Цена этого слова понятна – раскачка, то есть то, что является задачей политической войны.
Осуществляет ли автор раскачку по зову сердца или по чьему-то заданию – понять невозможно. Это никогда невозможно понять. Потому что и тем, кто хочет выполнения задания, проще взять автора с определенным зовом определенного сердца. И поручить ему объективно описать происходящее. В соответствующих пособиях это называется "управление по мотивации". Поди потом пойми – это зов сердца или управление по мотивации? Остается только зафиксировать то, что идет раскачка. А уж почему она идет…
Между тем, раскачка и впрямь идет. Ибо в тот же день, 7 апреля, в "Комсомольской правде" выходит статья Александра Коца и Дмитрия Стешина "Пока страна скорбит, отца девушки, взорвавшей станцию "Лубянка", поздравляют террористы". Корреспонденты побывали в Балахани и взяли интервью у отца Марьям Шариповой.
В статье повторены уже известные сведения – о родителях-учителях, о том, что Марьям имела два высших образования, о том, что отец видел дочь в последний раз 26 марта, о притеснении и преследовании обоих сыновей. Журналисты подчеркивают, что тон отца в ходе интервью становился все более жестким. Правда, и вопросы задавались достаточно специфические.
Вопрос: "Вы ею гордитесь или сожалеете, что вырастили дочь, а она умерла таким образом?"
Ответ: "В данный момент я считаю этот вопрос неуместным и некорректным. Просто потому, что я не уверен, что она сама туда пошла… Она вообще была самодостаточным человеком, не из тех, кому легко что-то внушить. Она никогда не доверяла чужому мнению, все постигала путем обучения. Аллах дает по намерениям. Не знаю, ее это намерение или нет… Если она пошла сама, это дело ее и Аллаха. Она должна быть или совершенно безмозглым человеком, инструментом в чужих руках, или же убежденным человеком. И если кто-то отправил, это полный идиотизм…".
По мнению авторов статьи, если судить по характеристике, которую Магомедов дает дочери, на теракт она пошла вполне осознанно.
Далее в статье сообщается, что в момент разговора корреспондентов "КП" с отцом террористки Расулу Магомедову позвонили по мобильному телефону. И один из корреспондентов услышал, как на том конце провода кто-то произнес по-русски: "Поздравляю…". На что Расул ответил: "Спасибо, в этом году много подарков. И спасибо за смелость. Не каждый сейчас решится позвонить мне".
"Разум отказывается верить в услышанное, – восклицают авторы. – Ведь именно среди радикальных исламистов принято поздравлять погибших боевиков, террористов… Слишком сложно увязать скромного, благообразного сельского учителя русского языка с террористическим подпольем".
В завершение авторы задаются вопросом: не Анвар ли, живущий в Москве брат Шариповой, "привел свою сестру в метро и послал сигнал на родную живую бомбу?"
7 апреля выходит эта статья в "Комсомольской правде".
В тот же день я оказываюсь на записи телепередачи "Свобода мысли" (Пятый канал), вышедшей в эфир 9 апреля. Передача посвящена феномену радикального исламизма. Запись передачи задерживается. Затем оказывается, что в числе ее ключевых участников – авторы статьи в "Комсомольской правде". Фактически речь идет о том, что тема радикального исламизма должна быть вытеснена темой статьи в "Комсомольской правде". С трудом этого удается избежать.
Я участвую в телевизионных передачах не первое десятилетие и хорошо понимаю, что такое сюжет, вставляемый в передачу в последнюю минуту. Это вполне может объясняться сенсационностью сюжета – в телепередачу удалось заполучить аж людей, которые были в селе Балахани! Но ход полемики оставляет вопросы. Я убежден, что авторы статьи исповедуют определенную точку зрения вполне искренне. Что они талантливы, достаточно решительны и бесстрашны для того, чтобы двинуться в село Балахани. Разумеется, их таланта, решительности и бесстрашия мало. Все понимают, что индивидуальный туризм в село Балахани – невозможен. И что просто так никто не даст интервьюировать отца суицидальной террористки.
И тем не менее, чем в меньшей степени во всем этом прощупывается конспирология, тем больше становится не по себе. Потому что в ходе передачи один из авторов статьи, убеждая меня в том, что отец Шариповой, брат Шариповой и сама Шарипова – злокозненное целое, воспроизводит ту же логику, которую он имплантировал в статью. Логика эта в том, что если радикальные исламисты поздравляют отца с тем, что его дочь – героиня-смертница, то значит дочь действительно суицидальная террористка.
Не составило особого труда переубедить корреспондента "КП" в ошибочности такой логики. Слишком хорошо известно, что радикальные исламисты умеют переключать внимание спецслужб с настоящих исполнителей на исполнителей подставных. Слишком хорошо известно также, что имитировать стиль радикальных исламистов нетрудно.
