Более того, такие инвестиции имеют еще одну нежелательную сторону ― они не способствуют росту. Доход, который приносят горно-рудные концессии, может быть очень велик, но развитие предполагает трансформацию общества. Инвестиция в рудник, скажем в отдаленном районе страны, мало помогает связанной с развитием трансформации, за исключением того, что генерирует ресурсы. Она может содействовать образованию двойственной экономики[25], экономики, в которой есть анклавы богатства. Но двойственная экономика не есть развивающаяся экономика. На самом деле поступающий в страну поток денежных ресурсов может иногда фактически тормозить развитие через механизм, называемый «голландская болезнь». Поступление капитала ведет к ревальвации валюты, что удешевляет импорт и удорожает экспорт. Название заимствовано из опыта Голландии в связи с открытием месторождения газа в Северном море. Продажи природного газа подняли курс голландской валюты, что существенно повредило другим экспортным отраслям. Это серьезная, но разрешимая проблема для данной страны; для развивающихся стран решение такой проблемы особенно затруднительно.
Но что еще хуже, обилие ресурсов может привести к переключению инициатив, как мы уже видели в главе второй, вместо того чтобы направлять энергию на создание богатства, во многих странах, наделенных ресурсами, усилия концентрируются на присвоении дохода (который экономисты называют «рентой»), связанного с природными ресурсами.
Международные финансовые институты имеют тенденцию игнорировать рассмотренные мной проблемы. Вместо этого МВФ дает простые рекомендации для создания рабочих мест ― когда он обращает внимание на эту проблему. Исключите государственное вмешательство (в форме репрессивного регулирования), сократите налоги, сделайте инфляцию как можно более низкой и пригласите иностранных предпринимателей. В каком-то смысле здесь политические рекомендации отражают колониальный менталитет, описанный в предыдущей главе: разумеется, развивающиеся страны должны положиться на иностранное предпринимательство. Можно оставить без внимания замечательный успех Кореи и Японии, где иностранные инвестиции не играли никакой роли. Во многих странах, таких, как Сингапур, Китай и Малайзия, которые держали под контролем негативные аспекты иностранных инвестиций, прямые иностранные инвестиции сыграли ключевую роль не столько потому, что принесли капитал (при таком высоком уровне сбережений в нем на самом деле нет нужды) или даже предпринимательство, сколько потому, что открыли доступ к рынкам и новым технологиям.
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ И ТЕМПЫ
Возможно, что все грубые промахи МВФ сводятся к ошибочной последовательности и темпам проведения мероприятий, а также к отсутствию внимания к более широкому социальному контексту реформ. Наибольшего внимания заслуживают навязывание либерализации до того, как создана социальная страховочная сетка; до того, как создан каркас адекватного регулирования; до того, как страна приобрела способность противостоять нежелательным последствиям внезапных изменений рыночных настроений, составляющих неотъемлемую часть современного капитализма; навязывание политики, ведущей к ликвидации рабочих мест до того, как возникли основные предпосылки создания новых; навязывание приватизации до того, как построен адекватный каркас регулирования и поддержания конкуренции. Большинство ошибок в последовательности отражало фундаментальное непонимание как экономических, так и политических процессов, исходившее преимущественно от тех, кто веровал в рыночный фундаментализм. Они утверждали, например, что, как только права частной собственности будут установлены, все остальное пойдет само собой, включая возникновение институтов и правовых структур, обеспечивающих функционирование рыночного механизма.
Идеология свободного рынка опирается на модель, часто приписываемую Адаму Смиту, утверждавшему, что рыночные силы ― мотивация прибыли ― движут экономику к эффективным решениям так, как если бы действовала невидимая рука. Одним из великих достижений современной экономической науки является демонстрация того, в каком смысле и при каких условиях выводы А. Смита справедливы. Выяснилось, что эти условия крайне ограничительный На самом деле новейшие достижения экономической теории, по иронии судьбы полученные именно в период наиболее непреклонного следования Вашингтонскому консенсусу, показали, что, как только имеет место несовершенство информации и неполнота рынков, что и бывает всегда в реальности и особенно в развивающихся странах, невидимая рука функционирует крайне неудовлетворительно{8}. Следовательно, желательно вмешательство государства, способное в принципе повысить эффективность рыночного механизма. Ограничения на условия, при которых рынок эффективен, имеют значение ― многие ключевые виды деятельности государства могут быть поняты как ответы на провалы рыночного механизма, возникающие при нарушении условий его функционирования. Если бы информация была совершенной, оставалось бы мало места для финансовых рынков ― и мало места для их регулирования. Если бы конкуренция автоматически была совершенной, не было бы необходимости в антитрестовых органах.
