Ознакомительная версия.
13 вандемьера (10 октября), расстреляв мятежников из пушек, он восстановил спокойствие в столице. Баррас смог гордо заявить на заседании Конвента: «Республика спасена!» А Наполеон… из героя Тулона превратился в «генерала Вандемьера». Честь невелика. Зато его имя узнала вся Франция. С тех пор многих оно заставляло содрогаться от ужаса, но большинство – восхищалось. Это было началом раскола Франции на поклонников и врагов Наполеона, раскола, который продолжается по сей день.
А тогда, после двух лет нищеты и забвения Наполеон снова оказался на коне.
В Париже он стал фигурой заметной. Его приглашали в лучшие дома. Приглашали, чтобы гости могли посмотреть на загадочного корсиканца. Ходили слухи, что он молчалив, неотёсан и свиреп. Он и в самом деле был молчалив, но если уж тема разговора его увлекала, вступал в беседу и – покорял сердца: никто из снобов-парижан не ожидал от него ни такой эрудиции, ни такого остроумия. А акцент… Что ж, по мнению многих дам, он придавал речи генерала Буонапарте особый шарм.
Коли уж речь зашла о дамах, нельзя умолчать о том, что он вообще-то сторонился женщин. Поначалу стеснялся своей бедности, потом на то, чтобы ухаживать, просто не оставалось времени. Было у него два-три мимолётных увлечения, которые не оставили заметного следа в его сердце. Он подозревал, что связать людей на всю жизнь (а временных семейных отношений никто из семейства Буонапарте в те времена не мог и вообразить) может только любовь. Но лишь теоретически представлял, что это такое.
Ему было почти двадцать шесть лет, когда он встретил Розу Богарне…
Через два года он напишет: «Мое несчастье в том, что я плохо тебя знал. Твое несчастье – судить меня теми же мерками, что и других мужчин, окружающих тебя. Мое сердце никогда не испытывало ничего незначительного. Оно было защищено от любви. Ты внушила ему страсть без границ, опьянение, которое его разрушает. Мечта (мысль) о тебе была в моей душе ещё до твоего появления в природе».
Мир знает женщину, к которой обращено это письмо, под именем Жозефина. А до встречи с Наполеоном все звали её Розой, выбрав из имён, данных при крещении, то, которое ей, на общий взгляд, больше всего подходило – имя прекрасного, нежного, душистого цветка. Мари Роз Жозефа Таше де ла Пажери появилась на свет в одном из прекраснейших уголков нашей планеты (во всяком случае, так считал Христофор Колумб, открывший остров Мартиника). Мартиника была колонией Франции, и отец будущей французской императрицы (не богатый и не высокородный, но – дворянин) приехал туда из метрополии и организовал собственное дело. Женился господин Пажери на местной жительнице, креолке. Могла ли их дочь мечтать быть хотя бы представленной к королевскому двору? А уж стать императрицей…
По утверждениям одних историков, девочка была не в меру кокетлива и безудержно легкомысленна. Воспитание, ею полученное, оставляло желать лучшего. Другие с не меньшей уверенностью утверждают, что Роза была наивна и целомудренна. Воля каждого – согласиться с любой из этих версий: истины мы уже никогда не узнаем. А вот то, что родители отправили шестнадцатилетнюю Розу в Париж, к сестре отца, – известно достоверно. Тётушка очень скоро выдала очаровательную племянницу замуж за виконта Александра Богарне, сына своего любовника, бывшего губернатора Вест-Индии.
В то самое время, когда началась супружеская (и светская) жизнь Розы, в Карлсруэ во владетельном семействе, история которого известна с X века, родилась принцесса Мария Луиза Августа Баденская. Самим происхождением она, в отличие от Розы Таше, была предназначена в супруги первого лица государства. Правда, это мог быть владелец одного из множества маленьких немецких княжеств, а мог… Им обеим выпало стать супругами владык великих держав. Только тот, кто не знает, как сложились их судьбы, скажет: «Повезло!»
Брак Розы оказался неудачным. После того как муж покинул её, она осталась обладательницей титула виконтессы и двоих маленьких детей. Титул дал ей право быть представленной ко двору (отсутствие такого права когда-то заставляло её горевать).
