599
«Итак, судьба всякого Ренессанса такова: дионисийское вино переходит от неосторожного поэта к герою…» (Пумпянский Л. В. Классическая традиция. С. 515).
«Аполлинство стоит за мир фикции (с точки зрения дионисийства, это мир иллюзии), за видимость, внешность, ложность красоты и за красоту видимости, т. е. за визуальный, визионерский мир про-зрения (и пре-зрения незнающих, игнорантов, дилетантов, слепых). ‹…› В мире (искусства) Аполлона, совпадающем с калиптической эстетикой, доминируют символические фигуры-метафоры текстуры – текстильности, оболочки, поверхности; здесь господствуют признаки ограниченности и структурности, (мнимо-)ясности, меры и надсознательности. ‹…› Один из мастеров калиптики несомненно Набоков. В его творчестве встречаются не только мотивы калиптики (текстура, вуаль, узор, крылья бабочек, сети и т. д.), но и нарративные и конструктивные принципы обмана и интерференции (мерцания) точек зрения на уровне визуальной и оценочной перспективы» (Hansen-Löve A. Эстетика «Калиптики»: аполлинские концепции в метафизической поэтике Набокова // Vladimir Nabokov dans le miroir du XXe siècle. Revue des études slaves. Tome soixante – douzième, fаscicule 3–4. Paris: Institut d’études slaves Institut d’études slaves, 2000. P. 311–313).
Набоков В. Федор Достоевский // Набоков В. Лекции по русской литературе. М.: Независимая газета, 1996. С. 185.
Набоков В. Под знаком незаконнорожденных. Предисловие к 3-му американскому изданию романа // Собрание сочинений американского периода: В 5 т. СПб.: Sympozium, 1999. Т. 1. С. 202.
Эта модель скажется и в прозе «американского» Набокова, прежде всего в «Бледном огне» и в его перекличках с «Петербургом».
«Мы можем связать увлечение аналогиями, сходствами и т. д. с темой паранойи, которая, как считается, присуща модернистской литературе. Фундаментальный принцип параноидального взгляда на мир… «Любой факт становится важным, когда он связан с другим. Связь меняет перспективу; она приводит вас к мысли, что каждая мелочь в этом мире, каждый голос, каждое слово ‹…› означает нечто большее, чем буквальное значение, что оно говорит нам о Тайне. Правило простое: “Подозревай, только подозревай”. Имеет место также и родственная тема заговоров….у Набокова эти мотивы уже встречались… в рассказе “Знаки и символы” (1948), предвосхитившем паранойю и Кинбота, и героев Эко. В этих случаях больной воображает, что все происходящее вокруг него имеет какую-то завуалированную связь с его личностью и существованием. ‹…› Все вокруг зашифровано, и он сам есть тот объект, который обсуждается всеми вокруг… мы помним гроссмейстера Лужина в “Защите Лужина” (1929), который так же параноически убежден, что где-то за пределами его кругозора строятся некие «комбинации» (Тамми П. Тени различий: «Бледный огонь» и «Маятник Фуко» // Новое литературное обозрение. 1995. № 19. С. 66).
Набоков В. Отчаяние // Набоков В. Собрание сочинений русского периода: В 5 т. СПб.: Sympozium, 2000. Т. 3. С. 527.
Впервые о модели текста в тексте, в том числе о творческом соперничестве автора и героя, о тайных знаках присутствия автора у Набокова: Давыдов С. «Тексты-матрешки». Мюнхен: Otto Sagner, 1982.
Эта формулировка была подсказана мне Норой Букс.
См. о структурной и оптической роли безумия в текстах Набокова: Букс Н. Набоков и психиатрия. Случай Лужина // Семиотика безумия. С. 172–189. В этой статье также воссоздается точная картина безумного мышления Лужина, которое становится «организующей доминантой романа».
Набоков В. Искусство литературы и здравый смысл // Набоков В. Неизданное в России. Звезда. 1996. № 11. С. 70. Ср. с идеей Ирины Паперно о «ходе коня», «сдвиге» у Набокова, отсылающем, с точки зрения исследовательницы к русскому формализму (Паперно И. Как сделан «Дар» Набокова // Новое литературное обозрение. 1993. № 5. С. 138–155).
Набоков В. Искусство литературы и здравый смысл. С. 70.
Там же.
