«Д. Купер был у меня на завтраке. Кроме него, присутствовали еще Т. Тухачевский и т. Путна. Никого посторонних не было. Поэтому имелась возможность поговорить с военным министром на серьезные темы более откровенно». Надо полагать, что оговорка «имелась возможность поговорить с военным министром на серьезные темы более откровенно» может быть истолкована так: во время приема у военного министра 2 февраля 1936 г. такого разговора не получилось. Далее советский полпред, по существу, расшифровывает содержание этих «серьезных тем». «Оставляя в стороне беседу Д. Купера с т. Тухачевским, — продолжает И. Майский, — которая носила специальный характер (затронуты были вопросы вооружения армий, система воздушной защиты Лондона и т. д.), остановлюсь только на моментах общеполитического характера, которые были затронуты в беседе моей с Д. Купером».
Итак, британский военный министр Дафф-Купер беседовал с Тухачевским по проблемам вооружения британской и Красной Армий и системе ПВО. Этот вопрос в те годы весьма интересовал советское военное руководство.
«В заключение, — продолжал свою информацию И. Майский, — Д. Купер задал т. Тухачевскому и мне ряд вопросов, касающихся размеров вооружения, техники и т. д. Красной Армии. Состояние Красной Армии его чрезвычайно интересует. При этом Д. Купер высказал мысль о том, что ему, пожалуй, следовало бы съездить в СССР самому посмотреть наши вооруженные силы». Видимо, информация о Красной Армии, которую он извлек из бесед с Тухачевским, весьма его заинтересовала, раз он захотел лично съездить в СССР и посмотреть на советские Вооруженные силы. Поэтому в дальнейшем ходе беседы обсуждался уже вопрос о наиболее удобном времени для его визита в СССР. «Он стал спрашивать нас, — сообщал полпред, — какое время года для этого больше всего подходит. И я, и т. Тухачевский указали на 1 мая, как наиболее подходящую дату. Д. Купер подумал и сказал: «Да, это, пожалуй, возможно. После Пасхи я буду занят по министерству значительно меньше, и тогда отлучка из Лондона в Москву будет для меня легче». Однако твердого решения ехать в СССР у Д. Купера, видимо, еще нет. Возможно, что он-де не знает мнения своих коллег по кабинету по данному вопросу».
Несомненно, маршал Тухачевский в целом произвел весьма хорошее впечатление на британскую политическую и военную элиту. «Когда несколько дней спустя Тухачевский покидал Англию, — вспоминал о том времени Майский, — я видел и чувствовал, что его пребывание здесь дало прекрасные результаты. Престиж Красной Армии заметно повысился. Английская военная верхушка, наконец, поняла, что это серьезная армия, с которой нельзя не считаться». Можно согласиться с советским полпредом в том, что пребывание маршала с визитом в Лондоне «дало прекрасные результаты», сказавшиеся именно в том, что «престиж Красной Армии заметно повысился». Можно согласиться и с тем, что «английская верхушка, наконец, поняла, что это серьезная армия, с которой нельзя не считаться». Привлекает внимание тот факт, что для британского общественного мнения, а также для мнения британской политической и военной элиты, равно как и для той части русской эмиграции, которая проживала в Лондоне и в Англии, фигура Тухачевского была неизвестна. Быть может, не в том смысле, что о нем никто и ничего не слышал. Несомненно, его знали как одного из высших руководителей Красной Армии уже давно, по крайней мере, имя его было известно уже к концу 20-х гг. Свидетельством тому может служить тот факт, что в «Британской энциклопедии» 1929 года издания была помещена достаточно подробная биографическая статья «Тухачевский».
В ней, в частности, говорилось об «успешном» командовании Тухачевским в годы Гражданской войны в составе Красной Армии 1, 8 и 5-й армиями, а также об успешном командовании Кавказским фронтом, после чего он был назначен командующим Западным фронтом. Примечательно, что в этой статье ни слова не было сказано о его поражении под Варшавой и о подавлении его войсками восстания в Кронштадте и в Тамбовской губернии в 1921 г. Было лишь отмечено после сообщения о его командовании Западным фронтом, что Тухачевский был назначен начальником военной академии, а в апреле 1924 г. был назначен помощником начальника Штаба РККА. Сведения о его дальнейшей военной карьере с 1925 по 1929 г. отсутствовали. Таким образом, для англичан к 1930 г. Тухачевский был победоносным советским полководцем. Однако оценить его военные способности и профессиональные качества как одного из высших руководителей РККА в Англии было некому. В этом плане его никто не знал.
Появление маршала Тухачевского в Лондоне, его встречи с представителями британской политической и военной элиты весьма заинтриговали «политический свет» в Лондоне, представители которого проявляли желание познакомиться с мнением о советском военачальнике тех людей, которые имели возможность ближе и больше общаться с ним. Во всяком случае, такое впечатление складывается из небольшого фрагмента письма Е.В. Саблина, адресованного В.А. Маклакову в Париж 14 февраля 1936 г.
