многих» [224].
Позднее, в марте 1655 г., все эти медики оказались в полку воеводы Бутурлина под началом другого лекаря – Василия Ульфова: «Велели лекарю Василью Ульфову учеников лекарскому делу учить с великим радением, чтоб они лекарскому делу были навычны; а лекарского дела учеником Ондрюшке Федотову с товарыщи велели сказать, чтоб они лекаря Василья Ульфова слушали и лекарскому делу учились с великим радением» [225]. Между тем, в армию прислали еще одну группу врачей, лекарских учеников и цирюльников, а также медикаменты на 14 подводах [226].
Помимо оказания хирургической помощи, медики проводили и своеобразную «врачебную экспертизу» – осматривали раненых и больных и о результатах сообщали в своих «сказках» в Аптекарский приказ. По этим сказкам можно судить как о симптоматике («лом в ногах», «распух» и т. п.), так и о нозологии болезней и травм («рожа», «водянка», «опухоль», «лихорадка» и пр.) [227]. Вот резюме одной из таких «сказок», относящейся к 1666 г.: «Осмотря Гришку Петрова, сказали, что у него на правой ноге раны и с тех ран кости вышли многие и от тех ран нога у него высохла и под коленом жилы свело и государевы службы служить и лечить ево не мочно, потому что та болезнь у него застарелая» [228].
Известно, что во второй половине XVII в. в набор лекарских инструментов, посланный в Белгород, в стрелецкий полк боярина Б. П. Шереметева, входили «пилка, чем кости перетирают», «шурепец, чем пульки вымают», клещицы, 2 отсечки, ножик кривой, 2 остроконечных инструмента и еще один, называемый «кекерь», мерная ложка и пр. А «в 1681 г. в полк боярину и воеводам к Петру Васильевичу Шереметеву с товарыщи посланы лекари Яган Фридрих Лягуз, Отто Имерс. Да им же дано инструментов: пила двойная, шуруп пулечный, клещи пулечные, клещи журавлиный нос, клещи – что рот чистят. Нож кривой, 2 ланцета старых, 2 монастырка, 2 клестера, трубка деревянная, а в ней трубка оловянная прыскательная, инструмент, что раны прижигают старой, по весам небольшим, по фунту, по потелке середней, по губе грецкой, по ложке долгой с комлями медные, воску по фунту, по 20 пузырей» [229].
Сохранилась также опись медицинских инструментов за 1692 г., в которой перечисляются, в частности, хирургические инструменты. В этой описи названы «ланцеты кровопущаные», клещи, «снасти, что в ранах осматривают», «шильца троеугольные», буравы, «снасть костоправная с веревками», «клещи родильные», «ножницы двойные, что раны разрезывают», «пилы, что зубы трут» и др. [230]
Уже одно перечисление этих разнообразных хирургических инструментов, большинство из которых, кстати, было приготовлено мастерами-умельцами в России, неоспоримо свидетельствует о достаточно широком диапазоне оперативных вмешательств, которые использовали тогда в своей практике российские хирурги – как, впрочем, и их западноевропейские коллеги.
«Просматривая эти наборы (хирургических инструментов. – М.М.), мы, конечно, можем сделать тот вывод, что известная оперативная активность несомненно была присуща лекарям того времени, – справедливо указывал историк медицины В. Н. Терновский. – Конечно, существовала своя методика лечения ран с употреблением «брызгалок», орошающих раны, и свой метод лечения травматических повреждений. Костные операции и операции по извлечению инородных тел представляли собой обычное, входящее в круг прямых обязанностей дело военного лекаря, а также есть данные утверждать, что практиковались ампутации, так как в наборах имелись «кривые ножи, чем около костей обрезывают». Остановка кровотечения каустикой и различные лечебные мероприятия были очень распространены и обслуживались специальным инструментарием» [231].
Предварительно свежие огнестрельные раны обязательно зондировали («щупали») особым щупом. Производили наложение швов; применяли различные пластыри (белильный, простой, пластырь Парацельса и пр.), мази (обливная, бобковая, белильная и др.) и масла. В дальнейшем лечении широко использовали тепловые процедуры, особенно всякие припарки, вызывавшие гиперемию: наиболее эффективными такие припарки из трав, кореньев, семян оказывались еще и при различных гнойниках – они «убирали вредительную мокротность» и «раны отворяли». В качестве перевязочного материала широко применялся холст. В ходу была и иммобилизация переломов берестяными лубками.
Известны направлявшиеся в Аптекарский приказ росписи раненых, которые проходили освидетельствование, а затем получали, в соответствии с характером ранения, соответствующее хирургическое лечение. Например, в «росписи раненым дворянам» 1645 г. говорится: «Жилец Лазарь Раринов сын Лавров, ранен из лука в спину насквозь», «драгун Фатюшка Денисов ранен в левую бровь, а пулька в нем», «Карп Нагибин ранен в правую шоку из винтовки», «Елизар Федоров спихнут с башни и живот отшиб и левую руку вывихнул», «Мишка Иванов сечен саблею по шее и по левой руке» и т. д. [232]
В списке раненых «начальных людей и урядников и рядовых солдат» 1678 г. содержатся такие сведения: «Ранен подполковник Родион Иванов сын Жданов из янычевки по правой руке ниже плеча по мышке, да он же ранен по тое же руке ниже локтя из пищали тяжелыми ранами, да по той же руке ранен из лука…; Васька Трофилов ранен по правой руке по суставу, да бит кирками…; Якимка Фадеев ранен в голову – рублен саблею возле левое ухо…; Тишка Иванов ранен в левую ногу из турки…; Пашка Калинин ранен в правое ухо пулкою» и т. д. [233]
Понятно, что всем этим раненым производили соответствующие хирургические операции, такие, как удаление инородных тел (пуль), вправление вывиха, зашивание и лечение ран, а по показаниям – и более сложные (ампутации конечностей, трепанации черепа и пр.). Производили такие операции, конечно, специалисты-лекари. Так, один из них в челобитной, поданной в Аптекарский приказ, так описывал диапазон своих операций: «выучился лекарской науке, раны лечить колотыя и рубленыя и стрельныя, и пульки вырезывать и составы ломаные справливать и жильную руду пускать».
Состояние хирургической помощи в армии представляло несомненный интерес. «Со второй половины XVII века до такой степени изменилась постановка военно-медицинской службы и настолько стало обычным явлением иметь в полковом врачебном составе нескольких специалистов, – писал историк медицины Н. Я. Новомбергский, – что в челобитных последующего времени вместо жалоб на отсутствие врачебной помощи, как бывало раньше, находим: и в полку у нас холопей твоих лекарь один и лекарства у нево мало, раненых лечить некому, а один лекарь лечить не успевает» [234].
Так, на территории Среднего Поволжья в XVII в. в каждом полку полагалось иметь по два лекаря и подлекаря, двух лекарских учеников. Один из лекарей (или доктор из иноземцев) считался старшим и постоянно находился при воеводе (боярине, командовавшим полком). Другой лекарь и подлекари часто бывали в разъездах, т. е. в командах, которые находились в разных уездных городах-крепостях, в береговой охране около Казани и Симбирска. В делах Аптекарского, Стрелецкого, Иноземного приказов, канцелярий провинциальных городов сохранились имена некоторых из тогдашних лекарей. Например, в середине XVII в. в Казанском гарнизоне служили лекари Андрей Иванов, бывший служивый Аптекарского приказа, Микола Бартик, в Симбирске – Елизарий
