505
См. о Белом и кадетах (в частности, о Милюкове): Спивак М. Л. «Москва кадетская» Андрея Белого // Литературное обозрение. 1995. № 4/5. С. 182–188. А также: Спивак М. «Мне виделся заговор…»: кадето-масоны в «Москве» // Андрей Белый – мистик… С. 131–134.
Белый А. Записки чудака. С. 397.
Ср. об авторе и герое «Записок чудака»: Козюра Е. О. Поэтика и эстетика Константина Вагинова в русском литературном контексте. Воронеж: Научная книга, 2011. С. 28–42; а также, в контексте механизмов самоидентификации, регулирующих «обмен» между автором и его лирическим «я»: Фаустов А. А. Самоидентификация лирического субъекта в русской поэзии. (Набросок типологии) // Универсалии русской литературы 4: Сборник статей. Воронеж: Научная книга, 2012. С. 120–121.
Белый А. Записки чудака. С. 306–307.
См.: Белый А. Трагедия творчества. Достоевский и Толстой. М.: Мусагет, 1911. С. 18.
Белый А. Записки чудака. С. 493–494.
Там же. Записки чудака. С. 474.
Там же. С. 401.
См. о этом: Лавров А. В. Андрей Белый в 1900-е годы. С. 201; Виролайнен М. Н. Хоровое начало… С. 53. Согласно В. Подороге, Белый «попытался передать состояние ожидания взрыва чисто миметически, подставив под удар невидимой взрывной волны композиционные, грамматические, даже полиграфические элементы романа…» (Подорога В. Мимесис. Т. 2. С. 57).
Белый А. Арабески: Книга статей. М.: Мусагет, 1911. С. 216.
Белый А. Записки чудака. С. 337.
Там же. С. 408.
Там же. С. 306.
Сологуб Ф. Мелкий бес. С. 153.
Белый А. Записки чудака. С. 287.
Там же.
Андрей Белый и антропософия: Материал к биографии (интимный). С. 453.
См.: Белый А. Символизм как миропонимание. С. 452–453.
Белый А. Глоссолалия. Поэма о звуке. Берлин: Эпоха, 1922. С. 87.
Белый А. Символизм как миропонимание. С. 272.
См.: Белый А. Между двух революций. М.: Художественная литература, 1990. С. 283.
См.: Ходасевич В. Андрей Белый. Черты из жизни // Возрождение. Париж, 1934. 8, 13, 15 февраля; Он же. Памяти Андрея Белого // Собр. соч.: В 4 т. М.: Согласие, 1996. Т. 4.
См.: Lunggren М. The Dream of Rebirth; Эткинд А. Хлыст. Секты. Литература и революция. М., 1998. С. 401–402 и др.
Белый А. Записки чудака. С. 366.
Материал к биографии (интимный). Андрей Белый и антропософия. С. 383.
Белый А. Записки чудака. С. 444.
Материал к биографии. С. 365.
Скорее всего, «германин» как враждебная идеологическая субстанция образован по аналогии со словом Ницше, обозначающим вещество, убивающее жизнь и дух: «зловонный иудаин». См.: Ницше Ф. Антихрист. Проклятие христианству // Ницше Ф. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 683.
Белый А. Записки чудака. С. 287.
Стриндберг А. Легенды. С. 28.
Стриндберг А. Ад. С. 143.
Мережковский Д. С. Гоголь. Творчество, жизнь и религия. СПб.: Пантеон, 1909. С. 10.
О сплетне в «Петербурге» см.: Силард Л. Герметизм и герменевтика. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2002. С. 260.
Белый А. Петербург. С. 333.
См.: Реньяр П. Умственные эпидемии. М.: Emergency Exit, 2004; а также: Оршанский И. Эпидемии Психические // Энциклопедический словарь / Под ред. Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона. СПб.: Эксмо, 2004. Т. 80. С. 901.
Кандинский В. Х. Общепонятные психологические этюды. М.: А. Ланг, 1881. С. 153–154.
