В-третьих, эксперт в России очень часто выступает в роли системщика, концептуалиста. А эта роль востребует уже не компетенцию эксперта, не степень его погружения в реальный материал, а его иные интеллектуальные качества. Широту взгляда, общую эрудицию, способность посмотреть на нечто конкретное, как говорится, "с высоты птичьего полета".
Итак, положение "эксперта" не всегда обязывает лицо, занимающее подобное положение, глубоко погружаться в обсуждаемую этим лицом реальность.
Обязывать к такому погружению может только эксцессность. Но она-то, как нам кажется, должна именно к этому обязывать всех без исключения представителей экспертного сообщества.
Погибли люди, причем совсем невинные – не профессионалы, обязанные ловить преступников, не солдаты, обязанные рисковать жизнью, выполняя данную ими присягу.
Погибли студенты, клерки – мало ли еще кто. Просто случайные люди, которые, что называется, "ни ухом, ни рылом".
Среди пострадавших есть совсем молодые люди.
Кровавая слепота произошедшего категорически исключает дистанцирование от трагедии кого бы то ни было. Даже тех, кто ездит только в индивидуальном бронированном спецтранспорте. Ибо и у таких людей есть если не родственники, то знакомые, которые не ездят в подобном спецтранспорте. Не говоря уже о том, что ни один человек не может продиктовать всем, в разной степени близким ему, людям норму, согласно которой надо всегда, непрерывно и постоянно, ездить только в подобном транспорте, даже если он находится в твоем распоряжении.
Мало ли еще причин, по которым произошедшие события действительно обязывают к высказываниям, опирающимся на глубокое погружение в реальность того, что произошло. К высказываниям, учитывающим все сразу – эксцентрические детали, хронологию, противоречия. Учитывающим это – и сопрягающим это с различными процессами, в которые тоже надо погрузиться. По отношению к которым нельзя становиться в позу высоколобого всезнайки, интеллектуала, которому детали произошедшего совершенно не важны. Или даже просто не слишком важны.
Не надо подробно излагать все эти причины! Они или очевидны априорно, или… или речь идет о тех, с кем в принципе не о чем разговаривать, кто находится по ту сторону любой аргументации – как прагматической, так и экзистенциальной. И тогда можно и должно обсуждать только одно: "Почему это лицо находится вне подобной аргументации? Что именно С НИМ происходит, с этим лицом? Не С ТОБОЙ, а С НИМ, не С НАМИ, а С НИМИ?" И вот тут уже не следует размывать грань между НАМИ и ИМИ.
Да, мы принадлежим к одному интеллектуальному сообществу. Но эта принадлежность не избавляет нас от необходимости выявления антагонистических противоречий, превращающих это сообщество в то, что никогда и ни при каких условиях не будет сведено к общему знаменателю.
Но можно ли, даже понимая, что произошедшее обязывает к чему-то особенному, выполнить подобное обязательство перед произошедшим? То есть погрузиться по-настоящему в его кровавую и коварную реальность?
Разве кто-то может и должен предоставить тебе, независимому эксперту, необходимый материал для этого? И с какой стати этот "кто-то" будет тебе предоставлять такой материал? И являешься ли ты независимым экспертом, если кто-то тебе такой материал предоставил? Какие обязательства берешь ты на себя, если тебе предоставлен этот материал? Каково, наконец, качество этого материала? Не для того ли он тебе предоставлен, чтобы тебя использовать "втемную" и реализовать через тебя нужную версию?
Вопросов много. И для того, чтобы сразу расставить точки над "i", надо оговорить: "Независимого эксперта, высказывающего свои суждения по поводу так называемых эксцессных событий, кровавое содержание этих событий обязывает лишь к одному – к погружению в реальность под названием "открытая информация о случившемся". Только в эту реальность он и должен погрузиться. Но в нее-то он должен погрузиться без дураков".
А раз так, то, по определению, есть во что погружаться. Во всех эксцессных случаях всегда есть возможность в нечто, ими порожденное, погрузиться. А уж в интересующем нас случае…
Взрывы в Москве являются событием, породившим массу разнообразных сообщений и высказываний. Все эти сообщения и высказывания несут в себе ту или иную частицу разнокачественной и разновекторной информации.
Могут возразить, что ряд сообщений и высказываний несет в себе не информацию, а дезинформацию. Что ж, дезинформация в каком-то смысле тоже является информацией. Иногда обнаружение факта дезинформации позволяет продвинуться в плане понимания сути произошедшего очень далеко. Так что давайте считать, что любое сообщение (то есть мессидж, в котором есть только информация о случившемся) или высказывание (то есть мессидж, в котором оценивается случившееся) является информативным.
