Ну ладно, россиянам – особенно депутатам – можно всучить все, что угодно. А купить их – особенно депутатов – и того проще. Как всегда, это вопрос цены. Перефразируя Петра Чаадаева, можно сказать, что они были столько покорными потому, что в их прошлом ничто не толкало к сопротивлению. Или можно процитировать Александра Зиновьева, который приходит к безжалостному выводу, что «мы (русские) были способны на огромные жертвы во имя великих идеалов. Но мы обнаружили в себе и способность к непередаваемым низостям и беспрецедентной для истории человечества способности изменять самим себе»". К тому же бедные россияне еще не отошли от травмы предыдущих 70 лет и, похоже, готовы на все, чтобы избежать их повторения…
А вот здесь стоит задуматься. Несомненно, что россияне больше не хотят коммунизма. Его-то они испытали на собственной шкуре, это – единственное, что они знают. Единственный коммунизм, когда-либо существовавший в действительности (поэтому Брежнев и называл его «реальным»). Здесь объединяются все: молодые и старые, красавцы и уроды, мужчины и женщины, богатые и бедные. Это факт. И тем не менее, 3 июля 1996 года огромное число людей, 43%, проголосовали за Геннадия Зюганова и против Бориса Ельцина. А ведь им предстояло сделать исторический выбор. По крайней мере, в этом их убеждала пропаганда, пять месяцев долбившая по мозгам: смотрите, если победят коммунисты, вам больше не придется голосовать! Вы вернетесь в очереди, будете ходить в государственные магазины! Не сможете свободно ездить за границу! Начнется гражданская война, ваши дети погибнут! И так далее, кошмар за кошмаром.
В оправдание следует уточнить, что рынок не предлагал других вариантов, поскольку монополия власти на радио, телевидение и печать (за исключением нескольких оппозиционных газет) не позволяла общественному мнению познакомиться с ними. В любом случае таково было содержание подавляющего большинства выступлений СМИ. И что же? К урнам отправились (официально) 65% имеющих право голоса (общее число которых составляет около 106 миллионов человек). Не будем вдаваться в подробности, все равно никто никогда не узнает подлинные данные. Пользуюсь случаем, чтобы заявить раз и навсегда, что считаю частично ложными все официальные данные по выборам 1 993 1995 и 1996 годов, но в отсутствие иных цифр буду с осторожностью пользоваться этими. Подтасовки так или иначе вылезают наружу, даже из официальных данных. Вернемся к 106 миллионам избирателей, 65% которых отправились 16 июня на избирательные участки. Это около семи десятков миллионов взрослых людей. Что прежде всего означает, что более 30 миллионов россиян, не пошедших голосовать, не верили, что им предстоит сделать судьбоносный выбор, как утверждала официальная и единственная пропаганда. Они вовсе не считали, что победа Зюганова стала бы трагедией.
Причин здесь несколько. Западные либералы поспешат сообщить нам, что избиратели, манкирующие голосованием, косвенно выражают свое доверие нынешним правителям. Как в Америке. Разумеется, это передергивание фактов. Попробуйте сказать американскому среднему классу – единственному, который ходит на выборы, – что, если он не проголосует за Клинтона, наступит коммунизм. Повторяйте ему это месяц за месяцем. Добавьте, что если Клинтон не выиграет, то эти демократические и свободные выборы окажутся последними. Можете быть уверены на сто процентов, что американцы отправятся голосовать все до одного, несмотря на то, что они даже не знают, что такое коммунизм, так как никогда его не пробовали. Россияне же наслаждались советским коммунизмом, построенным их собственными руками, более 70 лет. Они знают в нем толк. Считалось, что они должны были быть настолько напуганы перспективой его возвращения, что побегут к урнам, чтобы остановить смертельную опасность.
