Сказки и действительность
Разве все это не фантастично, разве не кажется «сумасшедшим»? Ни в коем случае. Если у вас на глазах школьников втягивают в банду, злоупотребляющую наркотиками, занимающуюся грабежами и разбоем, то вы лишь можете удивиться тому, как похожи соблазны, встречающиеся в действительности, на описываемые в сказках.
Ведь есть же люди, которых как бы «заколдовали»! И есть такие, чьи внутренние свойства поразительно напоминают свойства ведьм и троллей: примитивная хитрость, вкрадчивость, животное вожделение, безграничный цинизм.
Самое плохое, что есть в силах зла, о которых повествуется в классических сказках — это то, что они существуют на самом деле.
Зачастую можно услышать: вместо того чтобы рассказывать детям сказки, следовало бы их подготовить лучше к современной жизни. Дескать, ребят надо познакомить с тем, что им предстоит, чтобы они могли правильно воспринимать реальность. Однако мы встречаем бесконечное число детей, которые очень рано сталкиваются с суровой действительностью, и именно поэтому смотрят на жизнь с робостью или даже со страхом, с разочарованием или с жестокостью.
Когда сказки рассказывают соответствующим образом: без сентиментальных интонаций, умных объяснений, скупо, сдержанно, опуская излишне омерзительные детали, то описания ведьм и великанов могут стать для детей наиболее точным способом образного восприятия «мирового зла», еще до того, как они столкнутся с ним непосредственно. Если же рассказывать слишком драматично, слишком натуралистично, не учитывая образной ткани всего настроя сказки, то волк «выпрыгнет» из своего образа и предстанет настоящим хищником. Ребенок прекрасно чувствует то, что происходит в душе взрослого. Поэтому тот, кто рассказывает сказку, должен суметь достоверно показать, как силы добра в конце концов побеждают зло. И в этом отношении сказкам нет равных. Никакой другой жанр литературы не позволяет так наглядно продемонстрировать присущие человеку метаморфозы.
В отличие от сказок, в «обыкновенных» рассказах, пьесах для театра дети встречаются с персонажами, неуклюжими, как медведи, нервными, как мыши, или самодовольными, как лягушки, и лишь пройдя определенную школу жизни, эти герои приобретают иные качества, такие как чуткость, спокойствие, смирение и т. д. Герои же сказок являются медведями, мышами, лягушками, а если их расколдовывают, они становятся людьми — принцами или принцессами.
Сказки для разных возрастов
На протяжении основного возраста для сказок — между четырьмя и девятью годами — можно знакомить детей со все большим и большим числом народных сказок, как отечественных, так и зарубежных. Простые сказки о судьбе, типа «Звездный талер», «Горшок каши» (другое название: «Сладкая каша» — Прим. перев.), «Красная Шапочка», «Принцесса Роза», «Белоснежка», «Волк и семеро козлят» и т. п., идут в самом начале, на пятом же году их дополняют сказки с волшебными превращениями. В них рассказывается о первых жизненных шагах героя, о борьбе добрых и злых сил за господство над душой человека. Тут дети уже должны успевать следить за ходом действия. Важно уметь правильно выбрать сказку в зависимости от обстоятельств, в которых находится ребенок, от его состояния и даже от времени года. Для малышей постоянно (а для остальных время от времени) вполне подходят короткие юмористические рассказы с множеством повторений. Кстати, чем дети младше, тем чаще можно повторять для них одну и ту же сказку слово в слово.