Ср. перед свиданием с Феликсом, воспроизводящим ситуацию лже-братьев, или Ивана/Смердякова (Набоков сам отсылает читателя к Достоевскому), но также и – Аблеухова-Морковина: «Наконец в глубине бульвара встал на дыбы бронзовый конь… и если бы герцог на нем энергичнее протягивал руку, то при тусклом свете памятник мог бы сойти за петербургского всадника» (Набоков В. Отчаяние. С. 437). И дальше, во время их встречи в «кабачке», воспроизводится ситуация наблюдающих за Аблеуховым туманных очертаний: «Если бы те трое, которые сидели у завешенного пыльно-кровавой портьерой окна… если бы они обернулись и на нас посмотрели – эти трое тихих и печальных бражников, – то они бы увидели: брата благополучного и брата-неудачника» (С. 451).
Букс Н. Набоков и психиатрия. Случай Лужина. С. 172–189.
Тема псевдоеврейства может быть рассмотрена на примере Н. Г. Чернышевского. Об этом: Skonechnaia О. The Wandering Jew as a Metaphor for Memory in Nabokov’s poetry and prose // Nabokov’World. Houndmills: Palgrave. 2002. Vol. 1. P. 186–196. Ср. о еврейской теме у Набокова: Шраер М. Д. Еврейские вопросы в жизни и творчестве Набокова // Шраер М. Набоков: Темы и вариации. СПб.: Академический проект, 2000. С. 250–270. О псевдогомосексуализме – на примере героя «Соглядатая» см.: Skonechnaya O. People of the moonlight: Silver Age parodies in Nabokov’s prose // Nabokov Studies. 1996. Vol. 3. P. 33–40; Эткинд А. Авторство под Луной: Пастернак и Набоков // Эткинд А. Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах. М.: Новое литературное обозрение, 2001. С. 354, 358–569.
Ср. об антиисторизме Набокова: Блюмбаум А. Антиисторицизм как эстетическая позиция (К проблеме: Набоков и Бергсон) // Новое литературное обозрение. 2007. № 86. С. 134–168.
Первая версия этого раздела: Skonetchnaya O. Масонская тема в русской прозе Набокова: о переосмыслении писателем бродячих сюжетов массового сознания // Nabokov dans le miroir du XXe siècle. P. 383–394.
Бердяев Н. Жозеф Де Местр и масонство. Цит. по: Новиков В. И. Масонство и русская культура. М.: Искусство, 1998. С. 101.
Набоков В. Защита Лужина. С. 371.
Там же. С. 310.
Отметим, что тема адамовой головы дважды подчеркивалась Набоковым в фамилии своего недруга и недюжинного литературного заговорщика Георгия Адамовича (в герое стихотворения-мистификации «Из Калмрудовой поэмы “Ночное путешествие”» (1931): «Бедняга! Он скрипит когтями, / бренча на лире жестяной; / он клонится к могильной яме / адамовою головой», а также в критике Мортусе из «Дара»). Возможно, обыгрывание внутренней формы фамилии отсылает не только к бабочке «мертвая голова», как считают исследователи, но и намекает на принадлежность Адамовича к реальному масонству. В конце 1820-х годов он был членом ложи «Юпитер».
Возможно, это отзывается в упреке классного воспитателя: «Что ж ты, Лужин, все сидишь кучей?» (Набоков В. Защита Лужина. С. 3 17).
Набоков В. Защита Лужина. С. 421–422.
Ср. о перекличке другого соблазнителя – скрипача, который впервые зажигает в Лужине страсть к шахматам, с героем толстовской «Крейцеровой сонаты» Трухачевским: Букс Н. Двое игроков за одной доской: Вл. Набоков и Я. Кавабата // Vladimir Nabokov et l’émigration. Cahiers de l’emigration russe 2. Paris, 1993. P. 48.
О присутствии «Войны и мира» в «Защите Лужина» (на материале иных аллюзий) см.: Alexandrov V. Nabokov and Tolstoj: notes on allusions and parallels // Nabokov’World. Vol. 1. Р. 58–59.
Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 14 т. М.: Художественная литература, 1951. Т. 5. С. 186.
См. разработку темы шахмат как губительной страсти: Букс Н. Двое игроков за одной доской… С. 44–48.
Набоков В. Защита Лужина. С. 351.
«Автор (инженер Галяшкин. – О.С.) справедливо осуждает наше искание философского камня – поиски такой мостовой, которая соединяла бы все качества с дешевизной и прочностью; отсюда все опыты с… глупыми доморощенными изобретениями, вроде железной рогожки у Казанского собора в Петрограде» (Городское дело. Пг., 1915. № 13/14. С. 773).
О масонских псевдовожатых в произведениях Гоголя: Вайскопф М. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст. М.: Радикс, 1993. С. 61 и др.
