летописных известиях сохранились сведения о пище, жилищах, занятиях, болезнях, выносливости ненцев («самояди»). Первоселов всегда поражали энергия, подвижность, умение ненцев приспособлять свою жизнь к суровой природе. «Хижици» свои они делают изо льда, вместо крыши употребляется кожа «еленей», «фоки» (тюленя, моржа). Из кожи этих животных шьется также и одежда. Когда люди болеют, то лечатся жиром, свежей, еще теплой оленьею кровью, которую пьют все; едят печень животных, рыб. Весьма суровы в воспитании детей: новорожденных обтирают снегом, надолго оставляют на холоду для закалки организма. Распространено также и волхвование (шаманство). Местным знахарям известны кровавые приемы лечения людей. При заболеваниях брюшной полости ее вскрывали ножом, и после «очищения» извлеченнных внутренностей они снова влагались в разрез, который зашивался нитями. Эти сведения содержатся в памятниках по списку XV в.
Источники изучения Севера
Для изучения истории санитарного быта и народного врачевания северян может быть использован самый разносторонний источниковедческий материал, который отличается обилием и освещает значительный период времени.
Наиболее древними и и то же время наиболее достоверными являются данные археологии (раскопочный материал). Особенно полезны сведения по раскопкам, опубликованные членами-корреспондентами АН СССР В. И. Равдоникасом и Г. П. Гвоздиловым по Ладоге, раскопки прошлого столетия в других городах Севера.
Много интересного приносит знакомство с экспонатами Музея Арктики, этнографических музеев Москвы, Ленинграда, Архангельска, Перми, Кирова и других городов.
Изучение различных памятников старины, находящихся в этих музеях, вводит нас в круг представлений о пище, жилье, домашней утвари, одежде человека на Севере, средствах лечения и предупреждения болезней.
Среди письменных источников первое место принадлежит летописям, представляющим один из самых важнейших памятников развития общественной мысли и культуры Руси. Для истории русского Севера наиболее ценными являются Новгородские летописи. Особенно важны в них указания на эпидемии и средства борьбы с ними. Самая древняя русская летопись «Повесть временных лет», составленная Нестором в Киево-Печерском монастыре и XII в., уже содержит упоминание об «Югре», – так называлась местность Северного Приуралья. Из местных летописей должен быть отмечен Устюжский летописный свод. В описании событий (с начала XIII и до конца XVI в.), происходивших в Устюге Великом, Двинской земле, Приуралье, приводится богатейший историко-географический материал, который возможно найти только в местных летописных сводах, где записи делались и коррегировались на основании показаний очевидцев. В своде, в частности, рассказывается о ряде голодовок населения от неурожая, ярко описываются моры-«корчеты», заразные моры типа чумы, есть сведения о болезнях гипо- и авитаминозом («опухления ног», «слепота», кожные геморрагии, кровотечения из десен), знали «трясавицу» (малярию) и даже способы ее лечения в XIV столетии. Сюда же надо отнести летописи – Строгановскую, Кунгурскую, Сибирский летописец. События их имеют близкое касательство к русскому Северу. Летописи писались и в монастырях. Выходя далеко за пределы монастырских стен, они дополняли гражданское летописание и повествовали читателям о таких бытовых подробностях, которые трудно найти в больших хрониках.
Из группы юридической письменности не могут не привлечь внимания историка Севера грамоты царские, монастырские, боярские, переписка местных воевод, представителей военной, светской, духовной администрации с Москвой. В грамотах раскрывается своеобразная заболеваемость местного крестьянства, приводятся многочисленные причины травматических повреждений, смертности и болезней – утопление в воде, замерзание, обморожение, падение с деревьев при добыче бортного меда, растерзание диким зверем на охоте и пр. Бесчисленные выморочные поселки, в особенности характерные названия селений, встречающиеся в таких документах, могут иногда создать целые картины санитарно-гигиенического состояния, свойственного русскому Северу в его далеком прошлом, – трахома, бытовой люес, корчемничество, алкоголизм. Так, в царской грамоте 1623 г. Двинскому воеводе Дмитрию Петровичу Пожарскому рассказывается о степени распространения в некоторых поселениях продажи вина, притонов при корчмах, заболеваний мужчин от «женок». В грамотах иногда рисуются такие относящиеся к данной теме детали, которые отсутствуют в других источниках.
