Ознакомительная версия.
Средства систематического воздействия на массовое сознание:
а) трансляция политического и социального пессимизма с эксплуатацией темы «застоя», безысходности, духовного тупика;
б) дискредитация властных и церковных авторитетов; в) противопоставление уязвимых сообществ власти и друг другу;
г) муссирование исторических обид и претензий этнических меньшинств;
д) компрометация силовых структур;
е) фетишизация коммуникационных технологий;
ж) проповедь теорий катастроф и антииндустриальных предрассудков.
5.4. «Родимые пятна» российской оппозиции
Событийный контекст т. н. «болотного протеста» в Рос сии: а) решение правящей партии о поддержке В.В. Путина на новый президентский срок, б) выдвижение В.В. Путиным лозунга реиндустриализации и апелляция к трудовой этике, в) пересмотр военной реформы и ассигнования на модернизацию вооруженных сил, г) публичная заявка на полюсную субъектность Евразийского союза.
Мишени оппозиционной агитации 2011–2012 годов: а) В.В. Путин; б) правящая партия; в) государственные сырьевые корпорации; г) силовые структуры и юстиция, объединяемые с православным духовенством и патриотической общественностью в общий термин «мракобесие»; д) страны — партнеры России по Евразийскому союзу.
Средства идейно-психологической подготовки: а) трансляция постиндустриальной догматики во всем диапазоне «ценностей 1968 года» (OpenSpace.ru и др.), б) публицистическая и художественная дискредитация авторитаризма, адресованная «естественно левому» младшему поколению, в) экологическая и градозащитная агитация в «уязвимых точках», г) муссирование этнических противоречий, особенно проблемы Кавказа, д) выплеск имущественного компромата на власть и «околовластные круги».
Инструменты объединения: социальные сети Facebook и «ВКонтакте»; блогерские сообщества антикоррупционной специализации; новые web-СМИ, рассчитанные на молодежный контингент и уязвимые сообщества.
Социальный состав протестного актива в мегаполисах: а) представители уязвимых групп населения с предметными претензиями к власти, б) представители свободных профессий, в) представители «верхнего» офисного среднего класса.
Состав внесистемного ядра по убеждениям: а) левые самоуправленцы, б) национал-сецессионисты, в) левые либералы.
Квинтэссенция пафоса: антиавторитаризм, антимонополизм, самоуправление.
Новый образец — «турецкое лето». Квинтэссенция агитации: а) «меняется весь мир», б) «свобода важнее хлеба», в) прямая отсылка к 1968 году (де Голль — Путин).
Общие черты с революционизацией арабских стран: а) многолетний бэкграунд программного финансирования из наднациональных НПО, госструктур и фондов США и ЕС; б) идеологическое университетское партнерство в сфере «культурных изменений»; в) идентификация этнических и региональных «болевых точек»; г) выявление и вовлечение бизнес-контрэлит, в особенности — собственников СМИ и социальных сетей; д) исходное формирование внесистемного актива по «право-левому» принципу (радикальный политический спектр — «Другая Россия»); е) вовлечение лиц и сообществ, «отобранных» Беркмановским центром Гарварда, включая этнонационалистов, в том числе фанатов.
Отличия от других стран-мишеней: а) провал попыток вовлечения парламентских партий; б) провал попыток раскола доминирующих конфессиональных институтов; в) отсутствие рычага влияния через независимые профсоюзы; г) дезорганизованность бизнес-контрэлит; д) дефицит оппозиционеров-харизматиков.
5.5. Цивилизационный отпор
Россия в этой войне является особым объектом, поскольку, в отличие от других стран-мишеней, является не просто «территорией для переформатирования», а хотя и сильно ослабленным, но все же потенциально независимым «полюсом цивилизационного смысла». Факт того, что Россия не декларирует это сегодня явно, и то, что значительная часть ее элит не является носителем этих смыслов, стратегов мировой игры нисколько не дезориентирует — они, в отличие от немалой части российского экспертного сообщества, элит и интеллигенции, в наличии этого цивилизационного потенциала никогда и не сомневались.
