Джулиани Рита - Владислав Ходасевич и его "дзяд" Адам Мицкевич

Так мерещилось мне в детских путанных представлениях».

Ниже Ходасевич говорит о «Пане Тадеуше», которого, следуя традиции, он считал последним настоящим и чисто литературным творением поэта. По мнению Ходасевича, несмотря на невыразимую прелесть стиха, недостаток поэмы — чересчур упрощенная фабула, пригодная скорее для идиллии; да и действие ее разворачивается слишком медленно. Как считал Ходасевич, окружавший Мицкевича ореол не в последнюю очередь возник из блеска слез, пролитых польскими изгнанниками над его строками. Он решительно защищает Мицкевича от упреков во враждебном отношении к русским: доведись поэту жить в наши дни, он не колеблясь пожертвовал бы собой за свободу России. Для изгнанника Ходасевича не потеряли актуальности ни политическая программа Мицкевича, ни ее предпосылки, согласно которым политика, не основанная на религиозной идее, неизбежно скатывается в «презренное политиканство»; так и происходит в современном мире (KT. С. 216–217).

Еще Глеб Струве подчеркивал значение статьи Ходасевича, «заслуживающей внимания во многих отношениях: хорошо написанной, глубокой и оригинальной» ; он также указывал на новаторство трактовки «Пана Тадеуша», идущей вразрез с общим мнением русской критики, признававшей поэму шедевром поэта. К замечаниям Струве можно добавить ряд соображений. Вероятно, в порядке реакции на всеобщее равнодушие и даже враждебность русского читателя по отношению к великому польскому поэту Ходасевич отныне отзывается о Мицкевиче исключительно положительно. Безграничное и безусловное почитание Мицкевича доходит до оправдания национализма этого поэта-трибуна: касаясь его ненависти к России, Ходасевич говорит о тех, против кого она была на самом деле направлена. Он словно отождествляет себя с Мицкевичем, отстаивая право поэта предаться воспоминаниям (как сделал тот в «Пане Тадеуше»). По сути, Ходасевич и сам претендует на такое право: ведь ранее, в 1933 г., выход в свет «Младенчества», его детских воспоминаний, вызвал негодование и возмущение левой эмиграции. Упреки в мании величия так больно ранили Ходасевича, что он отказался от мысли продолжить работу над книгой, — и все же в первых строках статьи о «Пане Тадеуше» вновь звучит трепетная автобиографическая нотка.

Ходасевич завершает статью, цитируя в собственном переводе знаменитую «Литанию пилигримов» из «Книг польского пилигримства» (1832) — трогательную молитву о свободе и независимости народов:

Ходасевич скончался в июне 1939 г. в Париже, в возрасте 53 лет. В статье «Богданович», вышедшей в феврале 1939 г., в последний раз упоминается великий «дзяд» — в ссылке на мнение Мицкевича об оде «Бог» Державина (КТ. С. 145), другого любимого Ходасевичем классика.

Оглядываясь назад, осознаешь, что Мицкевич словно отметил своей печатью основные этапы жизни Ходасевича. Мицкевич присутствовал в биологическом и культурном ДНК русского поэта — в семейных корнях, в формировании Ходасевича как художника и человека. Мицкевич опередил своего дальнего родственника на столетие, пройдя путь эмиграции, в которой обоим пришлось пережить постепенное засыхание поэтического источника и переход от поэзии к прозе (журналистике, критике, литературоведению). Обоим суждено было окончить свои дни на чужбине, обоим (и тут Мицкевич оказался для Ходасевича истинным учителем) довелось осознать ту непростую истину, что строить национальную литературу можно даже вдали от родины. Подобно Пушкину, Мицкевич стал духовным ориентиром для Ходасевича, который часто сравнивал этих двух поэтов.

Мицкевич неоднократно возвращался в творческую и духовную жизнь Ходасевича. Присутствие польского поэта ощутимо и в самом начале, прежде всего в годы учения, и затем, после составления сборника переводов из Мицкевича, и уже в конце, в размышлениях о сути национальной литературы и о задачах писателя в эмиграции. В какой-то мере благодаря Мицкевичу Ходасевич, с его подорванным здоровьем и горьким жизненным опытом, сумел вернуться назад, в счастливое детство; но в еще большей степени Мицкевич помог ему осознать и принять свою роль русского писателя в эмиграции.

Возможно, именно Ходасевич является самым ярким и убедительным доказательством актуальности Мицкевича для русской литературы XX века. Среди множества фактов, говорящих в пользу подобного утверждения, упомянем один: пятьдесят лет спустя увидел свет новый русский перевод «Пана Тадеуша», принадлежащий С. Свяцкому; предисловие к этому изданию написал Ч. Милош.

На вопрос Мицкевича: «Помните ли вы обо мне?» («К друзьям москалям») — его «друзья-москали», уже из века двадцатого, как и прежде, отвечали: «Да».

В тексте статьи и примечаниях использованы следующие сокращения:

БП — Ходасевич В. Стихотворения / Вступ. статья Н. А. Богомолова. Библиотека поэта. Л., 1989.

