Есть и еще один вопрос, естественно вытекающий из всего вышеизложенного: «Почему памятник?». Самый простой ответ заключен, конечно, в том очевидном факте, что памятник никак не может ни заплатить за квартиру, ни вывинтить лампочку, ни совершить любое другое действие из приписываемых ему выражениями «с Пушкиным», «с Дюком» или «с Глинкой с Блонья». Представляется, однако, немаловажным, что выражения «с памятником» имеют своим аналогом широко распространенные выражения «с дядей»: во всех случаях Пушкин, Дюк и Глинка могут быть заменены дядей («А за квартиру дядя заплатит?» или «А лампочку на лестнице, стало быть, дядя вывинтил?»), причем эти выражения тоже относятся к категории экспрессивных, хотя экспрессия тут заметно снижается из-за недостатка образной конкретности.
Выражения «с дядей» явно не связаны ни с каким конкретно-историческим контекстом, и «дядей» в них называется не родственник укоряющего или укоряемого, то есть не «мой дядя» или «твой дядя», а просто некий непоименованный персонаж: как сказано о «дяде» у Даля, «в беседе человека средних лет честят дядей, как старика дедушкой, молодого братом, а иногда и сыном». Такого рода именования могут, сохраняя употребительность в качестве обращения, относиться и к третьему лицу, преимущественно незнакомому (например, при распространенном обращении «бабуся» можно сказать и «рядом с той лавочкой, где бабуся сидит»). Дядя относится к той же категории — это не только обращение, но и, так сказать, родовое наименование незнакомого взрослого мужчины, более того, часто незнакомца по преимуществу, то есть «чужака» со всеми присущими этому понятию ассоциациями, а отсюда и угрозы вроде: «Будешь баловаться — дяде отдам!» — при том что рядом никакого незнакомого взрослого мужчины может и не быть. Дядя в ипостаси такого вот чужака — обитатель иного мира, функционирующего по иным законам, поэтому он может не только утащить неведомо куда непослушного ребенка, но и выступить волшебным помощником, «добрым дядей», хотя помощь эта маловероятна, так что «на дядю надеяться» не следует, и риторическое «На дядю надеешься?» равносильно обвинению в лености и/или глупости. Итак, дядя — персонифицированный «никто» и способен выступать в качестве действователя (наказывать шалуна, помогать бездельнику) лишь в соотносимых со сказочными контекстах. А значит, риторические вопросы типа «А за квартиру дядя заплатит?» легко преобразуются в вопросы типа «А за квартиру платить никто и не собирается?», хотя тут еще меньше экспрессии, чем в выражениях «с дядей», а тем более «с Пушкиным» или его местными аналогами.
Но памятник ведь и есть «дядя» — незнакомый взрослый мужчина и вместе с тем явный чужак, людскому миру не принадлежащий, воплощенный «никто», не способный действовать в рамках обыденной реальности, причем у памятника эта неспособность (как и антропоморфная бесчеловечность) особенно наглядна. Притом «никто» — никто, «дядя» безымянен, а памятник имеет название, что дня экспрессивных выражений существенно, так как усиливает эффективность экспрессии.
Остается добавить, что столь важный в творчестве Пушкина мотив действующего памятника несомненно связан с мифологией воплощенной антропоморфной бесчеловечности и, возможно, отражает сознательное или бессознательное отношение Пушкина к рукотворным памятникам. А вот с происхождением рассмотренной категории экспрессивных выражений этот мотив столь же несомненно никак не связан — кроме важных закономерностей в культуре бывают еще и забавные совпадения.
АВЕРИНЦЕВ С. С. Риторика как подход к обобщению действительности // Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981;
АЛТАЙСКАЯ В. Ф. Переходные явления в лексике русского языка послеоктябрьского периода // Русский язык в школе. 1960. № 5;
БЕРЕГОВСКАЯ Э. М. Социальные диалекты и язык современной французской прозы. Смоленск, 1975;
БЛАТНАЯ МУЗЫКА. Словарь жаргона преступников. М., 1923;
БУДАГОВ П. А. История слов в истории общества. М., 1971;
ВЕЖБИЦКА А. Антитоталитарный язык в Польше. Механизмы языковой самообороны // Вопросы языкознания. 1993. № 4;
ВИНОГРАДОВ В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII—XVIII вв. М., 1938;
ВИНОКУР Г. О. Избранные работы по русскому языку. М., 1959;
ВИНОКУР Г. О, Культура языка. М., 1929;
ВИНОКУР Т. Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М., 1993;
ГАДЖИЕВ К. С. Тоталитаризм как феномен XX века // Вопросы философии. 1992. № 2;
ГАСПАРОВ М. Л. Комментарий к «Поэтике» Аристотеля //Аристотель и античная литература. М., 1978;
ГОРОДСКОЕ ПРОСТОРЕЧИЕ. М., 1984;
ГОРЬКИЙ А. М. О языке //Литературная учеба. 1933. № 1;
ГРАЧЕВ М. А. Об этимологии в русском арго // Русская речь. 1994. № 4;
ГРАЧЕВ М. А., ГУРОВ А. И. Словарь молодежных слэнгов. Горький, 1989;
ГРИГОРЬЕВ В. П. Современное просторечие и жаргоны // Книга о русском языке. М., 1969;
ГРОТ Я. Труды: В 5 т. СПб., 1899. Т. 2;
ДАЛЬ В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1955; М., 1994.
