Если он сделает возможными достойные зарплаты учителям, инженерам, врачам, ученым, людям других державных профессий (без восстановления авторитета которых у страны нет и не может быть будущего)…
Если он прекратит вывоз капитала из страны…
Если он остановит воровство и начнет новую индустриализацию России…
Тогда мы, разумеется, скажем вслед за нашими товарищами, что нисхождение России кончилось, а восхождение началось.
Но пока что этого нет. И потому мы формулируем свою позицию по отношению к происходящему тем же способом, каким это делалось в телевизионной интернет-программе «Суть времени».
Прежде всего, мы констатируем, что реальный Путин обусловлен определенным контекстом — контекстом горбачевизма и ельцинизма.
Горбачев при попустительстве КПСС и советской элиты в целом разгромил все смыслы. Создал неслыханный экзистенциальный вакуум. Предал прошлое. Осуществил полноценную метафизическую катастрофу, суть которой всегда в том, что первородство продается за чечевичную похлебку.
Пришедший на смену Горбачеву Ельцин завершил разрушение страны и исполнил обещание построить капитализм за пять лет. Утаив при этом, что за пять лет в стране, где отсутствуют легальные первоначальные накопления, можно построить только криминальный капитализм.
Монстр криминального капитализма стал стремительно расти на питательных дрожжах метафизического, экзистенциального, смыслового, морального и культурного кризиса. Ельцин и его команда одной рукой сооружали этого монстра, а другой продолжали тот разгром идеального, который был начат Горбачевым.
Страна стремительно катилась в пропасть. Содержанием российской жизни стал регресс — моральный, культурный, социальный, экономический, индустриальный и иной.
Как же именно Путин стал расхлебывать кашу, заваренную Горбачевым и Ельциным? Мы считаем, что Путин не преодолел негативные тенденции, а эти взбесившиеся тенденции стабилизировал. То есть спас наличествующее, изъяв из него наиболее радикально-деструктивные компоненты. Путин стабилизировал не ситуацию, а регресс. И потому нисхождение России, приобретя новый характер, осталось именно нисхождением.
Отсюда главное противоречие путинизма. Это противоречие между обереганием государственной оболочки и попустительством гниению всего того, что находится внутри этой оболочки.
Мы не можем не поддержать действий по обереганию государственной оболочки. Ибо мы понимаем, что страна сейчас похожа на самолет, летящий на высоте десять тысяч метров. Любая дырка в обшивке самолета неминуемо породит катастрофические последствия.
Но признавая это, мы не можем поддержать то, что стимулирует гниение общественного субстрата под оболочкой государственности. Для нас криминальный преступный класс, который Путин все еще считает своей опорой, — это опухоль, пожирающая страну. И мы не хотим пустых споров на тему о том, что страшнее — те метастазы, которые эта опухоль пустила во властные структуры, или сама опухоль.
Второе наше отличие от газеты «Завтра», наиболее близкого нам по направлению издания, — в том, как мы понимаем духовность.
Газета «Завтра» справедливо говорила о необходимости духовной и именно духовной оппозиции происходящему. Эта установка не потеряла значения. Скорее, даже наоборот. Но теперь правильных слов о духовной оппозиции уже недостаточно. Необходимо всестороннее исследование проблемы Духа, ориентированное на политическую мобилизацию.
Проблема духа сломленного и несломленного должна обсуждаться так, как обсуждается вопрос о поломке механизмов и систем, без починки которых невозможно спасение общества и страны.
Таким же образом должно обсуждаться все, что связано с возможностью обретения необходимой и утраченной силы духа. Фраза «духом окрепнем в борьбе» должна перестать восприниматься как романтическая патетика. И стать главным действенным ориентиром для тех, кто и впрямь намерен добиваться реальных стратегических перемен в жизни общества и страны.
Третье наше отличие — в том, какую идеологическую задачу мы считаем необходимым решать на современном этапе прежде всего. Газета «День» впервые стала страстно обсуждать атлас мировоззрений, атлас идеологий. (Термин «атлас» был введен А. Прохановым еще в конце 1980-х годов, речь шла об инвентаризации имеющихся идеологических ресурсов). Проханов спрашивал себя и других: «Чем мы располагаем?» И отвечал на страницах своей газеты: «Мы располагаем этим, этим и этим».
