как раз и является подобного рода объединением «всех и вся» против старой власти, старой жизни. Когда же речь заходит о новом устройстве жизни, это объединение тут же распадается и чаще всего вырождается в свою противоположность под влиянием буржуазно-националистического лидерства. Однако на определенных этапах социального развития становится целесообразным объединение различных классов в борьбе против общего врага, вследствие чего между классами и социальными группами, которые разделены экономическим и идеологическим барьером, может возникнуть общее настроение и общее действие. Такая возможность становится неизбежной при определенной политической ситуации — ситуации, которая обычно именуется кризисной. Такое положение как раз и сложилось в Бразилии в 1930 г.
Популизм в научном понимании, вероятно, может рассматриваться как специфическая форма динамического группового настроения, поведения и действия. Эта форма групповой общности отличается своей массовостью в силу объективных социальных условий ее появления и развития. Она не отрицает, а предполагает наличие классов, слоев, малых групп, партий, с которыми имеет самые многообразные связи и контакты, находясь с ними в сложном взаимодействии.
Иными словами, популизм порождается не отсутствием классов, а определенной, общей для всех ситуацией и, как следствие этого, сходным психологическим состоянием самых различных групп, слоев различных классов. В этом совпадении кроется причина любых массовых движений вообще в отличие от движения отдельных классов. G другой стороны, этот же факт неизбежно порождает внутреннюю противоречивость и временность популизма, который, естественно, не приводит к гармонии классовых интересов.
A. Грамши отмечал наличие таких движений, которые, не будучи подлинно революционными, не являются и «целиком реакционными», имеют относительно прогрессивное значение, хотя бы потому, что «приобщают к государственной жизни и социальной деятельности новые кадры, более многочисленные по сравнению с ранее существовавшими» {105}. Именно эта черта характерна для движения 1930 г. в Бразилии.
Отмечая противоречивую суть популизма, В. Кодовилья подчеркивал, что само движение «подвергается давлению двух противоположных сил: с одной стороны, прогрессивных, а с другой, — реакционных» {106}, а посему может развиваться в разных направлениях.
B. Кодовилья не отрицал и того, что одной из причин популярности буржуазно-националистических лидеров обычно является слепая вера значительной части народа в этих лидеров и их политику. Исходя из марксистско-ленинских взглядов на роль личности и масс в истории, В. Кодовилья наметил важные методологические позиции для оценки популизма в условиях Латинской Америки. Он подчеркивал, что, даже если националистический лидер руководит «заблуждающимися массами», ни в коей мере нельзя умалять роль самих этих масс, ибо исторические события развиваются «не столько по субъективной воле тех, кто вмешивается в них сверху, сколько, и прежде всего, по воле и под действием народных масс» {107}.
Такой подход в корне отличен от буржуазной социологии политического лидерства и абсолютизации роли «харизматических» героев. Лидеры, как это ни парадоксально, сами находятся в плену у массы, вынуждены учитывать их устремления. Первоначальный стихийный и прежде всего эмоциональный протест масс, выраженный в антиолигархическом движении 1930 г. означал начало разрыва с обыденным, повседневным сознанием, пробуждал социальный инстинкт, а затем и социальный интерес. Узкий кругозор сменялся более широким, происходило накопление собственного социального опыта. Предотвратить этот процесс было не под силу никакому Варгасу, как бы он того ни хотел.
Если оценивать историческую роль популизма как движения, то ее нельзя определить однозначно. В зависимости от условий на том или ином этапе он может играть либо прогрессивную и даже революционную, либо реакционную роль.
Прогрессивные популистские движения, как это было в 1930 г. в Бразилии, как правило, появляются в таких исторических ситуациях, когда, по определению В. И. Ленина, «весь старый строй «переворотился» и когда масса, воспитанная в этом старом строе, с молоком матери впитавшая в себя начала, привычки, традиции, верования этого строя, не видит и не может видеть, каков «укладывающийся» новый строй, какие общественные силы и как именно его «укладывают», какие общественные силы способны принести избавление от неисчислимых, особенно острых бедствий, свойственных эпохам «ломки» {108}.
Иными словами, движение 1930 г. возникло в период общенационального политического кризиса, буквально накануне или во время революционной ситуации. Кризис «верхов» (буржуазно-помещичьей кофейной олигархии), невозможность для них управлять по-старому становились угрожающими. Кризис «низов» быстро нарастал. Поворот в настроении масс в пользу революции вылился в форму массового антиолигархического движения. Его сила состояла в. том, что массы пришли в движение; вихрь борьбы, возбуждение захватили и увлекли широкие слои бразильского народа. Что же касается целей и социальной направленности борьбы, то они еще оставались уделом избранных вождей. Лишь передовая часть рабочего класса и левые тенентисты продолжали занимать самостоятельные позиции и не пошли на поводу у либералов.
Если взглянуть с этих позиций на все движение 1930 г., то можно с определенностью констатировать наличие определяющего влияния «народного элемента» на ход борьбы с олигархией. Рабочий класс, крестьянство, мелкая буржуазия, студенчество, интеллигенция, прогрессивное офицерство — вот та сила, которая предопределила победу над кофейной олигархией. Особенность состояла в том, что идеологическое руководство еще сохранялось за буржуазными и мелкобуржуазными элементами.
Такое своеобразное сочетание активной борьбы народных масс с руководящей ролью буржуазных слоев было обусловлено временным совпадением их антиолигархических интересов. Все это позволяет сделать вывод о популистском характере движения 1930 г. Оно имело в целом исторически-прогрессивное значение. Его главным результатом явилось отстранение от власти реакционной буржуазно-помещичьей кофейной олигархии, расчистка пути для ускоренного развития бразильского капитализма. Важным итогом явился рост местной промышленности и увеличение численности рабочего класса, проведение ряда буржуазно-националистических реформ.
В результате движения 1930 г. к власти пришла средняя и мелкая городская буржуазия (в лице тенентистов) и оппозиционная часть помещиков. Новая власть с помощью военно-диктаторских методов провела ряд экономических и политических преобразований. Немалое значение для судеб страны имела также переориентация новой власти на союз с империализмом США.
В результате всех этих трансформаций в жизни Бразилии наступил новый и сложный этап, характеризующийся дальнейшим обострением и усложнением классовой борьбы и революционного движения.
Глава IV
НАРОДНЫЙ ФРОНТ И «НОВОЕ ГОСУДАРСТВО»
(1930–1945 гг.)
Важнейшим политическим завоеванием движения 1930 г. явилось отстранение кофейной олигархии от власти. Однако этот успех имел ограниченный характер, ибо социально-экономические позиции крупных землевладельцев и торгово-ростовщической буржуазии сохранились в неприкосновенности. Массы ожидали от правительства Ж. Варгаса радикальных шагов против олигархических кругов, стихийно продолжая революционную борьбу. Страну продолжал лихорадить экономический кризис. Усилились сепаратистские тенденции в ряде районов Бразилии.
В напряженной обстановке экономического хаоса и политической неразберихи победители могли стабилизировать свою власть лишь на путях бонапартистского диктаторского режима. Не случайно характерной чертой постепенного перехода общества от старой олигархической структуры власти к современному капиталистическому
