Волков и Богомолов даже научились произносить слова об уменьшении вмешательства администрации президента в управление партией. Но контролировать себя самостоятельно у партии под их руководством так и не получилось. Серия региональных выборов 2004 – начала 2005 годов показала, что практически нигде «Единая Россия» не смогла ни повторить, ни превзойти результаты думских выборов, за которые отвечал Кремль. В четырех регионах (Сахалин, Корякский и Ненецкий округа, Алтайский край) она и вовсе проиграла парламентские выборы, а в трех (в том же Алтайском крае, Магаданской и Рязанской областях) – еще и губернаторские.
Только в 2005 году, когда «заговор олигархов» будет пугать Путина меньше, чем угроза оранжевых революций, кремлевские технологи обратят его внимание на то, что «единороссы» все чаще занимаются самодеятельностью: требуют отставки то вице-спикера от ЛДПР Владимира Жириновского за драку в парламенте, то оскандалившегося с монетизацией льгот главы Минздрава Михаила Зурабова. Послушное большинство на глазах превращалось в буйнопомешанное, и это было совсем не то, чего ждал от своей партии Путин. Лишь тогда в руководстве партии Богомолова и Волкова сменят протеже Суркова: Вячеслав Володин – выходец из «Отечества», возглавивший генсовет, и Андрей Воробьев – сын тогдашнего заместителя Шойгу в МЧС, вставший во главе исполкома. А одну из ключевых должностей в исполкоме – ответственного за партийный пиар – получил советник Суркова, его бывший сослуживец по ЮКОСу Константин Костин.
«Голосуйте, как вам написано!»
Как единороссов учили жизни в Кремле
Вполне бытовую картину наблюдал один из авторов в кабинете Владислава Суркова во время закрытого брифинга. Пока хозяин встречи объяснял журналистам тонкости политического будущего России, на зеленом сукне его стола для совещаний, где при желании можно было бы сыграть в мини-гольф, появился самый обыкновенный рыжий таракан. Он ловко лавировал между блокнотами и стаканами с остро отточенными карандашами, но тут был замечен девушками, не выносящими насекомых. Поднявшийся визг стих лишь после того, как Сурков бесстрастно смахнул паразита со стола, куда-то за плинтус кремлевского паркета, в политическое небытие. Примерно так же главный архитектор партии власти мог бы, наверное, поступить с карьерой любого рядового «единоросса».
Хмурым февральским утром 2002 года в сверкающем фойе пансионата «Бор» было тесно и накурено, почти как в тамбуре утренней электрички. В школе подготовки кадров для «Единой России» шла вторая неделя учебы: ежедневно с 9 утра до 11 ночи студенты – кандидаты в руководители партячеек – слушали лекции министров и отдувались на семинарах. Но в то утро «студенческие» ряды разбавили действующие депутаты Госдумы. В годовщину отмены крепостного права к «медведям» приехал представитель их «главного помещика» – Владислав Сурков. Хороших новостей для собравшихся у него не было.
– Больному перед смертью всегда становится немного легче, – с ходу озадачил он собравшихся своей трактовкой кажущейся политической стабильности. – Нельзя же все время находиться на искусственном дыхании, под капельницей! Надо быть умными, чтобы выжить. Самое главное – активизировать мыслительный процесс.
Казалось, по залу распространяется настойчивый скрип – то ли извилин, то ли стиснутых от обиды зубов. Ведь здесь сидели люди, уже успевшие привыкнуть к мысли, что они в чем-то великие, а с ними вот так, без почтения… Дальше – больше.
– Интеллектуальная жизнь партии – на нуле, – громил Сурков собравшихся. – Хоть бы какие-нибудь интересные высказывания. Хотя бы «хотели как лучше, получилось как всегда». А ведь ничего…
«Единороссы» привыкли прерывать речи своих вождей бурными и продолжительными аплодисментами, но сейчас им было не до этого.
– Слушай, а чего он их носами по столу возит? – перешептывались на галерке студенты.
– Наверное, хочет из них людей сделать, – слышалось в ответ.
– …Ходоки-агитаторы, – ругался Сурков.
– Не получится, – заключили «студенты».
Сурков тем временем решил взбодрить приунывшую аудиторию и сменил гнев на милость:
– Впрочем, если вы будете спать, коллеги, ничего страшного не произойдет. Мы будем рассматривать вашу партию как прицепной вагон, а кочегарить будем сами.
