Софии Новгородской: «Пироги в печи, гридьба в корабле, перепелка парит в дубраве».
Уношу Князю Ростиславу затвори Днепрь темне березе.
Днепрь – кратк. притяж. прил., м. р., ед. ч., вин. п. В данном контексте – берега Днепра.
Темне – кратк. прил., м. р., мн. ч., вин. п.
Березе – сущ. м. р., мн. ч., вин. п. (вместо ожидаемого двойств. ч., вин. п. берега – «два берега»). Эта форма возможна только по типу склонения на o, тогда исходная форма должна быть бережь – сущ. м. р., ед. ч., им. п. В таком случае березе – это не граница между сушей и водой, а места «у берега», связанные с лесом, причем с темными породами леса: дубом, вязом, липой, в обилии росшими по берегам Днепра около Киева.
Лыко в строку и слова Овидия: «Есть роща, тёмная от сосновых и дубовых крон…» (Овидий. Послания героинь. XII, 67). Ср.: белорусск. бераг – «берег», «лесная окраина»; польск. brzeg – «берег», «опушка леса»; западнорусск. забережь – «у берега» (Мурзаев, 1984. С. 82, 210). Ср. также древнерусск. формы: бережие – «побережье»; бережина – «прибрежный участок, полоса земли» (Словарь, 1975. С. 144). Возможно, с этим и связана форма мн. ч. березе, а не двойств. ч. берега. Ростислав утонул в Стугне, следовательно, Стугна «затворила» ему прибрежные днепровские места, «закрыла» путь домой.
В 1093 г. Владимир Мономах и его младший брат Ростислав в битве с половцами отступили к Стугне. Во время переправы Ростислав утонул на глазах у Владимира. «Повесть временных лет» сообщает об этом событии: «И въбръде [вошли в Стугну] Володимеръ съ Ростиславомъ, и нача утопати Ростиславъ предъ очима Володимерима; и хоте похватити брата своего, и мало не утопе самъ… и прешедъ на ону страну Дънепра, плакася по брате своемъ…» (Шахматов, 1916. С. 278.)
Однако Киево-Печерский Патерик о способе переправы через Стугну Владимира и Ростислава сообщает иное: «Владимиръ же прееха [переехал на судне] реку… Ростислав же утопе…» (ПЛДР, 1980. С. 536). Автор «Слова о полку Игореве» косвенно дает вариант Киево-Печерского Патерика, говоря о стругах на Стугне, когда упоминает о гибели Ростислава. Этот факт может послужить предметом для размышлений о связи автора с Киево-Печерским монастырем. Примечательно, что в Патерике гибель Ростислава описана как возмездие за оскорбление печерского монаха Григория Чудотворца и предание его насильственной смерти: Ростислав велел слугам утопить его в Днепре за его пророчество о том, что Ростислав вместе со своими слугами потонет в реке после нанесенного ему оскорбления.
После совершенного злодеяния Ростислав не стал продолжать путь в монастырь, куда он шел помолиться и получить благословение перед битвой с половцами. В монастыре молился один его брат Владимир Мономах, который и спасся во время переправы через Стугну.
Игорь не таков, как Ростислав, ему «Бог путь кажет» из половецкого плена домой, а река Донец «лелеет на волнах».
То почнут наю птици бити в поле Половецком.
Птици бити. – Вопрос о том, кто будет бить половцев, относится к сфере метафорического решения. Порядок перечисления птиц в диалоге Кончака и Гзы: сокол, соколич (сын сокола) – включает в себя утверждение, что половцев будут бить соколы, – возобновившие впоследствии поход на половцев Игорь и его сын Владимир.
Поле Половецкое – перевод с кыпчатского (половецкого) Дешт-и-Кыпчак – «поле Половецкое».
Рек Боян и ходы на Святъславля пестворца стараго времени Ярославля, Ольгова. Коганя хоти…
Ознакомительная версия.