ДЕНИСОВ П. Н. Очерки по русской лексикологии и учебной лексикографии. М., 1974;
ДИЧЕВ И. Интеллигенция в тоталитарном обществе: мифология и манипуляция // БиО;
ДОБИАШ-РОЖДЕСТВЕНСКАЯ О. А. История письма в средние века. М.; Л., 1936;
ДОБРОХОТОВА-МАЙКОВА Н., ПЯТНИЦКИЙ В. Веселые ребята: Однажды Гоголь пришел к Пушкину. М., 1998;
ДОМАШНЕВ А. И. Развитие лексики немецкого языка ГДР и ФРГ и лексикографическая практика // Новые слова и словари новых слов. М., 1983;
ДУБЯГИН Ю. П., БРОННИКОВ А. Г. Толковый словарь уголовных жаргонов. М., 1991;
ЕЛИСТРАТОВ В. С. Словарь московского арго. М., 1994;
ЖИРМУНСКИЙ В. М. Национальный язык и социальные диалекты. Л., 1936;
ЖУРАВЛЕВ В. К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции. М., 1982;
ЗЕМСКАЯ Е. А. Клише новояза и цитация в языке постсоветского общества // Вопросы языкознания. 1996. № 3;
ЗЕМСКАЯ Е. А. Словообразование как деятельность. М., 1992;
КАПОРСКИЙ С. А. Воровской жаргон в среде школьников // Вестник просвещения. 1927. № 1;
КАРАУЛОВ Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987;
КАРЦЕВСКИЙ С. И. Язык, война и революция. Берлин, 1923;
КИСЕЛЕВА Л. И. Западноевропейская книга XIV–XV вв. Л., 1985;
КИТАЙГОРОДСКАЯ М. В. Вариативность в выражении рода существительного при обозначении женщин по профессии // СЛИ;
КИТАЙГОРОДСКАЯ М. В., РОЗАНОВА H. H. Речевые одежды Москвы // Русская речь. 1994. № 2–3;
КНОРОЗОВ Ю. В. Неизвестные тексты // Забытые системы письма. М., 1984;
КОЖЕВНИКОВ Ю. А. К теории социальной диалектологии // Русский текст. 1993. № 1;
КОСТОМАРОВ В. Г. Языковой вкус эпохи. М., 1994;
КОСЦИНСКИЙ К. В. Существует ли проблема жаргона? // Вопросы литературы. 1968. № 5;
КРЫСИН Л. П. Владение разными подсистемами языка как явление диглоссии // СЛИ;
КРЫСИН Л. П. Речевое общение и социальные роли говорящих //Там же;
КРЫСИН Л. П. Языковое заимствование как проблема диахронической социолингвистики // ДС;
КРЮЧКОВА Т. Б. Специфика изменения значений общественно-политической лексики и терминологии //Там же;
КУДРЯВЦЕВ А. Ю., КУРОПАТКИН Г. Д. Англо-русский словарь-справочник табуированной лексики и эвфемизмов. М., 1993;
КУПИНА Н. А. Тоталитарный язык. Пермь, 1995;
ЛАБОВ У. Единство социолингвистики//СЛИ;
ЛАРИН Б. А. О лингвистическом изучении города// Русская речь. 1928. № 3;
ЛАРИН Б. А. Западноевропейские элементы русского воровского арго // Язык и литература. Л., 1931. Т. 7.
ЛАРИН Б. А. Развитие лексики современного русского языка. М., 1965;
ЛИХАЧЕВ Д. С. Черты первобытного примитивизма воровской речи // Язык и мышление. М.; Л., 1935. Т. 3–4.
ЛИХАЧЕВ Д. С. Арготические слова профессиональной речи // Развитие грамматики и лексики современного русского языка. М., 1964;
ЛИХОЛИТОВ П. В. Жаргонная речь уличных торговцев // Русская речь. 1994. № 4;
ЛОТМАН Ю. М. Речевая маска Слюняя // Вторичные моделирующие системы. Тарту, 1979;
ЛОТМАН Ю. М., УСПЕНСКИЙ Б. А. Споры о языке в начале XIX в. как факт русской культуры //Труды по русской и славянской филологии. Вып. 24. Тарту, 1975;
ЛУГАНСКИЙ В. (Даль В. И.) Петербургский дворник // Физиология Петербурга. М., 1984;
МАКДЭВИД Р. И. Диалектные и социальные различия в городском обществе //Новое в лингвистике. М., 1975. Вып. 7.
МАРКОВСКИЙ Н. За культуру комсомольского языка // Молодой большевик. 1926. № 15;
МАРР Н. Я. Избранные работы. М., 1934. Т. 2.
НИКОЛЬСКИЙ Л. Б. Языковая политика как форма сознательного воздействия общества на яз. развитие //Язык и общество. М., 1968;
ПАЛЛАС П. Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницею Высочайшей Особы. СПб., 1787–1789;
ПАНАЕВ И. И. Литературные воспоминания. Л., 1928;
ПЕШКОВСКИЙ А. М. Сборник статей: Методика родного языка, лингвистика, стилистика, поэтика. Л.; М., 1925;
