Ознакомительная версия.
Это в первую очередь их война, но не наша.
Как заявил начальник штаба армии Рэймонд Одиерно, «в долгосрочной войне против „Исламского государства“ нужно бороться с помощью местных. Борьба должна быть выиграна иракцами. Сирийцами. Другими арабами. Это их страна, их регион, и они должны бороться с боевиками».
Республиканцы должны спрашивать себя и друг друга не о том, как найти общий язык с Бараком Обамой, но о том, как вывести Америку из этой топи уныния.
2014 г.
Помпезные фразы вместо доктрины
Своим выступлением в военной академии Вест-Пойнт президент Обама добился успеха там, где все его предыдущие попытки потерпели неудачу. Он объединил нас. Кажется, его речь никому не понравилась. Если взять газеты New York Times и Washington Times, Financial Times и Washington Post, а также Wall Street Journal, то все они были разочарованы. Как было сказано по поводу одной из речей Уоррена Гардинга (Warren Harding), это была «армия помпезных фраз, продвигающаяся по необъятной территории в поисках одной мысли». То, чем располагает Обама, представляет собой не столько внешнеполитическую доктрину, сколько характеристику ситуации в области внешней политики. Он является вынужденным интервенционистом.
Он вывел наши войска из Ирака, а теперь выводит их из Афганистана. Однако он был втянут в войну в Ливии, которая закончилась катастрофой, а теперь он осторожно прощупывает то, что он называет «гражданской войной кого-то другого» в Сирии. Однако внешнюю политику Обамы следует оценивать не по тому, что он говорит, а по тому, что он делал и что не смог сделать. То же самое относится и к вашингтонским ястребам, которые сегодня столь резко критикуют Обаму и которые раньше расточали восторженные комплименты в адрес Джорджа Буша-младшего. Возможно, настало время оценить послужной список и того, и другого.
После того как Америка поддержала его действия против «Аль-Каиды», поводом для которых послужили события 11 сентября 2001 года, Буш, находясь на триумфальной высоте, вторгся в Ирак. Вскоре мы оказались втянутыми в две самые продолжительные в нашей истории войны. Америка ответила в 2008 году отстранением партии Буша от лидерства в обеих палатах Конгресса, а также в Белом доме. А что мы на самом деле упустили, не избрав на президентский пост Джона Маккейна?
Маккейн втянул бы нас в российско-грузинскую войну из-за Южной Осетии. Он нанес бы бомбовые удары по ядерным установкам Ирана. Мы бы все еще держали войска в Ираке. Он начал бы бомбить Сирию. Он бы направил оружие в Киев для того, чтобы выгнать русских из Крыма и уничтожить пророссийских ополченцев в Донбассе. Он бы настаивал на принятии Украины и Грузии в члены НАТО, чтобы в случае их нового конфликта с путинской Россией оказаться в самой гуще событий.
Что касается внешней политики Обамы, то исследовательские центры и представители медийной элиты считают ее нерешительной и слабой, однако она, в основном, находит одобрение у тех людей, которые обеспечили ему победу на двух президентских выборах. В целом американцы довольны тем, что солдаты возвращаются домой из Ирака и Афганистана. Они активно протестовали в августе прошлого года против американских действий в Сирии. Им не нравится Иран, но им нравится то, что президент ведет переговоры с Ираном. Поэтому те люди, которые смогли бы уговорить Обаму направить противотанковые ракетные комплексы TOW сирийским повстанцам, а также заняться их обучением и вооружением, в конечном итоге, возможно, оказались бы ответственными за его самую грубую ошибку в области внешней политики. Дело в том, что мы в настоящее время способствуем продолжению и расширению войны в Сирии, которая уже стала причиной гибели 150 тысяч человек. И мы де-факто стали союзниками как связанного с «Аль-Каидой» Фронта аль-Нусра, так и более экстремистской организации «Исламское государство Ирака и Сирии», которые добиваются создания халифата на территории от Алеппо до Анбара.
Президент Обама много лет назад заявил о том, что Асад должен уйти. Но подумал ли он о том, кто придет к власти после падения Асада?
В таком случае, вероятно, началась бы гражданская война за власть между нашими повстанцами и исламистами. Борьба между суннитами и шиитами могла бы распространиться на Ливан и Ирак. Репрессии против поддерживающих Асада алавитских и христианских меньшинств были бы ужасными. Если бы все произошло именно так, то требования о вмешательстве Соединенных Штатов стали бы поступать со всех сторон — от саудитов, израильтян, турок, а также от прозападных сирийских повстанцев. Обама в таком случае разрывался бы между избравшей его страной, настроенной против войны, и выступающей за войну столицей, которая хочет вернуться на Ближний Восток.