Предположим, что произошло событие А, и по его поводу получены разнокачественные мессиджи – a1, a2, a3 и так далее. Каждый мессидж содержит в себе большее или меньшее количество доброкачественной или недоброкачественной информации. Мессидж a1 содержит в себе информацию i1. Мессидж a2 – информацию i2. И так далее. Если число полученных вами мессиджей – n, то суммарная информация I равна сумме информаций, имеющихся в каждом из мессиджей:
I = i1 + i2 + i3 + … + in
Разумеется, информация, содержащаяся в одном мессидже, может полностью или частично дублироваться информацией, содержащейся в другом мессидже. Информация, содержащаяся в одном мессидже, повторяю, может быть очень важной и полезной, а информация, содержащаяся в другом мессидже, – пустой или даже вредной.
Но в любом случае, у нас есть событие А – теракты в Москве. И есть определенный объем открытой информации по поводу этих событий – I. Этот общий объем открытой информации I, повторяю, является суммой информаций i, содержащихся в полученных нами n мессиджах. Продвинутые в математическом смысле специалисты, использующие так называемую теорию множеств, скажут: "Не суммой, а пересечением" -
I = i1 ? i2 ? i3 … ? in
Они, конечно же, будут правы. Но этот доклад не только и не столько им адресован.
Итак, экспертный центр, "назвавшийся груздем", то есть организацией, предоставляющей вменяемую информацию обществу, должен "полезть в кузов" – то есть:
1) потрудиться над тем, чтобы хотя бы собрать в достаточно полном объеме открытую информацию о террористических актах;
2) внимательно и квалифицированно ознакомиться с подобным образом собранной информацией;
3) произвести разбраковку этой информации, хотя бы по наиболее очевидным параметрам;
4) сопоставить явным образом противоречивую информацию;
5) описать информацию, подвергнутую надлежащей структуризации и классификации, сколь-нибудь системно;
6) осуществить СОПРЯЖЕНИЕ этой информации с процессами, протекающими в нашей реальности;
7) построить какие-то модели, вытекающие из подобного СОПРЯЖЕНИЯ.
Вкратце это все сводится к трем процедурам – сбору информации, ее обработке и ее осмыслению. Насколько я могу понять, что именно происходит с тремя этими процедурами (а я, как мне кажется, не до конца утерял способность понимать, что именно с ними у нас в стране происходит), НИКТО не удосужился ни надлежащим образом собрать эту информацию, ни обработать. А если кто-то и занимается осмыслением, то не на основе сбора и обработки информации, что применительно к свершившимся эксцессам является абсолютно недопустимым.
Говоря НИКТО, я категорически не имею в виду профессионалов, которым поручено заниматься расследованием случившегося. Почему я не имею их в виду? По четырем причинам.
Причина #1 – они должны быть заняты сейчас не столько осмыслением открытой информации, сколько осмыслением информации совсем иной, имеющейся только у них в доступе.
Причина #2 – я не знаю и не хочу знать, чем конкретно они занимаются в тот момент, когда я делюсь с вами этими соображениями.
У них свое дело, у меня свое. И я в их дела не лезу. Может быть, они и не пренебрегают открытой информацией! Нам с вами они об этом сообщать не будут. И не должны.
Причина #3 – сколь бы пессимистически я, как социальный исследователь, ни смотрел на очевидное мне и весьма прискорбное изменение качества этих специалистов, я, как гражданин, всегда буду на их стороне.
И потому совершенно не собираюсь истошно орать: "Ах вы, гады, почему так плохо работаете?!" Если кто-то в нынешней ситуации как-то еще работает, то он герой. И не тычки ему надо раздавать. Ох, не тычки! Другое дело, что нынешнюю ситуацию надо менять, но это ведь не задача обсуждаемых мною конкретных специалистов по расследованию террористических акций.
Причина #4 – главная. Меня не эти специалисты интересуют в предъявляемом сейчас к рассмотрению исследовании.
Поступившая открытая информация имеет массу регистров. Большинство из которых не интересно для узких специалистов по расследованию террористических акций. Меня же интересует – как именно с информацией о случившемся работают те, кто по профессии или по иным причинам считает необходимым осмысливать имеющуюся совокупную открытую информацию. Я имею в виду и политиков, не скованных соображениями протокола, и экспертное сообщество, и продвинутых журналистов, и небезразличных граждан с необходимым количеством мозговых извилин. Каковых (не извилин, разумеется, а граждан) в нашей стране все еще предостаточно.