Но ведь все эти хорошо известные нюансы – игнорируются. Почему? Почему уже на первом этапе некие версии подаются в качестве фактов? И не стыдно ли это – десятилетиями рассуждать о том, что сталинщина – это расправы без суда и следствия, и в итоге самим, не завершив следствия, не доведя дело до суда, представлять собственные версии в виде несомненных фактов? Я задал этот вопрос во время записи передачи, но в вариант, который был выпущен в эфир, это не вошло.
Зато вошло другое. В конце передачи один из авторов статьи в "КП" предлагает не прокладывать асфальтовую дорогу к мятежным селам, как это делает дагестанское правительство, "не соваться к ним с электричеством", а выкопать глубокий ров поперек имеющейся дороги.
Что это такое? Это стопроцентная модель гетто. Каковы последствия этой модели? Они очевидны. Гетто, во-первых, становятся рассадниками терроризма. Гетто, во-вторых, становятся трещинами, раскалывающими на части территорию единого государства.
В ответ на мои возражения – мол, все кончится именно этим, – корреспондент "КП" иронически спрашивает: "Десять тысяч ваххабитов развалят всю Россию?" Я отвечаю: "Десять тысяч ваххабитов с развалившейся Россией могут сделать всё, что хотят". И прошу задуматься собравшихся о том, что естественный ксенофобический рефлекс ("Долой северокавказскую террористическую гангрену!") обернется распадом страны, а значит, такими ужасами, перед лицом которых померкнут любые нынешние террористические акты.
Несколько раз подряд я просмотрел эту передачу. И несколько раз задал себе вопрос: "Ты ведь очень сомневался, нужно ли на эту передачу идти. Предположим, что тебя бы на ней не было. Что было бы в сухом остатке? Что было бы в мозгу людей, просмотревших передачу? Этот самый образ "северокавказской гангрены" и категорическая необходимость удалить оную путем ампутации?"
Беседуя с авторами статьи в "Комсомольской правде" после телевизионной передачи, я убедился, что они не исполнители зловещего замысла, не провокаторы, не сподвижники северокавказских джихадистов, а просто молодые люди, разделяющие определенные, достаточно элементарные и в целом понятные представления касательно не только того, кто виноват, но и того, что делать. Но вопрос ведь не в том, какими намерениями вымащивается эта дорога, а в том, куда она ведет, не правда ли?
Вопрос также в том, что представляет собой не отдельная психологическая деталь ("человек исполняет заказ", "человек искренне заблуждается"), а некое политическое целое. С каждой новой деталью это целое все больше начинает напоминать очень хорошо раскрученный политический триллер, это наиважнейшее слагаемое любой политической войны.
Без определенного образа – и накачки этого образа – политической войны нет. Зачем наши СМИ (не "Новая газета", а СМИ с другой, в каком-то смысле, ПРОТИВОПОЛОЖНОЙ направленностью) занимаются такой накачкой – вопрос отдельный. Если для того, чтобы демонтировать позитивный образ, создаваемый оппозиционными СМИ, то приходится признать глубокий непрофессионализм тех, кто это делает. А если для того, чтобы закрепить этот образ, тогда все в порядке.
Еще два-три витка такой раскрутки – и штаб политической войны получит в свое распоряжение образ мученицы Шариповой и глумящихся над нею недобросовестных представителей федерального центра. Надо ли объяснять, какие задачи ставит перед собой штаб политической войны? Ясно, что не такие, какие ставят перед собой заурядные террористы.
Впрочем, тема политической войны как бы сама собой вторглась в мое поэтапное разбирательство. На этом этапе она является хотя и обязательной, но побочной темой. Основная же тема – несостыковки. Одна несостыковка подпитывает другую. Мы видим, как запутываются в единый шизофренический клубок разные сюжеты – пояса, маршруты и так далее.
Ком несостыковок нарастает и внутри сюжета о Марьям Шариповой.
8 апреля газета "Коммерсант" описывает семью Расула Магомедова как приверженцев ваххабизма и пособников боевиков. О самой Марьям Шариповой сообщается, что ее первым мужем, убитым в ходе спецоперации в августе 2009 года, был иорданец, террорист по кличке Доктор Мухаммад. Авторы статьи ссылаются на данные ФСБ, согласно которым, прибыв на Северный Кавказ еще в середине 90-х вместе с Хаттабом, Доктор Мухаммад представлял в последнее время интересы "Аль-Каиды" в регионе. А упоминавшийся ранее в качестве мужа Шариповой Магомедали Вагабов – это друг Доктора Мухаммада, к которому после смерти иорданца "перешла" Марьям.
