Палата узкая, темноватая. Не очень-то уютно в ней.
Наконец, последняя, двенадцатая палата, которую ведет Б. Палата женская травматологическая на четырнадцать кроватей. Несмотря на это, в ней всегда чисто, светло, уютно. Здесь лежат женщины с повреждениями позвоночника, повреждениями таза. В палате порядок. Все лечебные назначения выполняются. «Придраться» не к чему.
В основных отделениях обход окончен. Осталось еще четыре палаты в детском отделении. Они на другом этаже здания института — четвертом. Поднимаемся вверх — я впереди, остальные за мной. Детские палаты ведут И. и В. Они уже наверху. Встречают. Иногда под этим предлогом убегают с обхода после того, как я пройду их нижние палаты. В этих четырех палатах лежат маленькие ребятишки, есть и постарше — до четырнадцати лет. Больше всего ребятишек со сколиотической болезнью, есть с воронкообразной грудной клеткой, аномалиями позвоночника. Уж очень трогательны эти мои маленькие пациенты, особенно те, которым до пяти-семи лет. Прихожу к ним каждое утро не позже восьми. Уже все проснулись, умыты, косички заплетены, постели прибраны, насколько это возможно у постельных больных. И какие горькие слезы льют, если кто-либо из них проспит и не успеет привести себя в должный вид к моему приходу. Всегда ждут.
Вот Наташа. Поступила уже второй раз. У нее тяжелая аномалия позвоночника с искривлением. Оперировал ее недавно в третий, надеюсь, в последний, раз. Заводила в палате, хоть ей всего-то четыре года. Сама она то мышка, то лисичка, то кошечка. И все прочие в палате каждодневно наделяются именами наших «меньших братьев». И на этой почве бывают недоразумения. Одна не хочет быть поросенком, вторая свинкой… Как правило, споры кончаются мирным соглашением.
Здесь же лежит Оксана, ей пять лет. Мама ее привезла из-под Саратова. При поступлении у девочки имелся прогрессировавший неполный паралич рук и ног. Причиной паралича явился верхний грудной горб, на вершине которого произошло ущемление спинного мозга. Горб возник из-за аномалии развития позвоночного столба. Около года тому назад я оперировал Оксану — сделал ей сегментарную вертебротомию на шейно-грудном уровне. Девочка начала быстро поправляться. У нее восстановились движения в руках и ногах. Из клиники ушла на своих ножках с полным восстановлением движений в конечностях, правда, в большом гипсовом корсете, охватывавшем голову, шею и туловище. Сейчас она в клинике второй раз. Сняли ей корсет. Начали массаж, физиолечение, гимнастику. Все было хорошо. И вдруг внезапное резкое ухудшение — почти полностью исчезли движения в ногах и руках, девочка перестала ходить. Уложил ее в постель, дал легкое вытяжение за голову, назначил сосудорасширяющие средства, потому что причину повторения паралича усмотрел в нарушении кровоснабжения ранее ущемленного отрезка спинного мозга. Под воздействием лечения начали восстанавливаться движения, и сейчас они восстановились полностью. Оксана вместе с мамой уедет на лето в санаторий. Уедет, громко сказано! Увезут в гипсовой кроватке, лежа. Поднимать ее в вертикальное положение строго запретил. А потом она опять вернется в клинику. И много еще горюшка мы помыкаем с ней.
Ребятишки — народ чудный. Доверчивые, доброжелательные, ласковые. Они и радость, и горе для меня. Уж очень болит за них душа, особенно когда не в силах им помочь. А порой мои маленькие пациенты так удивляют меня своими рассуждениями и «жизненным опытом», что просто диву даешься. Вот пятилетняя Оленька — худенькая, подвижная, как юла, черноволосая девочка, с черными удлиненными глазами. Лежит в клинике с врожденным вывихом бедра. Предстоит ей оперативное лечение. На одном из обходов доверительно поведала мне свои сокровенные мысли: «Вот, знаешь, мою ножку надо резать, очень жалко ее, очень жалко! Но зато когда ножка заживет, у меня легче будут проходить роды?!»
Конечно, малышка подслушала разговор врача с родителями и повторяет услышанное. Но сколько в ее рассуждениях уверенности и «понимания» сути. А нам, врачам, лишний урок: думай, что говоришь при маленьких детях.
Теперь обход клиники завершен полностью. Все сто пятьдесят пациентов, находящихся в ней, обойдены и осмотрены. Осмотрены, естественно, выборочно.