Поселилась она там, где обычно привечали аристократок, получивших разрешение короля на раздельное проживание с мужем, – в доме монахов-бернардинцев на улице Гренель. Это совсем рядом с особняком Д’Эстре, купленным Александром II для посольства России. В этом изысканном дворце в центре Парижа и сейчас резиденция российского посла. Парижане называют дворец островом русской культуры и русской жизни. Правда, в те времена, когда на улице Гренель жила Роза, особняк ещё принадлежал семейству Д’Эстре, вошедшему в историю благодаря нескольким незаурядным женщинам. Самая замечательная из них – неповторимая Габриэль Д’Эстре, возлюбленная Генриха IV, почти десять лет повелевавшая не только королём, но и Францией. Роза Таше с большим интересом читала о жизни прекрасной Габриэль…
Конец более или менее благополучной жизни положила революция. Александр Богарне стал видным членом Учредительного собрания, но очень скоро был арестован. Розу предупредили, что ей тоже грозит опасность, посоветовали бежать из Парижа. Этому разумному совету последовало бы большинство женщин. Но не Роза! Да, она боялась, очень боялась. Но понимала: если она бежит, то тем самым подтвердит виновность своего мужа, пусть и бывшего. На подлость она была органически не способна.
Вскоре её арестовали. По воспоминаниям соседки по заключению, Роза была «одной из самых умных и дружелюбных женщин». Наверное, именно эти качества помогали ей приобретать искренних друзей. Среди них было семейство Тальен (жена – хозяйка модного светского салона, муж – видный политик, сначала – якобинец, потом – один из руководителей Термидорианского переворота). Именно Терезе и Жану Ламберу Тальенам Роза была обязана освобождением из тюрьмы. Их помощь подоспела весьма вовремя: после казни Александра Богарне приближалась её очередь взойти на гильотину.
Выйдя из тюрьмы, Роза вынуждена была в одиночку заботиться о воспитании и обучении детей. Помочь прелестной вдове были готовы многие. Среди них оказался и Поль Баррас.
Существует несколько версий знакомства Розы Богарне с генералом Буонапарте. Одна из них связана как раз с Баррасом. Будто бы расточительная возлюбленная наскучила Баррасу, ставшему членом Директории – одним из пяти директоров, которым была вручена исполнительная власть во Французской республике, и он счёл лучшим выходом из положения «передать» её Наполеону.
Существует ещё одна (вполне правдоподобная) версия знакомства. Якобы они встретились на одном из великолепных столичных балов. Среди роскошных высокомерных красавиц, не без труда выдерживавших тяжесть украшавших их драгоценностей, Роза Богарне напоминала нежный полевой цветок. На ней не было драгоценностей, она украсила себя только венком из фиалок и приколола к корсажу букетик этих самых своих любимых цветов. Зато глаза… Её глаза излучали такой тёплый, такой спокойный свет… Наполеон был очарован. Весь вечер не отходил он от нежной красавицы (потом скажет, что ему сразу показалось, будто вся она «соткана из кружев»). Когда бал закончился, он проводил её до кареты. Прощаясь с будущим императором, она наклонилась, и букетик с её груди упал на землю. Наполеон поднял его, прижал к губам и унес с собой…
История трогательная и романтичная. Подтверждением, что так вполне могло быть, служит широко известное отношение Жозефины к фиалкам. В день свадьбы счастливый жених в память о том первом букете подарил ей фиалки. Она была растрогана: «Милый мой друг, позволь мне в этот памятный день каждый год носить эти цветы в знак обновления нашей любви и нашего счастья». С тех пор, где бы ни находился, чем бы ни был занят Наполеон (и когда был боевым генералом, и когда стал Первым консулом, а потом и императором), каждый год утром 9 марта Жозефина получала букет фиалок.
И всё-таки я больше верю в третью версию их знакомства. Прежде всего потому, что она известна со слов человека достойнейшего, во-первых, непосредственного участника событий, во-вторых, вообще не замеченного во лжи. По воспоминаниям Евгения (Эжена) Богарне, сына Жозефины, дело было так. Генерал Буонапарте только что подавил роялистский мятеж. Победителем возвращается он в свою резиденцию в Тюильри. Стремительно входит в гостиную. Навстречу ему со стула, стоящего у самой двери, поднимается стройный большеглазый мальчик, взгляд одновременно и смущённый, и смелый: «Я не решился бы обеспокоить генерала, но меня привели к нему долг и честь». Наполеон смертельно устал, он не расположен разговаривать с кем бы то ни было. Он отказался даже выступить в Конвенте. Но мальчик сказал: долг и честь. Эти слова так много значат для генерала. Не обращая внимания на бросившихся к нему со всех сторон просителей, он пригласил подростка в кабинет. Тот рассказал, что солдаты обыскивали дом и забрали шпагу, последнюю память об отце, покойном генерале Богарне. Наполеон распорядился немедленно найти и вернуть шпагу. Четырнадцатилетний Евгений Богарне был счастлив. И благодарен. На всю жизнь.
Ознакомительная версия.
