мышления. Доисторический человек мыслил иначе, чем мыслит человек теперь. А будущий человек станет мыслить иначе, чем сегодняшний… Мышление — это психический процесс, а все психические процессы — информационные процессы, материальными носителями которых являются физико-химические (а следовательно, и энергетические) процессы в нервных сетях человеческого организма, то есть физиологические процессы… Явная цепочка закономерностей и связей — узел физиологии, физики, химии, математики, психологии живого организма. Отсюда неожиданная мысль: психология — это наука об информационном содержании физиологических процессов в нервных сетях человеческого организма… Мышление свойственно только человеку — оно возникло как следствие потребностей человека. Человек когда-то начал мыслить, мыслит теперь и будет мыслить в будущем в соответствии со своими потребностями. Когда-то его занимало только приспособление к окружающей среде, основной заботой было выжить. По мере зарождения организованного общества его целью стало улучшение условий жизни, удовлетворение своих личных и общественных потребностей, то есть мышление всегда целенаправленно, нельзя говорить о мышлении вообще, беспредметно. Человек не начал бы мыслить, живи он в информационном вакууме. Человек-одиночка в общественном, информационном вакууме ни жить, ни мыслить не может. Он погибнет… Человек мыслит потому, что живет не только в гравитационном и электромагнитных полях, но и в информационном поле, материальным носителем которого является среда».
Как логическая неизбежность, у Берга складывается свое собственное определение мышления:
«Я думаю, мышление можно определить как целенаправленный психический информационный процесс, возникший в результате удовлетворения интеллектуальных, физических и общественных потребностей человека. Из этого определения вытекает неизбежность возникновения кибернетики. Современная проблема — мышление и кибернетика… Кибернетика появилась в результате непрерывно усложняющихся и возрастающих потребностей человека, она направлена на повышение эффективности человеческого труда, на более мудрое управление жизнью и деятельностью человеческого общества… По мере усложнения форм жизни и труда усложняются и процессы управления техническими системами, и человек нуждается (опять потребность!) в технических средствах повышения эффективности информационных процессов управления… Электронно-вычислительные машины, эти усилители умственных процессов, необходимы, неизбежны… Но это не соперники человека, и никогда ими стать не могут. У них нет потребностей, они мертвы. А мертвая материя не имеет потребностей: ни личных, ни семейных, ни общественных, ни наследственных, ни приобретенных. То есть, говоря о мыслительных свойствах машин, мы говорим о формальных свойствах мышления, а не о творческих, органических. Мы говорим лишь об имитации, о модели, об аналоге, о копии. Аналог, копия может быть сколь угодно близок оригиналу, но его потребностей иметь не может».
Так ученый подходит к комплексной задаче с общей позиции естественных и технических наук, с позиции кибернетики. И обсуждает свою точку зрения с психологами, педагогами. Спорит, сдается, побеждает. Что-то отметает, что-то добавляет. С одними убеждениями расстается охотно, от других отделывается с трудом. (Самое трудное для человека — расстаться с заблуждениями, укоренившимися в его психике.) Приветствует все замечания, вытекающие из свежего взгляда на вещи, отмахивается от рутинерства, упрямства, традиционности. Он убежден, что мышление, сознание — это тема кибернетических исследований, то есть совместного исследования физиков, математиков, биологов, химиков, радиоспециалистов, и чем шире и представительнее будет это сотрудничество, тем лучше. Только кибернетик, олицетворяющий в одном лице разных специалистов, способен рассматривать сознание как объективный процесс, который может быть выражен формулой, уравнением, числом, моделью.
И опять Берг в выигрышном положении: он в состоянии интерпретировать процесс поступления в сознание сигналов из окружающего мира на языке радиотехники. А радиотехника научилась определять количественную сторону этого процесса, оперировать понятием потока информации, которая передается по телефонным проводам, по воздуху, по самым различным каналам связи (а почему бы и не по нервным сетям?). С помощью биологов удалось определить, что количество информации, которое нервная сеть способна подать в мозг, составляет примерно 1 бит за 1/16 секунды (как 1 час — единица измерения времени, 1 килограмм — единица веса, так 1 бит — единица измерения информации). И эта порция информации задерживается в сознании примерно 10 секунд, то есть человек воспринимает 16 бит в секунду, и одновременно в его сознании удерживается 160 бит информации.
Когда предположение приобретает осязаемую форму в виде количественной оценки, для ученого не остается сомнения в физической сущности явления. Значит, действительно каждое переживание соответствует вполне определенному, описываемому формулами состоянию организма. А ведь воздействием на организм можно «включать» и «отключать» сознание, искусственно «начинять» информацией. (Разве не иллюстрируют это галлюцинации при употреблении наркотиков, вина, тяжелые сны после обильного ужина, необычно активная работа мысли при переутомлении, возможность обучения во сне, возбуждение определенных форм поведения через электроды, вводимые в мозг?) А если понять механизм работы сознания, путь поступления в него информации, если найдена количественная сторона процесса, — значит, возможна имитация этого процесса, значит, можно создать модель явления, то есть в данном случае сознания. Таким образом, утверждение, что автомат можно снабдить подобием сознания, для Берга вполне реально. Он убежден: электронно- вычислительную машину можно снабдить искусственным сознанием.
Конечно, интересно создать такое «сознание», но стоимость эксперимента не окупила бы сомнений.
Так, здравый смысл, говоря языком кибернетики, помогает автоматически регулировать научный поиск, создать объективность научной атмосферы вокруг проблемы. Думать, что автоматы настолько перещеголяют своих создателей, что сравняются интеллектом с мифическими небожителями, — значит перегнуть палку, перерегулировать процесс поиска истины. Считать, что психические, духовные процессы вообще недоступны физическому и математическому анализу, имитации с помощью моделей, — «недогнуть палку», поставить тормоз развитию мысли.
Берг с самого начала настаивал на незыблемости исходной позиции кибернетики: общности процессов передачи информации в живой и неживой природе.
Конечно, пути, по которым информация проникает в «плоть и кровь» человека, сложнее, чем каналы связи, знакомые технике. Это и наследственная информация, передаваемая детям через гены. Это и многообразная слуховая, зрительная и тому подобная информация из внешнего мира. И та, с помощью которой люди общаются между собой. И каждый «сорт» информации до сих пор не описан строго, генетическая информация только выходит из полосы дискуссионных бурь. Но это неважно. Важно другое. Когда выявлены первые количественные закономерности, связывающие сознание и внешний мир, сознание и внутренний мир человека, отпадает необходимость призывать на помощь «некий дух», который якобы таинственным образом управляет психической жизнью людей, их наклонностями, эстетическими категориями и прочими проявлениями духовной жизни. Наука доказала религии: хоть интеллектуальную жизнь по-прежнему мы называем духовной, это лишь дань прежним заблуждениям. Духовные процессы начинают усилиями кибернетиков получать не только качественное, но и количественное измерение, и ни о какой власти «духа» не может больше возникнуть речь.
Даже дозу художественной информации, которая дает эстетическое наслаждение, можно вычислить для каждого индивидуума. Эксперименты подтверждают эту мысль. Некоторые ученые считают, что удовольствие может доставить только та звуковая