Собираемся в конференц-зале клиники. Спрашиваю, есть ли замечания по обходу? В., А., М. уточняют назначения по ряду своих пациентов. Больше вопросов нет. Просматриваю свои пометки, сделанные во время обхода. Останавливаюсь на каждой палате. Хвалю за порядок, чистоту, четкость в выполнении лечебных назначений. Ругаю за огрехи. Конечно, они незначительны, иначе простыми замечаниями я бы не ограничился. Об этом знают мои сотрудники. И стараются работать четко. Хотя, конечно, изредка возникают и недоразумения покрупнее. Видимо, без них нельзя.
Оглашаю фамилии пациентов, ждущих операции, их очередность. Напоминаю, каких консультантов следует пригласить в ближайшие дни — гинеколога, паразитолога, ангиохирурга. Называю больных, которые в понедельник должны быть представлены на. клинический раэбор. Уточняю, кто дежурит сегодня по неотложной помощи, о каких из поступивших больных следует обязательно ставить меня в известность, кто будет делать обходы больных в воскресенье. По субботним дням обходы обеспечивают мои ассистенты — у них шестидневная рабочая неделя. Наконец напоминаю, что в два часа дня состоится общеинститутская конференция, на которой все сотрудники клиники обязаны быть. На этом мы расстаемся.
Суббота. 8.00. Посмотрел больных, поступивших ночью, «пробежал» по палатам. Все в пределах допустимого. Сегодня работают только сотрудники кафедры, у всех остальных выходной день. Единственный день в неделю, когда в какой-то степени можно принадлежать себе и ликвидировать задолженность, которая, к сожалению, неизбежна. Масса писем, на которые не успел ответить сразу же по получении их. Письма от больных, от коллег. Много официальных запросов по разным поводам, просьб. Надо обязательно закончить две рецензии и подготовить их к отправке. Может быть, удастся выправить черновик диссертации, выполняемой под моим руководством практическим врачом. Ну, и обязательно побывать у студентов на практическом занятии в группе, которую ведет В. Так что дел хватает. А завтра… если отпустит клиника… за руль автомашины и куда-нибудь по одной из дорог за город, пока хватит бензина.
А в понедельник все снова по заведенному порядку…
Как-то Ксения Ивановна — директор нашего научно-исследовательского института, передала мне привет от моего ученика М., который он шлет в полученном от него большом и подробном письме.
«Яков Леонтьевич, — сказала она. — М. в своем очередном письме шлет вам большой привет и просит меня передать его вам, его учителю и наставнику.» Я поблагодарил и подумал о том, что я бы на месте М. писал подробные письма своему учителю, а не передавал бы ему приветы в «подробных и частых» письмах.
Это письмо от М. пришло из одной африканской страны, где он третий год работает, помогая местным врачам в лечении ортопедотравматологических больных.
М. много лет тому назад пришел ко мне в клинику, ничего не умея и мало что зная. Его несомненным достоинством была работоспособность. Он мало говорил, никогда не возражал, старался. Временами мне казалось, что из него ничего не выйдет. Но, находясь в статусе научного сотрудника, он наряду с прочими получил тему и работал над ней. Его упорство, способность к рукодействию, терпение позволили ему овладеть вначале элементами хирургии, а в последующем стать неплохим хирургом-ортопедом, неплохим врачом. Он всегда молчит. За много лет совместной работы я не вспомню случая, чтобы М. заговорил по собственной инициативе при обсуждении больных на клинической конференции, на симпозиуме, сессии. Такую молчаливость люди, мало знающие М., могут принять за мудрость! После определенных трудностей, с весьма энергичной помощью руководителей М. стал кандидатом наук. Сразу же я возбудил ходатайство о переводе его в ранг старших научных сотрудников. В этой должности он продолжал совершенствоваться как специалист, а с наукой так и не мог подружиться. Видимо, это не его стезя. Однако я ценил его как хорошего врача-практика, который полезен клинике и больным.
Я был последним, кто узнал о том, что М. собирается в заграничную командировку, что он оформил документы и ждет вызова. Случайность? Нет. Думаю, черта характера. И вот привет «дорогому учителю и наставнику, воспитавшему меня». Закономерно? Наверное, да.
Люди бывают разные. Не составляют исключения из этого правила и мои ученики — они тоже разные. Писать о людях очень трудно. Ведь пишущий — тоже человек, а человеку свойственно ошибаться. И я могу ошибиться. Но не писать о своих учениках я не могу — без них я ничто. Не зря же один мудрец далекой древности сказал примерно так: «Надо и мне завести учеников, чтобы на старости лет было у кого учиться». Правильно сказал мудрец. У хороших учеников многому можно научиться. Да и плохие ученики (хотя говорят, таких нет!) порой преподносят хорошие жизненные уроки.