См.: Рохлин Л. Л. Жизнь и творчество выдающегося русского психиатра В. Х. Кандинского. М.: Медицина, 1995. С. 175.
О паутине в культуре, в том числе у А. Белого: Терновская О. А. Об одном мифологическом мотиве в русской литературе // Вторичные моделирующие системы. Тарту, 1979. С. 73–79.
Белый А. Московский чудак // Белый А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 3. С. 167.
Белый А. Петербург. С. 28.
Белый А. Записки чудака. С. 347.
Там же. С. 371.
Там же. С. 257.
Там же. С. 295.
Там же. С. 299.
Белый А. Воспоминания о Штейнере. С. 517.
См.: Lacan J. Du non-sens, et de la structure de Dieu // Séminaire. Livre 3. P. 133–145.
Об этом: Гречишкин С. С., Долгополов Л. К., Лавров А. В. Примечания // Белый А. Петербург. С. 665–666.
Белый А. Петербург. С. 173.
Там же. С. 175.
Стриндберг А. Легенды. С. 122.
Белый А. Записки чудака. С. 445.
Белый А. Записки чудака. С. 306.
Агрессивная деятельность языка явлена и в другой, более поздней путевой книге Белого, рассказывающей о его поездке из Советской России во вражеский Берлин, названный, как и вся книга, «Одной из обителей царства теней». Это путешествие, в отличие от того, что нарисовано в «Записках», не сравнивается напрямую с болезнью, но во многом повторяет параноидальную линию возвращения из Дорнаха. Преследование осуществляется здесь, в частности, в манипуляциях с именем, которым обозначает себя автор. Ссылаясь на то, что «nomina sunt odiosa», и на мрачную традицию Леонида Андреева, он именует себя «некто». «Некто» символизирует несовпадение Белого с буржуазным миром, в частности с литовцами, на территории которых он оказывается. Литовцы, или, в тексте Белого, все те же призрачные «они», характеризуются безличием и замкнутостью в своих национальных границах. «Некто» есть тайное и преступное для литовцев «я» Андрея Белого, долженствующее сочетать в себе индивидуальность и универсальность – «я» личное и «я» мировое. «Они» (литовцы) хотели бы это «я» арестовать, заключить в свои границы, или, что то же, – оклеветать, начинить собственным безличием. Их маневр – в новом именовании. Вместо «некто» производится «нектас», которого «они» буквально склоняют по всем падежам: «“некто” став “нектасом” был смущен своим собственным дательным падежом, превращающим его в “нектуи”… это – “уи” сопровождало его в его ковенских днях» (Белый А. Одна из обителей царства теней. С. 17–18). Об этом см.: Сконечная О. Мифология сплетни у Андрея Белого // Slavic Almanac. The South African Journal for Slavic, Central and Eastern European Studies. Vol. 12. № 2. University of South Africa. Unisa Press, 2006. P. 175–188.
Ср. о родстве магии и патологического мышления у одного из критикуемых Белым неокантианцев Э. Кассирера: «Кстати можно заметить, что вера в полную «субстанциональность» слова, безраздельно господствующая над мифологическим мышлением, в почти неизменной форме может проявляться в некоторых патологических проявлениях. ‹…› Важным и поучительным в этом отношении является случай, описанный Шильдером. ‹…› Исследуемый больной на вопрос, что является действительно действенным в мире, ответил, что это слова. Небесные светила дают определенные слова, зная которые можно властвовать над вещами. И не только слово в целом, но и каждая из его составных частей опять таки обладает той же силой воздействия. Пациент, например, убежден, что такие слова, как “хаос”, можно разложить на части, которые тоже будут значимыми; то есть он относится к своим словам так же, как химик к сложной субстанции» (Кассирер Э. Философия символических форм: В 3 т. М.; СПб.: Университетская книга, 2002. Т. 2. С. 72).
См. об этом шуме у Брюсова и Сологуба: Сконечная О. Скандал и бред о конце света. С. 328–329.
Белый А. Петербург. С. 257.
Об этом в комментарии Белого к собственному роману в письме Р. Иванову-Разумнику: Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. С. 379–384.
