и в современном. Категории, присущие именам, были теми же, что и в современном языке: категории рода, числа и падежа. Категория рода не изменилась совсем. Категории числа и падежа изменились: русский язык оставил в прошлом двойственное число и звательный падеж. Основное направление развития склонения существительных в древнерусском языке состояло в уменьшении значительного разнообразия форм: укрупнения некоторых типов склонения за счет утраты малопродуктивных склонений. Так, существительные с бывшей основой на согласный разошлись по разным типам склонений, условно называемым I, II, III, которые установились в русском языке в результате упрощения многотипности склонений существительных.
Глагольная система характеризовалась целым рядом категорий, которые присутствуют и в системе современного русского языка, но роль и формы их не совпадают с современными. Система времен включала в себя настоящее время, четыре прошедших, два сложных будущих времени. В результате разрушения и перераспределения системы вместо многочисленных старых времен в языке остались лишь три формы времени – настоящее, прошедшее, будущее; прежде всего вместо четырех прошедших времен – аориста, имперфекта, перфекта и давнопрошедшего времени – устанавливается одна, восходящая к перфекту [11; 30].
Очевидно, что изменения происходят в определенных точках системы, а именно в точках слабой функциональной нагрузки, в тех точках, где существует не единственно возможная, а множество реализаций, где нарушено равновесие системы (здесь имеют в виду, например, неиспользуемые признаки или неполные корреляции) и т.д. Количественные изменения и изменения некоторых свойств системы приводят к качественным преобразованиям, к появлению предмета с новой мерой, в которой заложена иная количественная определенность. Количественные изменения в системе бывают разные: изменение числа частей объекта, изменение характера связи элементов, модификация частных и изолированных элементов независимо от системных отношений. В том случае когда изменяется сеть отношений между элементами системы, говорят о структурных изменениях.
На протяжении своего развития язык не сразу отказывается от каких-то явлений; в нем еще долго можно наблюдать остатки утраченных элементов системы. Современная форма родительного падежа единственного числа с окончанием -у восходит к особому типу склонения, утраченному русским языком. То же самое можно сказать и о формах современного предложного падежа единственного числа и родительного падежа множественного числа. Двойственное число было утрачено во всей морфологической системе, но остались следы, указывающие на наличие этих форм в прошлом (формы множественного числа с окончанием на -а: глаза, берега). Частица чу является по происхождению формой аориста III лица ед. числа от глагола чути, а частица бы – формой II – III лица ед. числа аориста от быти [11; 30].
На разных уровнях современного языка обнаруживается целый ряд остатков старых явлений и отношений. Однако, как бы они ни были значительны, они нерелевантны, несущественны в системе современного языка. Так, в современном украинском языке присутствуют остатки явлений и законов, которые действовали еще в общеславянском языке. В частности, речь идет о законе открытого слога и судьбе редуцированных. Принято считать, что на базе отдельных славянских языков закон открытого слога прекратил свое существование, падение редуцированных способствовало прекращению действия праславянской тенденции к восходящей волне сонорности (открытого слога) [4; 16]. Однако никакой четкой границы между периодом действия этого закона и периодом появления так называемых новозакрытых слогов не существовало. Важнейшим результатом падения редуцированных гласных в славянских языках было появление самостоятельных мягких согласных фонем в позиции перед гласными переднего ряда, в частности перед ь. Письменная форма слов сохраняет слабый редуцированный ь и в конечной и в серединной позициях. Как показывает исследование, проведенное на материале Орфографического словаря современного украинского языка, комбинаторика мягкого знака, начиная с четвертой позиции в слове, подобна комбинаторике гласных, то есть он продолжает функционировать как гласный переднего ряда и имитирует слогообразующую роль [8, 12].
Итак, ясно, что в современном состоянии языка мы можем обнаружить архаизмы. Но поскольку они существуют и продолжают функционировать в языке, они являются элементами современного языка. Архаизм является более старым только с точки зрения данного момента языка; в более ранние века он мог не быть таковым. По-видимому, в современном состоянии языка намечаются будущие системы, которые, вообще говоря, на данном этапе представляют собой чистую возможность и вполне могут никогда не реализоваться; выявить это можно только ретроспективным путем.
«То, что называется изменением в языке, является таковым лишь по отношению к языку предшествующей эпохи, а с точки зрения современного языка это кристаллизация новой традиции, то есть как раз неизменение. Фактор прерывности по отношению к прошлому, изменение является в то же время фактором непрерывности по отношению к будущему» [13, 155].
Все это лишь подтверждает мысль, высказанную еще Ф. де Соссюром, о том, что в каждый данный момент речевая деятельность предполагает одновременно фиксированную систему и эволюцию [25].
Если перейти от онтологии к методологии, то есть от плана исследуемой действительности к плану исследования (в нашем случае от речевой деятельности или языка к теории лингвистики), здесь известные нам категории участвуют в формулировании совсем других законов – законов познания.
Закон перехода от качества к количеству и выявлению меры – закон познания. Речь идет не о количественных и качественных изменениях в предмете, а о познании качественной и количественной определенности этого предмета в их единстве, переход в этом контексте представляет собой развитие мысли, движение ее в сторону более глубокого знания о некотором предмете; задача познания – исследовать предмет всесторонне и как можно полнее.
Знание количественной определенности важно само по себе. Кроме того, оно ведет к углубленному познанию явлений. Количественные методы – это не только процедуры счета или измерения, то есть этап экспериментально-количественного исследования, но и дальнейшая обработка результатов анализа и получения в итоге более точного, глубокого знания о единстве качественного и количественного определений. Конкретные количественные данные обрабатываются и обобщаются таким образом, чтобы выявить меру [23] и закон взаимодействия свойств.
«Велика сила – познакомиться с эмпирическими силами природы… но бесконечно большая заслуга состоит в том, чтобы заставить исчезнуть эмпирические определенные количества и возвести их во всеобщую форму количественных определений так, чтобы они стали моментами некоторого закона или некоторой меры» [5, 400].
Количественные законы отличаются от других окончательной формулировкой: связь между явлениями формулируется как обобщенное отношение количественных характеристик. Количественные законы в сравнении с законами, которые не учитывают количественной определенности признаков, глубже и точнее описывают качество предмета познания, поскольку они устанавливают и конкретизируют определенную связь: прямую или обратную, линейную и т.д. Количественный закон может быть выражен лаконичными математическими средствами: формулами, графиками, таблицами, уравнениями, – а также с помощью естественного языка.
Переход от качества к выявлению меры и