KT — Ходасевич В. Колеблемый треножник. Избранное. М., 1991.

ЛСВ — Ходасевич В. Литературные статьи и воспоминания. Нью-Йорк, 1954.

ПХС — Письма В. Ф. Ходасевича Б. А. Садовскому / Под. ред. И. Андреевой. Ann Arbor, 1983.

СС — Ходасевич В. Собр. соч.: В 4 т. М., 1996 — 1997.

ВЗ — «Возрождение».

В цитатах сохранена авторская орфография, включая написание имен. Если не указано иначе, перевод цитат в тексте и примечаниях Анны Ямпольской.

1 Struve G. Mickiewicz in Russian Translations and Criticism // Adam Mickiewicz in World Literature. A Symposium / Ed. by W. Lednicki. Berkeley — Los Angeles, 1956. P. 105, 116-117.

2 Bethea D. M. Khodasevich. His Life and Art. Princeton, 1983. P. 4.

3 «Был мой отец шестипалым. По ткани, натянутой туго, / Бруни его обучал мягкою кистью водить. / Там, где фиванские сфинксы друг другу в глаза загляделись, / В летнем пальтишке зимой перебегал он Неву. / А на Литву возвратясь, веселый и нищий художник, / Много он там расписал польских и русских церквей. // <…> Так и в душе навсегда затаил незаметно, подспудно / Память о прошлом своем, скорбь о святом ремесле. / Ставши купцом по нужде — никогда ни намеком, ни словом / Не поминал, не роптал. Только любил помолчать // <…>» (БП, С. 188).

4 De Michelis C. G. Il manoscritto inesistente. I «Protocolli dei savi di Sion»: un apocrifo del XX secolo. Venezia, 1998. P. 46.

5 Bethea D. M. Op. cit. P. 6-7.

6 Богомолов Н. А. Жизнь и поэзия Владислава Ходасевича // БП. С. 6-7; Фридлендер Г. М. Поэзия и проза Владислава Ходасевича / Пушкин, Достоевский, «Серебряный век». СПб, 1995. С. 488.

7 Berberova N. Ricordo di Chodasevic // Chodasevic V. F. La notte europea e altre poesie // A cura di C. Graciadei. Parma, 1992. P. 8; Терапиано Ю. В. Ф. Ходасевич // Дальние берега: Портреты писателей эмиграции. М., 1994. С. 179.

8 Олеша Ю. Книга прощания / Под. ред. В. Гудковой. М., 1999. С. 72.

9 ПХС. С. 30, 32. В 1915 — 1917 гг. Ходасевич вместе с Блоком, Бальмонтом и Буниным работал над проектом издания зарубежной поэзии, задуманным Горьким и Брюсовым. Неполный список его переводов, главным образом из польской прозы, содержится в: Hughes R. P. Wladislaw Chodasiewicz and Polish Romantism // Language, Literature, Linguistics / M. S. Flier, S. Karlinsky eds. Berkeley, 1987. P. 100.

0 Мастера поэтического перевода. XX век / Вступ. статья, составл. Е. Г. Эткинда. СПб., 1997. С. 226-232. Мицкевич представлен тремя переводами из «Крымских Сонетов», принадлежащими Бунину (с. 109-111).

1 Ходасевич В. Из еврейских поэтов / Cоставл. З. Копельман. М. — Иерусалим, 1998/5758. Антология, появившаяся в 1922 г. в Берлине, переиздавалась дважды. До этого Ходасевич совместно с Л. Б. Яффе составил «Еврейскую антологию. Сборник молодой еврейской поэзии» (М., 1918), выходившую дважды в 1918 г. и еще один раз в 1922 г. (см. Ходасевич В. Из еврейских поэтов. С. 19, 29).

2 Цит. по: Материалы к творческой биографии Вл. Ходасевича / Публ. Е. Бени // Вопросы литературы. 9/1987. С. 228.

3 Судя по всему, в 1917 г. перевод трагедии был заново отредактирован. В 1912 г. Ходасевич предложил К. Ф. Некрасову напечатать сборник произведений Красинского и перевел для него исторический рассказ «Agay Han» («Агай Хан») и «Niedokonczony Poemat» («Неоконченная поэма»), — см. СС. Т. IV. С. 616.

4 Hughes R. P. Op. cit. P. 101. К сожалению, не удалось установить, как звучало название третьего стихотворения.

5 Здесь и ниже, если не оговорено иначе, курсив принадлежит самому Ходасевичу.

6 См., помимо упомянутых выше, переводы из Е. Жулавского («Ijola»), К. Тетмайера («Na skalnym Podhalu»), С. Пшибышевского («Dzieci nedzy»), нобелевского лауреата 1924 г. В. Реймонта («Chlopy»). Кроме того, сохранились сведения о сделанном Ходасевичем и ни разу не публиковавшемся переводе драме С. Выспяньского «Boleslaw Smialy» (см. Hughes R. P. Op. cit. P. 100-101.