Ну а что же делать, если четырехлетний малыш испугался волка или ведьмы и лежит вечером в своей постельке в ожидании, что вот-вот явится чудовище и утащит его? Стоит ли все-таки ему начинать объяснять, что в действительности нет ни великанов, ни троллей, ни гномов? Иными словами, разрушать сказочный мир, вместо того чтобы навести в нем порядок? Это противоречило бы духу наших предшествующих утверждений. Кроме того, многие дети все равно в это не поверили бы, потому что их собственный опыт подсказывает иное. И в этом случае достаточно только обратить их внимание на что-то светлое, радостное, это может быть вечерняя песня, разговор на отвлекающую тему, чтобы помочь ребенку. Любимая сказка, веселая и гармоничная, в состоянии отогнать прочь мрачные картины. Или же можно дать ребенку, например, игрушечный деревянный меч и сказать: «Всех детей охраняют ангелы — и днем, и ночью. Тебе не следует бояться. С тобой ничего не случится. Но если вдруг что-нибудь произойдет, какой-нибудь гном забредет к тебе в комнату, покажи ему лишь крестовину твоего меча или направь его острие ему на голову, и ты увидишь, что он тут же исчезнет». Некоторые родители, пользовавшиеся этим советом, подтверждали, что он действует. Однако не даст ли пищу новым страхам слова о том, что тролль может зайти в комнату? Этого нельзя угадать заранее; но что бы мы ни делали, мы должны стремиться к тому, чтобы между ребенком и взрослым возникало полное доверие. Тогда дети успокаиваются и засыпают. Часто достаточно оставить неплотно закрытой дверь, чтобы ребенок увидел в этом подкрепление близости с взрослыми и связь с ними. Почти у каждого малыша есть в жизни такой период, когда он хочет засыпать только при свете и мучается от возникающих у него «дурных мыслей».
Когда семилетние дети считают, что сказки — это «для маленьких детей», они всего лишь подражают кому-то, кто говорил так в их присутствии. В семьях, где взрослые относятся к языку сказок серьезно, как к языку определенного пласта культуры, такой ситуации не может быть. Когда в первом классе наступает время знакомиться со сказкой, дети устраиваются поудобнее, успокаивают друг друга и с широко раскрытыми глазами начинают слушать. Время от времени учитель комментирует происходящее. Какой-нибудь бойкий мальчик начинает громко протестовать, когда слышит о плохих делах, творимых злым волшебником ("Какой же он все-таки противный, да?"). Лицо какой-то боязливой и беспокойной девочки вдруг начинает пылать при рассказе о жалкой мышке, которая в конце повествования превращается в принцессу.
Конечно, случается, что ребята высказывают сомнения в правдоподобности содержания сказок, но эти сомнения не столь уж серьезны, сказка оказывается сильнее. Если учитель отбирает для чтения добрые сказки, пробуждающие лучшие стороны детской души, то он может быть уверен, что они правдоподобны. Однажды в первом классе, когда рассказывали сказку, состоялся такой диалог между учителем и учеником:
« — Это правда? — Да, конечно.- Ну да, так мы этому и поверили!» Разговор на этом закончился, однако все продолжали слушать еще более увлеченно, чем раньше. Если ребенок принес с собой из той среды, в которой он живет, известную долю скепсиса к сказкам, учителю стоит намекнуть ему, что сказочные образы реальны, но по-другому, не так, как реальны осязаемые предметы вокруг нас.
Дети, приученные слушать «настоящие» сказки, постепенно усваивают чувство стиля, которым они изложены. Придуманные же рассказы, претендующие на то, чтобы быть сказками, но представляющие на деле банальные истории с потугой на фантастику, иногда вызывают у детей глубокое неудовольствие лишь потому, что за ними ничего не стоит, что они нехудожественны. В одном классе, прослушав такую историю, дети громко высказали свое неудовлетворение: «А теперь нам все же хотелось бы услышать настоящую сказку!» Тот, кто однажды сумел перенестись в мир сказок и глубоко прочувствовать его, кто знает, как много дают для души сказочные образы, сможет понять, сколь преходяща значимость образов, взятых из комиксов, мультфильмов и т. п. Их можно сравнить с сухомяткой, консервами, которые ненадолго насыщают, но вскоре после употребления такой пищи вновь пробуждается голод, еще более сильный, чем раньше, а со временем даже может наступить истощение.
Обучение арифметике
В первом классе учитель рассказывает: «Крестьянин приготовил большую головку сыра. Разрезал ее на десять частей. Три части он еще раньше пообещал отдать соседям, а одной должен был поужинать сам. Сколько частей ему можно было продать на рынке?» Такой вопрос можно задать меланхоликам, любящим порядок и умеющим тщательно планировать.
