Но главное возражение вызывает сама идея: вот тебе тысяча рублей, хочешь — лечись, хочешь — потрать на что угодно.
Эта идея принижает сам смысл социального здравоохранения как формы «коллективного спасения», она соблазняет людей тем, что деньги на медицину — твои, потрать их на себя.
Здесь — высказанный пока неявно отказ о здравоохранения как общенародной и общегосударственной системы. Без этой основы за свою тысячу никто не получит никакой помощи, ему порекомендуют отвар медвежьего ушка. А основа создается, когда эту тысячу каждый отдает в общий котел, а не «тратит на себя». Надо же глядеть в корень!
При этом и десятки тысяч стандартов никак не помогут пациенту. При переходе от бесплатного здравоохранения к продаже медицинских услуг кардинально изменяются отношения между пациентами и врачами. Возможно (хотя и вряд ли), через несколько поколений восстановятся, в условиях «купли-продажи услуг», традиционные отношения взаимной помощи и уважения, но на первом этапе, как сказано выше, частные клиники будут заинтересованы «в увеличении числа не здоровых, а больных». Вот в чем суть этого перехода!
Эксперты говорят: «Если от покупки бесплатной услуги пациент еще может отказаться, то, подписав договор на платное лечение или несколько обследований, он должен будет согласиться на все назначения врача, которые изначально не оговаривались и потребность в которых появилась в процессе лечения. Пункт 27 проекта порядка оказания платных медицинских услуг гласит: “Если заказчик не дал согласие на превышение приблизительной сметы расходов, исполнитель вправе отказаться от договора и потребовать от заказчика оплаты уже оказанных медицинских услуг”» [4].
А почетный председатель Ассоциации частных клиник Петербурга Надежда Алексеева отмечает: «Пациенту смогут навязать любую медицинскую услугу вне зависимости от ее реальной необходимости. И если пациент хочет и дальше лечиться в этой клинике, он должен будет оплатить все, что предложит ему врач. Стандарты здесь не. помогут: в документе четко прописано, что объем платной медицинской помощи может их превышать. Таким образом, “развод” больных на деньги, о котором так много говорят, может стать законным» [4].
В этих условиях врачи и пациенты будут расходиться на подозревающие друг друга, а то и враждебные общности. Смогут ли остатки нашей культуры нейтрализовать эту враждебность?
При обсуждении этой проблемы в газете «Новые Известия» приведены такие суждения: «Эксперты считают, что большинство граждан не знают, какие права у них есть при получении медпомощи. И хотя готовящееся постановление содержит целый параграф, посвященный информированию об услуге, врачи могут сознательно ограничивать пациентам доступ к информации. “Эта декларация будет нарушаться в 90 % случаев”, — уверен медицинский адвокат Дмитрий Айвазян.
Он напомнил “НИ”, что соответствующая норма присутствует и в действующем законе “Об основах охраны здоровья”. “Врачи не заинтересованы предоставлять информацию пациентам, а пациенты в большинстве случаев считают ознакомление с ней формальностью, — говорит г-н Айвазян. — Еще в части случаев им приходится с боями выдирать информацию, рискуя лояльностью доктора. Пациенты становятся заложниками страха испортить отношения с медиком”.
Сопредседатель Всероссийского союза пациентов Юрий Жулев также не уверен в том, что параграф об информировании пациентов будет действовать. По его мнению, нечеткость формулировок дает врачам возможность “исподволь расширять список платных медуслуг”… В случае жалобы пациента на качество медуслуг выносить решение о справедливости претензий будет экспертная комиссия. Однако в проекте не написано, что это будут за эксперты. “Это вполне может оказаться группа медиков из того же учреждения, что и доктор, к которому предъявляют претензии, — размышляет г-н Айвазян. — Естественно, они будут проявлять врачебную солидарность в худшем смысле этого слова”» [24].
Какую же ценность мы утрачиваем с переходом к рыночной медицине! И всего-то ради миски чечевичной похлебки для небольшого меньшинства.
Материально-техническая база здравоохранения
Исключительно сильный удар в годы реформ нанесен по отечественной медицинской и фармацевтической промышленности. Многие производства практически прекратили существование, выпуск даже самых необходимых лекарств сократился во много раз. Так, уровень производства сульфаниламидных и салициловых препаратов стабильно рос с 1970-х гг. и полностью обеспечивал потребности страны при достаточно высоком качестве и низких ценах на эти лекарства массового спроса. Это производство свернуто.