Без такой инвентаризации движение вперед было невозможно. Но время инвентаризации прошло. Мы располагаем теперь самыми разными атласами и каталогами, но не хватает того главного, что только и может вывести Россию из тупика, — высокой и полноценной актуальной исторической страсти. Мы, бережно изучая «атласы» и «каталоги», стремимся воскресить эту страсть, возжечь огонь в потухшем горниле.
Чтя традиции нашей Родины, мы осознаем, что ее спасение может быть реально достигнуто только на пути нового исторического мессианства. На пути прокладывания миру новых путей в будущее.
Максимализм? Конечно! Авангардизм? Разумеется! Да, нет никаких гарантий, что удастся решить столь амбициозную задачу в нынешних крайне неблагоприятных условиях. Но если не хватает на это духа — можно ложиться и помирать. Историческая проективность и отношение к духу как к политической аскетической практике — вот что, прежде всего, отличает нас от тех, чью традицию мы стремимся бережно развивать.
Еще одно, четвертое по счету, отличие — восстановление единого военного метаязыка как всеобъемлющего средства той священной духовной войны, без победы в которой Россия обречена на погибель. Мы будем настойчиво заниматься именно этим. Мы покажем, как именно соотносятся друг с другом все виды ведущихся против нас явных и неявных военных действий. Мы будем бороться за пробуждение от сладких снов, в которых мир и Родина наша не являются ареной военных действий. Добро пожаловать в реальный мир — в мир войны! Слишком долго наша страна жила по принципу «мир любой ценой», «миру — мир, война — войне» и так далее.
В народе, чуя лживость этого подхода, сочиняли частушки:
С неба звездочка упала
Прямо к милому в штаны.
Ничего, что все пропало, —
Лишь бы не было войны!
Пока страна будет спать и видеть мирные сны, пока она не пробудится и не поймет, что против нее ведутся самые разные войны, пока она сама не начнет вести себя сообразно — спасение невозможно.
Наше пятое отличие от «Завтра» — переход от ситуационной идеологической эклектики к идеологическому синтезу. Период эклектики был абсолютно необходим. Но он затянулся. Борьба с «коллективным Сванидзе» носит неотменяемый характер, но она должна быть дополнена мировоззренческим поиском, позволяющим иначе сплотить ряды коммунистов и имперцев, сложно относящихся к советскому периоду нашей истории.
Судьба страны зависит от способности осуществить многомерный идеологический синтез, объединив верующих и неверующих, левых и имперских националистов не только борьбой против общего врага. Подчеркиваем — борьба носит неотменяемый характер, и мы стремимся к максимальной бескомпромиссности во всем, что связано с подобной борьбой. Но помимо общего образа врага теперь еще нужно и общее понимание блага.
И мы будем настойчиво добиваться этого очень трудно достижимого понимания.
Шестое наше отличие — сознательная линия на глубочайшее отторжение всего, что связано с подкопом под государственную целостность России.
Ценя толерантность наших друзей из «Завтра», их желание вести дискуссию с самыми разными силами, мы заявляем, что на страницах нашей газеты никогда не будет места господам типа Белковского, призывающим к смене государственного строя «при участии и под давлением внешних сил», призывающих к дальнейшему сокращению территории нашего государства, разделению государства на части, к безгосударственному существованию русского народа, делению русского народа на субэтносы и так далее. Мы будем с этим воевать, а не дискутировать. Мы считаем для себя невозможной дискуссию по подобным вопросам, ибо такая дискуссия сродни капитуляции.
Седьмое наше отличие в том, как именно мы относимся к Западу. Возможно, мы симпатизируем великой западной традиции даже больше, нежели почвенники из «Завтра». Но мы убеждены в том, что Запад мутировал. И главное — вошел в стратегический сговор с теми силами, которые по инерции считаются антизападными и потому приветствуются. Мы убеждены, что сегодня бессмысленно говорить о лобовом столкновении Запада с так называемыми радикальными антизападными силами, как исламистскими, так и иными.
Мы убеждены, что Запад великой классической эпохи завершен.
