государству (1930–1945 гг.) явилось господство именно авторитарных методов правления.
Режим военной диктатуры Ж. Варгаса, установленный в октябре 1930 г., представлял собой сложный механизм идеологического, социального и административного маневрирования и контроля. В основе лежали не только традиции каудилизма, по и введенная в ранг государственной политики идеологическая обработка масс с целью формирования конформистского общественного мнения, во-первых; военно-полицейский террор в отношении инакомыслящих, во-вторых; определенные социальные уступки трудящимся массам, в-третьих.
В ряде случаев новая власть использовала насильственные меры и для подавления оппозиции «справа», однако главной причиной длительного существования диктаторского режима являлась необходимость постояп-кого удержания в узде широких масс трудящихся, прежде всего, рабочего класса, которые не были удовлетворены результатами революции 1930 г. и продолжали активную борьбу в защиту своих экономических и политических интересов. Политически неопытная и относительно слабая бразильская буржуазия не умела и не могла еще управлять страной «в мягких перчатках», немедленно прибегая к насилию там, где создавалось хоть сколько-нибудь опасное напряжение.
На разных стадиях диктатура имела различные формы, неодинаковое социально-политическое содержание, проводила неоднозначную политику. Так, в первое время важные, а иногда и командные, позиции в структуре новой власти принадлежали средней и мелкой буржуазии города в лице бывших тенентистов. Их сила заключалась не только в том огромном политическом авторитете, который они накопили в годы вооруженной борьбы против кофейной олигархии. Решающее значение имело то, что за ними стояла армия. Изворотливые и опытные политиканы, вроде Ж. Варгаса, О. Араньи и др., не могли, разумеется, не считаться с реальной силой офицерства и в течение ряда лет были вынуждены делить с ними власть. Многие всевластные каудильо, руководившие политической жизнью отдельных штатов до 1930 г., теперь были отодвинуты в сторону или оказались вообще не у дел. Вместо прежних губернаторов из числа офицеров были назначены правительственные чиновники — интервенторы, сосредоточившие в своих руках огромную власть. Ряд бывших тенентистов вошел в состав центрального Временного правительства.
Интересный анализ роли военных в правительстве Варгаса дается в недавно опубликованной книге бразильского историка Бориса Фаусту «Революция 1930 года». Автор исходит из тезиса о том, что тенентизм как фактор новой власти выступал в роли специфического представителя средних классов, городских слоев и средней промышленной буржуазии, которые в течение ряда лет противостояли кофейной олигархии. Теперь они впервые приблизились к власти, но были еще не способны к самостоятельной политической организации. Тенентисты-чиновники тем не менее образовали активную группу давления, защищающую идею не только представительства классов, но и продолжения диктатуры с целью нейтрализации олигархии. Однако, как считает Б. Фаусту, роль офицерства в общей структуре власти, будучи важной, являлась все же подчиненной {109}. С этим выводом, по-видимому, стоит согласиться.
Мелкобуржуазное офицерство, приблизившееся в ходе антиолигархического движения 1930 г. к власти, более чем кто-либо другой, поддерживало и проводило на практике авторитарные методы управления. По мнению военных, сильная диктатура являлась единственным средством наведения общественного порядка. Политическая группировка офицеров — Клуб имени 3 октября — не только поддерживала Варгаса, но и активно выступала против спешного восстановления конституционного режима. Идею о превосходстве военно-диктаторских методов правления в период политического хаоса четко сформулировал лидер офицеров-чиновников, бывший тенентист Жуарес Тавора. По его словам, только диктатор способен быстро и энергично «обеспечить гармонию трех властей — политической, экономической и духовной» {110}. Исходя из этих позиций, военные активно способствовали укреплению престижа Варгаса и расширению его власти. В итоге это привело к возникновению режима личной власти бонапартистского типа.
Увлечение идеей авторитаризма объяснялось не только тем, что офицерство благодаря революции 1930 г. заняло довольно прочные позиции в государственной машине и не собиралось терять их. Главное заключалось в том, что мелкая городская буржуазия, интересы которой выражали тенентисты в первую очередь, стремилась к установлению сильной власти, которая бы имела непререкаемый авторитет и защищала ее интересы от грабежа и эксплуатации со стороны олигархии, иностранных монополий и крупного местного капитала, с одной стороны, и охраняла бы ее от революционных действий «низов», с другой. Именно стремление обеспечить защиту своих экономических и политических интересов перед лицом более организованных и сплоченных сил справа и слева объясняет особую склонность мелкой буржуазии и примыкающих к ней городских слоев к поддержке сильной государственной власти.
Победа Либерального альянса вызвала у мелкой буржуазии бурю ликования. Она видела в этом начало того коренного поворота в своем положении, о котором долго мечтала. Так, во всяком случае, воспринимала она официальное заявление новоявленного «вождя нации» Ж. Варгаса о том, что его правительство намерено продолжить революцию путем «морального и физического оздоровления» нации, ликвидации коррупции, защиты интересов национальных производителей, в том числе мелких собственников.
Прикрываясь этими обещаниями, военно-буржуазное правительство Ж. Варгаса издало 12 октября 1930 г. так называемый Органический закон, согласно которому конституция 1891 г. отменялась, федеральный конгресс и местные законодательные ассамблеи объявлялись распущенными, во все штаты были посланы интервенторы, наделенные неограниченной властью и подчиняющиеся только самому Ж. Варгасу.
В первые два года существования диктатуры ее структура носила смешанный характер. Наиболее динамичной силой являлись «офицеры-чиновники» (tenentistas-estadistas). Крупная промышленная и торговая буржуазия занимала выжидательную позицию, хотя в целом приветствовала ослабление политических позиций кофейной олигархии. Старые региональные буржуазно-помещичьи группировки вынуждены были признать военный режим и подчиняться приказам интервенторов. Даже кофейная олигархия, учитывая колоссальную популярность Ж. Варгаса и офицерства, скрепи сердце, признала свое поражение и на время затаилась. Страна переживала смутное время. Будущее оставалось неясным. Олигархия сохраняла экономическое могущество. Новая власть еще не стабилизировалась. Эмоциональное возбуждение масс не улеглось. В стране не было, по сути дела, никакой политической структуры. Конгресс не существовал, партии фактически запрещены. Многие успокоились, другие были недовольны, но не знали, что делать; третьи решили запять выжидательную позицию. В этой своеобразной экономической и политической обстановке правительство Ж. Варгаса действовало в соответствии с общими закономерностями бонапартистской политики. Не опираясь прямо и полностью на какую-либо одну социальную силу, на один класс, оно постоянно лавировало между четырьмя главными действующими лицами: кофейной олигархией, быстро крепнувшей буржуазией, мелкобуржуазным офицерством и народом, в первую очередь рабочим классом. Только путем ловких комбинаций, уступок одним, нажима на других, демагогии в одном случае и насилия в другом, не гнушаясь ни обманом, ни лестью, правительство Варгаса, умело прикрываясь знаменем национализма, честности и прогресса, не только удерживало власть в своих руках, но, более того, постепенно наращивало свою силу, все явственнее превращаясь в некоего надклассового суперарбитра, действующего более или менее автономно и самостоятельно.
Такая типично бонапартистская практика сохранялась в течение довольно длительного периода, поскольку обладала достаточно высокой эффективностью. В этом смысле диктатура устраивала почти всех, но особенно буржуазию.
Лишь небольшая часть пролетариата и студенчества, возглавляемая коммунистами, а также группа