Огромный источниковедческий материал заключен в кабальных книгах или записях, – так назывались документы, в которые вносились долговые обязательства, ставившие заемщика в личную зависимость от заимодавца. Возникнув в середине XVI в. в связи с развитием обмена, усилением феодальной эксплуатации и дальнейшим закабалением крестьянства и посадских низов, они велись во многих местах Древней Руси. Интерес представляют книги новгородского происхождения. Часть из них опубликована, большинство хранится в рукописях. При совершении сделок подьячие тщательно, в фискальных целях, вносили приметы закабаляемых лиц. Записывались стойкие прижизненные и врожденные дефекты строения тела: искривления и укорочения конечностей, неподвижность суставов, косоглазие, дрожание глазного яблока, кривошея, заячья губа, многососковость, шестипалость. Особенно ценны указания на «бобушки», «шадры» на лице (следы перенесенной оспы), наличие лейком на глазах в результате трахомы, оспы, следы рубцов на теле, сделанных ножом «резалника» (деревенского хирурга), остатки военных ранений, травм, полученных на охоте, в быту. В кабалу шли не только взрослые, но и дети. Поэтому нигде так не раскрывается широко детская патология, как в кабальных записях. Книги рассказывают о ранних браках, многосемейности закабаленных, о рождении детей у 12–13-летних матерей. Сведения кабальных книг касаются исключительно непосредственных производителей материальных благ – крестьян, ремесленников, что делает эти записи высокоценным и притом массовым историческим источником.
Отличны по своему источниковедческому значению писцовые книги, содержащие описания городов, сел, деревень, поместий, вотчин, выполняемых крестьянами повинностей. Книги эти составлялись в Русском централизованном государстве в XVI–XVII вв. и являлись основой системы поземельного обложения того времени. Наибольший интерес при изучении Севера представляют писцовые книги Новгородских земель (в особенности Водской пятины 1500 г.). Писцовые книги на обильном материале раскрывают санитарные условия населенных пунктов Севера. В них сообщается о количестве дворов в поселке, их территориальной взаимосвязи, числе жителей и из них трудо- и нетрудоспособных. На страницах книг приводятся названия продуктов питания, которыми облагалось трудовое население, названия населенных пунктов, прозвищ крестьян. По ним можно судить, насколько часто посещали эпидемические и бытовые болезни обездоленную часть древнерусского крестьянства, какие подсобные ремесла существовали в далеких северных селах. Были, например, поселки с названием «Кровопускное», по которому можно понять, что население их занималось кровопусканием у людей и животных. Среди наименований сел и деревень чрезвычайно часто встречаются такие, как «Язвецово», «Язвище». Слово «язва» («моровая язва») обычно было применимо к особо сильно свирепствовавшим эпидемиям чумы, сибирской язвы, сыпного тифа.
Документами экономической жизни Севера являются таможенные книги. Это погодные записи сбора таможенных пошлин на местных рынках Русского государства XVI–XVII вв. Они позволяют историку экономических отношений Руси выяснить состав товаров вообще, их цену, размер торговых оборотов отдельных рынков, торговых путей, межобластную, внешнюю торговлю Руси. Книги являются ценнейшим источником по истории развития рыночных связей в Древней Руси. Но таможенные книги, частично уже опубликованные АН СССР, а в большей своей массе находящиеся в рукописях, в то же время – неисчерпываемый источник для изучения санитарного быта северян. В этих книгах