На деле же – не странно ли? – тридцать шесть миллионов человек остались дома. А из оставшихся 70 миллионов 43 процента (добрых три десятка миллионов) во втором туре предпочли Зюганова. Память коротка? Или значительная, если не большая часть российского общества испытывает неисправимую тягу к авторитаризму? Да ничего подобного! Дело в другом: достаточно оказалось пяти лет правления Бориса Ельцина и его «демократических» хищников, чтобы возродить ностальгию по прошлому и создать безразличие к демократии, заставить забыть чудовищные преступления сталинизма, да и просто вызвать в людях тоску по утерянной уверенности в будущем, желание перевести дух, разобраться, добиться того благополучия и той справедливости, которые им были обещаны с поразительной легкостью и лицемерием, как будто до них было рукой подать. Знаете, что показал первый опрос, проведенный секретными американскими советниками из номера 1120 «Президент-отеля»? Что большинство россиян считало Ельцина «предавшим другом». Кто-то возразит, что это естественно. Ведь именно он, мужественный Ельцин, взвалил на себя тяжелое и неблагодарное дело шоковой терапии. Никому другому не удалось бы сохранить популярность, принимая такие непопулярные решения. Дескать, нечестно обвинять во всем «московского царя», забывая его заслуги.
Но я помню, как он и Гайдар вместе с суфлерами Джеффри Саксом и Андерсом Ослундом (нанятыми Геннадием Бурбулисом, в то время госсекретарем, чья звезда, казалось, не зайдет никогда) решили отпустить цены, сведя к нулю за несколько дней сбережения миллионов семей, а потом тут же бросились на телевидение с заверениями, что ситуация нормализуется к осени (шел январь 1992 г.) и падение рубля остановится на точке 80 рублей за доллар.
Ложь, циничная или просто некомпетентная, или и то, и другое вместе. Бедные россияне, может, и немножко глуповаты, но память у них отличная. Это они помнят до сих пор, хотя сейчас за доллар надо уже отдать 5700 рублей и он продолжает падать в направлении Веймарской республики. Тогда я спрашивал себя: почему бы не сказать правду? Если они в самом деле начали колоссальную операцию по оздоровлению экономики, то почему не могут открыто объявить об этом общественному мнению? Для реформаторов это было бы неплохим началом. Я задавал эти вопросы – в том числе и на страницах «Ла Стампы», – потому что мне казалось очевидным, что обещания правительства невыполнимы, несмотря на то, что в то же время почти все московские коллеги (в данном случае я не делаю различия между итальянцами и остальными, все были единодушны) и целая армия обозревателей всех стран воспевали мужество, дальновидность и планы Ельцина, распространяя его учение от Альп до египетских пирамид, до Рейна и до берегов Потомака.
В самом деле, почему же они промолчали? Почему утаили истину, даже те ее обрывки, которыми владели? Если они и вправду верили, что шоковая терапия необходима для вывода страны из кризиса, почему не сказать об этом открыто, предупредив население о неизбежных трудностях? Таким образом им бы удалось предотвратить ожидание чуда, вылившееся впоследствии в гигантского масштаба аферы основанных на пустоте финансовых пирамид.
Но это еще мелочи. Перед командой Ельцина не стояла перспектива скорых выборов, не было еще и воинственно настроенной оппозиции. Население относилось к ним благожелательно или хотя бы нейтрально. Западные правительства выражали восторженную поддержку. Что мешало честно и открыто обратиться к стране? К тому же подобная операция требовала широкой народной поддержки. Речь ведь не шла о корректировке, а о построении новой производственно-административной машины. Что, в свою очередь, диктовало изменение условий жизни и даже менталитета десятков миллионов трудящихся и граждан страны, вставшей на путь демократизации. Задача заключалась в одновременном проведении мер по экономическому оздоровлению и демократическому развитию. Как можно было начинать дело такого масштаба, рассказывая направо и налево вопиющую ложь?
Оставим в стороне глупость комментаторов-энтузиастов (дочь двух матерей и одного отца: некомпетентности, идеологии и конформизма). Я стараюсь сфокусировать анализ на главных действующих лицах и их поступках. Если бы они задумались об интересах собственной страны и собственного народа, то открыть правду не было бы невозможным, более того, она сама могла стать потрясающим инструментом мобилизации усилий. Собственно, именно так и поступил Франклин Делано Рузвельт с американцами после великой депрессии. Но Боже нас упаси от сравнений! Нельзя взвешивать микробы на весах, предназначенных для лошадей. По сути обруганный со всех сторон Горбачев со своей гласностью пытался сделать то же самое – мобилизовать людей. Он рассказал людям кусочек правды, потом еще один, потом становился все смелее, в то время как разошедшиеся «демократические» псы кусали его за пятки: скорее, скорее! А спустя всего несколько лет эти же люди стали петь хвалу Пиночету и оскорблять россиян, как господин Геннадий Лисичкин, обвинивший свой народ в неистребимой тяге к авторитаризму12.