По большому счету, именно так и получилось. Ни Путину, ни Суркову не удалось превратить номенклатуру в партию креатива. Несмотря на амбиции отдельных партбоссов, систему ручного управления из Кремля никто не отменял ни для самой «Единой России», ни для ее фракции в Госдуме. Да и как еще управлять тремя сотнями депутатов, не объединенных ни общей идеологией, ни общими бизнес-интересами, ни даже общими врагами, искусственно собранных в одну фракцию, пожалуй, с единственной целью – обеспечить правильное голосование? К тому же далеко не все «единороссы» оказались готовы сразу поверить словам нового думского спикера Бориса Грызлова, сообщившего, что «парламент – не место для дискуссий». В 2004 году многие пытались отстаивать интересы делегировавших их в парламент компаний и самый обыкновенный здравый смысл, а карательная система еще не заработала в полную силу.
Для удобства управления огромная фракция была разбита на 4 группы, которые возглавили Владимир Пехтин, Владимир Катренко, Вячеслав Володин и Олег Морозов. Последняя была наименее организованной – сюда стекались одномандатники и «перебежчики» из других партий. Сам Морозов жаловался коллегам-депутатам, что у него собрались «диссиденты и инакомыслящие». К Морозову попали как раз большинство лоббистов и тех, кто имел свою голову на плечах. Таким в Думе было сложно.
Рабочий день начинался так: депутаты приходят за полчаса до пленарного заседания и получают «раздаточные материалы». Главная из них – таблица вопросов, вынесенных в повестке дня на голосование. В последней графе было уже заранее отмечено, как рекомендовано голосовать – «за», «против» или «воздержаться». То есть обсуждать ничего не требовалось.
«Непыльная работа. И хорошо оплачиваемая. Тем, кто голосовал правильно, полагалась ежемесячная премия», – рассказывает бывший депутат-единоросс. Кроме официальной зарплаты в 90 000 рублей, доплачивали еще около $3000 ежемесячно в конверте от «социально ответственных» предпринимателей – компаний, делегировавших своих представителей в Думу. «Неплохие деньги для человека, у которого нет своего предприятия. Но за малейшую провинность могли вычесть 50 % надбавки, могли вообще денег не дать. И все было построено на таких вещах», – говорит депутат.
Депутатский состав был действительно разношерстный. Несмотря на арест Михаила Ходорковского, в Госдуму по спискам «Единой России» прошли 3 представителя ЮКОСа. Одним из них, попавшим в подгруппу «неблагонадежных» депутатов, был руководитель молодежных проектов «Открытой России» (гуманитарный фонд ЮКОСа) Анатолий Ермолин. От «Единой России» он был так же далек, как Мельбурн от Москвы, но весной 2003 года Ермолина вызвал к себе ответственный за налаживание связей с органами государственной власти в ЮКОСе Василий Шахновский и сообщил, что компания хотела бы рекомендовать его Кремлю в качестве кандидата в депутаты. «Для меня это было полной неожиданностью, но все равно приятно, – рассказывает Ермолин. – Как будто я это заслужил». Новоиспеченный кандидат в депутаты пообещал достойно представлять компанию в Думе.
Уже летом Ермолину позвонили: «Надо сходить в Кремль к Владиславу Юрьевичу». Процедуру знакомства с Сурковым не минует ни один депутат от «Единой России», даже если он лоббист и за него ручаются ответственные люди. Но собеседование в Кремле – это не проверка на прочность, а вполне формальная процедура знакомства с начальством. В назначенный час Ермолин шел по пустынным коридорам Кремля. Пусто было и в приемной у Суркова, в очереди никто не толкался. «Зашел, поговорили минут 10–15, видимо, ему нужно было получить общее впечатление. Вот, мол, вас рекомендуют, как вы сами? – Я – нормально. И практически на этом все закончилось», – рассказывает Ермолин. По его мнению, у Суркова было уже принято решение, к тому же существовали договоренности, поэтому большого интереса к будущему депутату он не проявил.
Как работает связь партии и власти? В администрации президента есть специальный департамент по работе с парламентом и партиями. Его представители не выпускают депутатов из-под своей опеки. Они знают, что готовится и обсуждается в комитетах и комиссиях, они не пропускают заседания президиума фракции, которые проходят каждый понедельник. Свой аппарат есть и у спецпредставителя президента в Госдуме. С 2004 года им был Александр Косопкин. Широкой общественности он стал известен в 2009 году, когда потерял жизнь, пытаясь подстрелить занесенных в Красную книгу архаров. Тогда же он был «правой рукой» Владислава Суркова в нижней палате парламента. Именно с ним, а не с Грызловым встречались депутаты-единороссы, как только вопросы выходили за рамки полномочий старших по их подгруппам. В Госдуме Косопкин должен был подмечать малейшие проявления беспорядка, вольнодумства и вовремя их предотвращать.