В РСФСР было создано большое и вполне современное производство почти всех витаминов и большинства антибиотиков. По своему качеству они соответствовали мировому уровню, а по стоимости были доступны всем слоям населения. В результате реформы производство антибиотиков упало к 2005 г. в 14,2 раза и почти не растет. На отечественном рынке они, как и витамины, заменены импортными препаратами.
В РСФСР было недостаточно развито производство медицинской техники, некоторые ее виды закупались за рубежом. Однако основная масса отечественной аппаратуры исправно служила в системе здравоохранения и составляла главную часть ее материально-технической базы. Во время реформы не произошло модернизации этого производства и освоения производства новой продукции на базе новых технологий, пусть и импортных. Производство было в основном свернуто.
За последние двадцать лет Россия резко отстала от современных стандартов в оказании высокотехнологичной медицинской помощи — мир ушел далеко вперед, причем даже бедные страны. Импортное оборудование, лекарства и материалы в России доступны не всем слоям населения, а отечественное производство медицинской техники было практически ликвидировано и восстанавливается медленно.
Вот примеры из доклада 2005 г. В современной медицине в массовом масштабе применяются кардиостимуляторы. В тот момент в Западной Европе и США число их имплантаций составляло 750 на 1 млн человек населения, а в РФ — 101. Единственная причина — нехватка средств. Имплантация дефибрилляторов спасала бы в РФ жизнь 200 тыс. человек в год, но этих операций делают лишь 5 % от необходимых — тоже по финансовым соображениям.
Но это и значит, что произошло разделение граждан перед лицом вполне преодолимых угроз их жизни по принципу платежеспособности. Состоятельные люди могут оплатить имплантацию кардиостимулятора, а обедневшие — не могут.
В качестве способа преодоления этого провала правительство предлагает модернизацию здравоохранения. Так, 20 ноября 2008 г. премьер-министр В.В. Путин заявил: «Необходимо ускорить модернизацию в отраслях, ориентированных на человека. Сегодняшние инвестиции в образование, здравоохранение, социальную сферу — завтра станут нашим конкурентным преимуществом».
Эта сложная задача выдвинута в первой фазе тяжелого кризиса. В этот момент, при острой нехватке средств и тяжелом стрессе, который переживают люди и организации, «ускорить модернизацию» очень трудно. Главной задачей во время кризиса обычно становится сохранение систем в их целостности и подготовка к модернизации на ветви выхода из кризиса. Сохранение систем при дефиците ресурсов — особая задача, структурно иная, нежели развитие в стабильный период или программа модернизации. Понятно, что программа начиналась трудно.
Вот сообщение с сайта травматологов (2010 г.): «Строительство 15 федеральных центров высокотехнологичной помощи откладывалось и переносилось много раз. Из 4 центров травматологического направления построен единственный в Чебоксарах, “да и в том работать некому, питерцы вахтовым методом ездят проводить операции”, — говорят специалисты ЦИТО без диктофонов. Они же утверждают, что приходится выписывать прооперированных пациентов “в никуда”. В субъектах [Федерации] травматологов-ортопедов единицы. К примеру, в республике Тыва их на всю республику восемь человек.
Кто и как будет “доводить” и реабилитировать прооперированных больных, не знает никто».
Однако в отчете Правительства РФ перед Государственной Думой в 2010 г. было сказано: «Потребность в высокотехнологичной медицинской помощи сейчас удовлетворяется на 60 %, хотя еще несколько лет назад такие услуги были доступны только каждому десятому гражданину нашей страны».
Это заявление вызвало вопросы. Каковы параметры, индикаторы и критерии, с помощью которых сделан такой вывод?
Речь ведь идет об измерении сложного и плохо формализованного явления, в описании которого все понятия размыты, — и вот, без всяких ссылок на методологию и методики, объявляется точный результат — 60 %. Он вызывает большие сомнения. В каких документах и в какой форме вообще фиксируется потребность в медицинской помощи, которую медицинское учреждение не удовлетворяет по причине ее «недоступности»?