Следует рассмотреть еще одну тревожную возможность.
После того как президент Рональд Рейган включил американских морских пехотинцев в гражданскую войну в Ливане в 1983 году, мы получили ответный удар в виде террористического нападения на расположенные в Бейруте казармы, в результате которого был убит 241 человек. Разве, направляя противотанковые ракеты для их использования в войне, в которой Асада поддерживают «Хезболла» и Иран, мы не приглашаем таким образом террористов нанести ответный удар против нас или против иорданской монархии, где размещены наши советники? Существует причина неспособности Обамы сформулировать нечто подобное доктрине Эйзенхауэра или доктрине Рейгана. Нация разделена из-за вопроса о том, где и когда мы должны бездействовать или воевать.
Россия Путина — это не Россия Сталина. Китай Си Цзиньпина — это не Китай Мао. Идеологические сражения XX века между коммунизмом, фашизмом и демократией, результатом которых стала Вторая мировая война, уже закончились, как закончилась и «холодная война». Вполне естественно, что старые союзники от Саудовской Аравии до Южной Кореи и от Японии до Европы хотят знать, почему Соединенные Штаты не горят желанием бороться с их соперниками, как мы это когда-то делали. Однако реальность такова, что нам не угрожает Асад в Сирии, нам не угрожают те, чьи флаги развеваются в Крыму или в Донецке, и нам не угрожают те, кто осуществляют надзор за крохотными островами в Южно-Китайском или в Восточно-Китайском море.
«Великобритания потеряла империю, но пока еще не нашла свою роль», — сказал полвека назад Дин Ачесон, тоже в Вест-Пойнте. Нечто похожее происходит и с нами. Речь Обамы просто отразила нашу собственную амбивалентность.
2014 г.
«И я говорю народу Эстонии и народам Прибалтики: теперь мы объединены союзным договором… 5-я его статья кристально ясна: нападение на одного — это нападение на всех. Поэтому… если когда-нибудь вы снова будете спрашивать о том, кто придет вам на помощь, ответ вам будет известен — альянс НАТО, включая вооруженные силы Соединенных Штатов Америки».
Это Барак Обама заявил на прошлой неделе в Таллине, столице Эстонии, подтверждая военные гарантии, предоставленные Америкой самой маленькой из прибалтийских республик. Его предшественники времен «холодной войны» сочли бы такую идею полным безумием. С 1945 по 1989 год ни один президент не мог даже подумать о том, чтобы подписать пустой чек на войну в Восточной Европе. Наша красная черта проходила через Германию. Мы говорили Москве: если вы пересечете Эльбу, мы будем воевать. Реальный смысл этой красной черте придавали сотни тысяч американских солдат, постоянно находившихся в ФРГ.
При этом Трумэн не прорывал силой блокаду Берлина. Эйзенхауэр не отправлял войска спасать венгерских повстанцев. Кеннеди бурно негодовал, но никак не противодействовал строительству Берлинской стены. Когда Леонид Брежнев направил в Чехословакию армию стран Варшавского договора, Линдон Джонсон ничего не сделал. Почему эти президенты бездействовали? Потому что ни один из них не видел в Восточной Европе жизненно важных американских интересов, стоивших войны с Россией.
Если говорить честно, таких интересов как не было тогда, так нет и сейчас. Если мы полвека назад не готовы были идти на риск войны с обладающей ядерным оружием Россией из-за Чехословакии, почему мы должны будем идти на подобный риск из-за Эстонии? Во времена «холодной войны» президенты регулярно делали заявления о порабощенных нациях, провозглашая нашу веру в право народов, находящихся за «железным занавесом», быть свободными. Но никто из президентов не считал, что их освобождение стоит войны.
Что изменилось?
С каких пор независимость стран Балтии — явление, бесспорно, чудесное и отрадное — стала для нас настолько значима, что мы решили воспринимать российское вторжение в Эстонию как удар по нашей территории? В 1994 году Джордж Кеннан назвал продвижение НАТО на территорию бывшего советского блока «стратегической ошибкой потенциально грандиозного масштаба». Тем не менее мы не только приняли в НАТО все страны Варшавского договора — Джордж Буш-младший еще и привлек в альянс прибалтийские республики.
Ознакомительная версия.
