Но критики поднимают ряд вопросов. При отсутствии сильных (или эффективно внедренных) законов о конкуренции транснациональные компании, вытеснив местную конкуренцию, могут использовать свою монополию для вздувания цен. Выгоды от низких цен имеют короткий срок жизни.
Частично то, что составляет суть вопроса, зависит от темпов внедрения иностранного капитала. Как утверждают предприниматели, имея достаточно времени, они могли бы приспособиться, встретить вызов иностранной конкуренции и эффективно производить товары; сохранение местного бизнеса важно с точки зрения усиления местного сообщества как в экономическом, так и в социальном отношении. Проблема, конечно, в том, что политика, сначала объявленная временной защитой от иностранной конкуренции, часто превращается в постоянную.
Многие транснациональные компании сделали гораздо меньше, чем могли, для улучшения условий труда в развивающихся странах. Лишь постепенно они осознают уроки, которые так медленно усваивали дома. Обеспечение лучших условий труда фактически повышает производительность работника и снижает общие издержки или по крайней мере не слишком их повышает.
Банковское дело является еще одной областью, где иностранные компании могут опрокинуть местные. Крупные американские банки способны предложить большую надежность, чем мелкие местные банки (если только местное правительство не создаст систему гарантии вкладов). Правительство США проталкивает открытие финансовых рынков в развивающихся странах. Преимущества ясны: возросшая конкуренция приведет к улучшению обслуживания. Большая финансовая сила иностранных банков повысит финансовую стабильность. В то же время угроза со стороны иностранных банков местным банкам вполне реальна. На самом деле по такой же проблеме идет широкая дискуссия в Соединенных Штатах. Распространение национальных банков встречало сопротивление (до тех пор, пока администрация Клинтона под влиянием Уолл-стрита не изменила позицию демократической партии) из-за опасения, что фонды будут уходить в главные финансовые центры, такие, как Нью-Йорк, оставляя периферийные зоны без необходимых средств[23]. Аргентина продемонстрировала реальность этой опасности. Там перед коллапсом 2001 г. ее банковская система попала под господство банков, принадлежавших иностранным собственникам. Эти банки охотно предоставляли фонды транснационалам и даже крупным отечественным фирмам, но малые и средние предприятия испытывали трудности в доступе к капиталу. Деловая практика международных банков и их информационная база приспособлены к обслуживанию своих традиционных клиентов. В конечном счете они могли расширить их на другие ниши рынка, или же могли возникнуть новые финансовые институты, заполняя образовавшиеся бреши. Но отсутствие роста, чему способствовал дефицит финансирования, сыграло решающую роль в аргентинской катастрофе. В самой Аргентине эта проблема получила широкое признание; правительство приняло ряд ограниченных мер, чтобы заполнить кредитную брешь. Но государственное кредитование оказалось не в состоянии выправить этот провал рыночного механизма.
Аргентинский пример высвечивает ряд основных уроков. МВФ и Всемирный банк подчеркивали важность банковской стабильности. Создать здоровый банк, т.е. банк, который не делает убытков, раздавая плохие кредиты, легко ― надо просто потребовать, чтобы он инвестировал в казначейские обязательства США. Но задача не в том, чтобы просто создать здоровые банки, надо создать здоровые банки, кредитующие рост. Аргентина показала, что неспособность сделать это может сама по себе привести к макронестабильности. Ввиду отсутствия роста возник нарастающий бюджетный дефицит, и, когда МВФ навязал стране сокращение государственных расходов и повышение налогов, пришла в движение порочная нисходящая спираль экономического спада и социальных волнений.
Боливия ― другой пример, когда иностранные банки способствовали макроэкономической нестабильности. В 2001 г. иностранный банк, выделявшийся размерами в боливийской экономике, неожиданно принял решение с учетом глобальных рисков сократить кредитование. Неожиданное изменение кредитной политики сбросило экономику в спад, еще более глубокий, чем тот, который уже начинался под воздействием падающих цен и глобальной экономической рецессии.