Россия экономически и политически интегрирована в систему мировых отношений, поэтому необходимо рассматривать развивающиеся в ней процессы в контексте глобальных идейно-стратегических противоречий. При рассмотрении стратегий культурных и информационных войн важно все — и феноменология, и субстрат, и конкретные методы, и их техническая реализация.
Эффективный ответ на угрозы требует единого понимания их содержания, что актуализирует вопрос о совершенствовании понятийного аппарата общественных наук, используемого в праве, дипломатии, внутренней политике, вещании.
Приоритетные сферы цивилизационной (ценностно-смысловой, геополитической, информационно-психологической) обороны:
— профессиональные среды, которые обозначены в Национальной стратегии публичной дипломатии США как «агентства влияния» — законодательство и массмедиа, к таким ключевым средам уместно отнести также дипломатический корпус и экспертное сообщество (внешнеполитическое и экономическое);
— группы населения, которые в том же документе именуются «уязвимыми сообществами» (с особенностями самосознания, потребностей и ценностей);
— регионы, которые являются историческими мишенями геополитических игр.
Приоритетные направления цивилизационной обороны:
— достижение согласия между властью и обществом о неотъемлемых ценностях и базовых смыслах цивилизации (оптимально через серию общенародных референдумов);
— реализация стратегии сбережения народа, включение всех стимулов демографического роста;
— пересмотр всех разделов права с позиции соответствия ценностям русской цивилизации и первостепенным гражданским правам, созвучным чаяниям большинства и интересам нации;
— обеспечение суверенитета системы образования с разработкой национальных стандартов для всех этапов и форм образования, в том числе принципов применения Интернета в обучении, соответственно национальной педагогической традиции и потребностям общенационального и регионального социально-экономического развития;
— политика экономической самодостаточности с долгосрочным социально-экономическим планированием в интересах большинства и механизмами преодоления социальной и региональной поляризации;
— пересмотр предназначения инновационной сферы, первоочередное стимулирование изобретательской деятельности в индустриальных отраслях, прежде всего в производстве средств производства;
— утверждение и внедрение критериев отбора и личной ответственности государственных служащих, в особенности в дипломатического корпусе;
— пересмотр всей системы государственного вещания (диапазон содержания, язык пропаганды, кадровая политика, качество экспертного пула), с возвращением образовательной функции, поддержка частных и общественных инициатив в сфере защиты и распространения цивилизационных ценностей в печатных и сетевых СМИ, включая блогосферу.
Запретительные меры в качестве защиты от информационных угроз довольно неэффективны. Единственное, что может противостоять чужим ценностям и смысловым атакам — уверенная собственная позиция. Такие инициативы, как закон об НКО, не являются адекватным решением данной проблемы (ведь влияние на культурные и социальные установки происходит не только и не столько через НКО, действующие в политическом поле). Нужно формировать собственную систему информационных каналов и общественных организаций, предлагающих свой взгляд, свою систему ценностей, свой экспертный анализ. Это дает возможность привлечь активную молодежь, тактических (в том числе зарубежных) интеллектуальных и политических союзников, которыми могут быть представители самых разных идеологических платформ, не согласные с диктатом глобализационной повестки дня.
Создание Евразийского союза как самостоятельного геополитического полюса — практическая реализация этой альтернативы. Это главный шаг в формировании миропорядка, отрицающего навязанную всем глобализацию.
2 марта 2011 года госсекретарь США заявила прямым текстом: «Мы ведем информационную войну». Мы полагаем, что речь идет о более масштабном явлении — о войне цивилизационных моделей, в которой действия американских структур являются лишь частью картины. Хотя формально атакам подвергаются конкретные политические режимы, элиты и бизнесы, настоящая борьба разворачивается за ценностно-смысловые ориентиры в предельной постановке вопроса (критерии добра и зла, понимание роли человека в мире и образ будущего).
Ознакомительная версия.