Политика Вашингтонского консенсуса, однако, базируется на упрощенной модели рыночной экономики, модели конкурентного равновесия, в которой присутствует «невидимая рука» Адама Смита и рынок функционирует совершенным образом. Поскольку в этой модели нет необходимости в государстве ― иными словами, свободный, ничем не ограниченный, «либеральный» рынок функционирует совершенно,- Вашингтонский консенсус иногда называют «неолиберальным». Он базируется на «рыночном фундаментализме», на воскрешении политики laissez faire[26], популярной в некоторых кругах в XIX в. В свете последствий Великой депрессии и признания других провалов рыночной системы ― от огромного экономического неравенства до непригодных для обитания городов, обезображенных загрязнением окружающей среды и нравственным упадком, эта политика свободного рынка была отвергнута в развитых промышленных странах, хотя здесь и не утихали споры по проблеме надлежащего соотношения между правительством и рынком.
* * *
Если теория «невидимой руки» А. Смита уместна для передовых промышленных стран, требуемые условия заведомо невыполнимы в развивающихся странах. Рыночная система требует четко определенных прав собственности и судебной власти, защищающей их, но они часто отсутствуют в развивающихся странах. Рыночная система требует конкуренции и совершенной информации. Но конкуренция ограниченна, и информация далека от совершенства- хорошо функционирующие конкурентные рынки не могут быть созданы в короткий срок. Теория утверждает, что эффективная рыночная экономика требует выполнения всех допущений. В некоторых случаях реформы в одной области, не сопровождаемые реформами в других, могут фактически ухудшить положение. В этом заключается проблема последовательности. Идеологи рынка игнорируют эти обстоятельства. Идеология игнорирует эту проблему, она просто утверждает, что нужно двигаться к рынку возможно более быстрым темпом. Но экономическая теория и история показывают, какими катастрофическими последствиями чревато игнорирование правильной последовательности реформ.
Ошибки в либерализации торговли и рынка капитала, а также в приватизации, описанные выше, представляют собой крупномасштабные нарушения этой последовательности. Более мелкие ошибки в последовательности еще реже упоминаются в западной прессе. Эта политика МВФ порождает повседневные трагедии в и без того отчаянно бедных странах развивающегося мира. Например, многие страны имеют закупочно-сбытовые организации, закупающие сельскохозяйственную продукцию у крестьян и сбывающие ее на отечественном и зарубежных рынках. Они часто бывают источником неэффективности и коррупции, а крестьяне получают только небольшую долю конечной цены. Но даже если участие государства в этом бизнесе малоэффективно, если оно внезапно его покинет, то это еще не означает, что оживленный конкурентный частный сектор возникнет автоматически.
Некоторые западноафриканские страны упразднили свои закупочно-сбытовые организации под давлением МВФ и Всемирного банка. В отдельных случаях это, по-видимому, сработало, но в других на смену этим государственным организациям пришла система частных локальных монополий. Дефицит капитала ограничил доступ на рынок. Лишь немногие крестьяне могли позволить себе купить грузовик для доставки своей продукции на рынок. Они не могли получить необходимые фонды ввиду отсутствия хорошо функционирующих банков. В некоторых случаях люди смогли обеспечить себя транспортом, и рынок начал функционировать, но затем этот выгодный перевозочный бизнес попал под крыло местной мафии. Как бы то ни было, чистые выгоды, обещанные МВФ и Всемирным банком, не реализовались. Доходы государства уменьшились, положение крестьян улучшилось незначительно, если улучшилось вообще, и только кучка местных бизнесменов (мафиози и политиканов) оказалась в значительной прибыли.