Существуют и другие опасения в связи с вторжением иностранных банков. Отечественные банки чувствительны к тому, что называется «регулированием у окошка»[24] ― тонкая форма влияния, оказываемого центральным банком. Например, центральный банк предлагал расширять кредиты, когда экономика нуждалась в стимулировании, и сжимать кредит при признаках перегрева. Иностранные банки гораздо менее склонны реагировать на такие сигналы. Аналогично отечественные банки гораздо более отзывчивы к призывам государства обратить внимание на основные бреши в кредитной системе ― необслуживаемые или плохо обслуживаемые группы, такие, как меньшинства или бедствующие регионы. В Соединенных Штатах ― стране с одним из наиболее развитых кредитных рынков ― заполнение этих брешей считается настолько важным, что в 1977 г. был принят Закон о коммунальных реинвестициях (Community Reinvestment Act, CRA), который обязал банки кредитовать недообслуживаемые группы и районы. Этот закон стал важным, хотя и спорным, средством решения ключевых социальных задач.
Однако финансы ― не единственная область, где прямые иностранные инвестиции дают смешанный ― как позитивный, так и негативный ― эффект. В некоторых случаях новые инвесторы добиваются от правительства (зачастую при помощи взяток) специальных привилегий, например тарифной защиты. Во многих случаях правительства Соединенных Штатов, Франции и других развитых промышленных стран вторгаются в эти взаимоотношения, укрепляя среди развивающихся стран точку зрения, что вмешательство государства вполне оправданно и предполагает получение денег от частного сектора. В некоторых случаях роль государства может казаться сравнительно безобидной (хотя и необязательно не коррумпированной). Когда министр торговли США Рои Браун посещал зарубежные страны, его сопровождали люди из бизнеса США, пытавшиеся установить контакты и получить доступ в возникающие рыночные экономики. Предполагается, что шансов на получение места в самолете было больше у того, кто делал значительный взнос в избирательный фонд.
В других случаях одно правительство приглашалось для уравновешения вмешательства другого. В Кот-д'Ивуар правительство Франции поддерживало попытки французской «Телеком» устранить конкуренцию независимой (американской) компании мобильных телефонов. Тогда правительство США выступило на стороне американской фирмы. При этом в ряде случаев правительства выходили за пределы разумного. В Аргентине французское правительство, по некоторым сообщениям, вмешалось с требованием пересмотра условий концессии на водоснабжение («Aguas Argentinas») после того, как французская материнская компания («Suez Lyonnaise»), которая подписала соглашение, пришла к выводу, что они менее прибыльны, чем предполагалось.
Пожалуй, наибольшую озабоченность вызывает роль правительств, включая американское, в навязывании соглашений, явно несправедливых по отношению к развивающимся странам и часто подписываемых коррумпированными правительствами этих стран. На встрече лидеров Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) в 1994 г. в Джакарте президент Клинтон призвал американские фирмы идти в Индонезию. Многие это сделали, причем на очень выгодных условиях (предполагается, что колеса были «смазаны» коррупцией ― в ущерб индонезийскому народу). Всемирный банк точно так же поощрял контракты частных энергетических компаний в Индонезии и других странах, таких, как Пакистан. Эти контракты предусматривали обязательства государства закупать огромные количества электричества по очень высоким ценам (так называемая статья «бери или плати»). Частный сектор получил прибыль; государство взяло на себя риск, что было уже достаточно плохо. Но и после свержения коррумпированных правительств (Сухарто в Индонезии в 1998 г., Наваза Шарифа в Пакистане в 1999 г.) правительство США оказывало давление на новые правительства с требованием сохранения в неизменности контрактов, вместо того чтобы объявить их ничтожными или по крайней мере подлежащими пересмотру. На самом деле существует длинная история «нечестных» контрактов, получивших силовую поддержку западных государств{7}.
Можно еще многое добавить к списку законных жалоб на прямые иностранные инвестиции. Такие проекты зачастую процветают лишь благодаря привилегиям, вырванным у принимающих государств. Если стандартная экономическая наука концентрирует внимание на деформации инициатив в результате выдачи таких привилегий, то надо сказать, что они имеют более коварный аспект: эти привилегии, как правило, получены путем коррупции и взяточничества государственных чиновников. Прямые иностранные инвестиции приходят только ценой подрыва демократического процесса. Это в особенности относится к инвестициям в добывающую промышленность, нефть и другие естественные ресурсы, где у иностранцев есть реальная мотивация получить концессию по низкой цене.