«Я спросил его, — рассказывал он о своем разговоре с французским министром иностранных дел Камбоном, — что он слышал о маршале Тухачевском. Камбон ответил, что третьего дня он видел одного своего друга, французского военного, который встречался с Тухачевским, и последний производит самое благоприятное впечатление». В целом же приходится вновь констатировать, что в Великобритании советскую военную элиту знали плохо. Более или менее определенные представления, особенно у британской военной элиты, о высшем руководстве Красной Армии появились лишь осенью 1936 г.
Генерал Уэйвелл по результатам своих впечатлений от осенних маневров 1936 г. Красной Армии, на которых он присутствовал, дал характеристики высшему руководству РККА в том составе, который он и посчитал действительным руководящим звеном советских Вооруженных сил. Эти характеристики, с одной стороны, обнаруживают слабое представление о советском высшем генералитете до поступления информации генерала Уэйвелла, а с другой — тот образ советского высшего военного руководства, который должен был сложиться в высших британских военных кругах на основе отзывов указанного генерала. В своем отчете Уэйвелл назвал маршала Ворошилова, маршала Егорова, маршала Тухачевского, маршала Буденного, командарма Уборевича, комкора Хрипина и командарма Халепского. Примечательно, что британский генерал, очевидно, характеризовал лишь тех советских «генералов», с которыми ему пришлось встречаться, потому что он не называет ни маршала Блюхера, ни командарма Якира, ни Гамарника. Даю перечисление указанных высших руководителей РККА в том порядке, в каком они представлены генералом Уэйвеллом. Судя по всему, он придерживался должностной иерархии, установленной в британских Вооруженных силах. Поэтому на второе место за Ворошиловым он поставил начальника Генерального штаба РККА маршала Егорова, а не 1-го заместителя наркома обороны СССР маршала Тухачевского, по служебному положению в Красной Армии занимавшего второе место (как и начальник Политуправления РККА Гамарник), а маршал Егоров находился по служебной значимости лишь на третьем месте. Интересны и показательны характеристики перечисленных выше советских «генералов». Уэйвелл начинает с наркома обороны СССР Ворошилова.
«Из высших командующих, с которыми мы встречались, — так британский генерал оговаривает состав характеризуемых им военачальников, — маршал Ворошилов оставил очень определенное и приятное впечатление как искренний, энергичный и способный руководитель обороны страны. Он выглядит всегда бодрым, хорошо говорит и, несомненно, популярен в армии; его лицо создает впечатление неподдельной искренности, но не большой силы. В ходе отдельной встречи с нами он продолжительное время и с большой серьезностью говорил о мирных намерениях Советов и о желании сотрудничества с Великобританией перед лицом германской опасности, которую он считает весьма реальной и близкой. Во всех своих публичных выступлениях он подчеркивал, что Красная Армия не имеет каких-либо агрессивных намерений. Это, вероятно, совершенно верно; внутренние проблемы России для своего разрешения нуждаются в мире; и Красная Армия, будучи внушительной на своей территории, определенно не готова к войне за ее пределами. Ворошилов был рабочим и революционером довоенного времени. До Гражданской войны у него не было военного опыта».
Приведенная характеристика Ворошилова содержит достаточно информации, касающейся намерений и стремлений СССР и Красной Армии в отношении Англии, чтобы попытаться проанализировать ее. Во- первых, сама личность Ворошилова произвела положительное впечатление на британского генерала. Генерал прямо говорит о том, что Ворошилов произвел «приятное впечатление». Генералу Уэйвеллу показалось, что Ворошилов — «способный руководитель» Красной Армии. Как известно, это впечатление совершенно расходилось с мнением почти всего высшего генералитета Красной Армии, который знал Ворошилова, конечно же, лучше британского военного наблюдателя. Такое положительное впечатление сложилось из-за ощущения «искренности» «вождя» Красной Армии. Уэйвелл дважды отметил «искренность» Ворошилова. Отсюда, видимо, и доверие британского генерала к тем военно-политическим заявлениям, которые сделал маршал Ворошилов. В этих заявлениях примечательно прямое указание Ворошилова на мотивы, которыми руководствуются советское правительство и армия, изыскивая пути и способы сближения с Англией. Ворошилов говорил «о желании сотрудничества с Великобританией перед лицом германской опасности, которую он считает весьма реальной и близкой». Следует обратить внимание и на то, что Ворошилов считал «германскую опасность» «весьма реальной и близкой». Таким образом, вот главное обстоятельство, вынуждающее СССР искать политического и военного сотрудничества с Англией, — германская опасность. Отсюда и заверения Ворошилова, который был не только и не столько военным, сколько политическим руководителем Красной Армии, в том, что СССР не имеет никаких агрессивных намерений, но исключительно озабочен обороной страны. Уэйвелл склонен считать эти заверения искренними и соответствующими подлинному положению дел, учитывая и внутреннее положение СССР, и уровень профессиональной и боевой подготовки Красной Армии, которая, по его мнению, не способна к наступательной войне. Давая положительную, почти восторженную оценку Ворошилову, генерал Уэйвелл вынужден в то же время заметить, что как руководитель армии, как политик Ворошилов не производит впечатления «сильной личности».
