Вышеизложенная позиция позволяет трактовать личность, ее свойства и интересы как основу социальной стабильности. В этом ракурсе достижение социальной стабильности предполагает подчиненность естественных коллективов (т. е. групп) задачам личностной реализации. Достижение этих целей основывается на придании социальным институтам двоякой ориентации: защищать сферу личности от принуждения и угнетения со стороны групп и институтов; создать условия для самореализации личности, ее инициативы и ответственности. Особая роль в этом процессе принадлежит процессу воспитания, когда начинается пробуждение личности.
Институциональная работа, организованная в соответствии с этими принципами и нацеленная на эффективное взаимодействие различных социальных групп, предполагает обеспечение связи между различными духовными ячейками сообщества с целью добиться не догматического единства, невозможного без духовного принуждения, но «органического, братского единства сообщества», которое является подлинным основанием социальной стабильности[182]. Достижение этой цели в современной ситуации межгруппового взаимодействия часто связывается с идеями здорового консерватизма, уделяющего главное внимание вопросам сохранения традиционных ценностей и выступающего в этом случае идеологическим мотивом социальной стабильности[183]. Несмотря на все перемены, эти ценности живы. Так, Барак Обама, характеризуя семейные ценности в США, признает, что характер семейных связей и взаимодействий изменился, но в то же время указывает, что «шестьдесят семь процентов американских семей по-прежнему образованы состоящими в браке партнерами и подавляющее большинство американцев по-прежнему считает брак лучшим основанием для личной близости, экономической стабильности и воспитания детей»[184].
Новое обращение к традиционным социальным ценностям показывает, что стабильность системы – в ней самой. При этом события (т. е. элемент системы) не отделяются от системы, а «выделяются» в ней. В этом аспекте представляет интерес позиция Н. Лумана, который теоретически правильным различением в данном случае полагает не «элемент(событие)/система» и не «элемент(событие)/процесс», а «элемент(событие)/отношение»[185]. При этом события не могут меняться, так как между их возникновением и исчезновением нет промежутка времени, включающего что-то «событийное». Социальные структуры, несмотря на необратимость событий, гарантируют определенную обратимость отношений, их повторяемость, цикличность, прогнозируемость. Осмысление перспектив межгруппового взаимодействия в системе социальной стабильности сегодня связано с представлением о динамической стабильности, осуществляемой через постоянное взаимодействие и обновление системы. Здесь речь идет не о возвращении в стабильное состояние покоя через поглощение возмущений, на которых построены классические теории равновесия, а об обеспечении обновления элементов системы, которые должны непрерывно воспроизводиться в межгрупповом и межиндивидуальном взаимодействии.
Острота актуальности проблемы социальной стабильности обостряется тем, что глобализм, согласно зарубежным ученым, выступает как антитеза патриотизма, а транснациональная корпорация – как антитеза традиции и стабильности вследствие ряда присущих ей свойств (приспособляемость, аморальность, эффективность, максимальная ориентация на прибыль, отсутствие связи с национальной культурой)[186].
Одним из базовых требований к реализации глобальной социальной задачи по достижению стабильности в процессе межгруппового взаимодействия является учет интересов определенных социальных групп, в частности молодежи как наиболее активной и деятельной части населения, от которой напрямую зависит социальное развитие общества. Так, молодежь хочет своего социального пространства, своего времени, своей правды, не верит персонажам и идеологии прошлого. В этой ситуации обеспечение социальной стабильности напрямую обусловлено необходимостью обновления этики для молодежи, сочетающей стремление к лидерству, имеющимися средствами и необходимыми для роста и удовлетворения их ценностями[187]. Таким образом, учет интересов и поисков молодежи во взаимодействии социальных групп в социуме может стать плодотворной основой стабильности.
В процессе исследования стратегических перспектив обеспечения социальной стабильности обращает на себя внимание позиция А. Тойнби, в соответствии с которой межгрупповое взаимодействие в системе социальной стабильности можно объяснить при помощи классической формулы «вызова-и-ответа»: «В растущей цивилизации на вызов дается успешный ответ, который продолжает порождать другой, отличный от первого, вызов, на который дается другой успешный ответ. Этому процессу роста нет предела до тех пор, пока не возникает такой вызов, на который данной цивилизации ответить не удается. Это трагическое событие означает прекращение роста…»[188]. Таким образом, этап стабильности связан с ритмом роста в социуме, а нарушение стабильности – с ритмом распада.
Обращаясь к проблеме поиска оснований для формирования социальной стабильности, академик В. А. Садовничий писал: «Мир и стабильность в мире можно установить только в процессе сотрудничества народов. Для понимания населением политики США Рузвельт доходчиво объяснял по радио в течение 12 лет (1933–1945 гг.) основные проблемы курса политической администрации, добиваясь не просто поддержки, а понимания населением важнейших решений правительства»[189]. Тем самым Ф. Рузвельт обеспечивал внутригрупповое согласие и единение нации, обеспечивая прочную основу для единства и взаимопонимания различных социальных групп американского общества для поддержания социальной стабильности.
В контексте проблемы эффективного международного взаимодействия как основы социальной стабильности Ф. Рузвельт ставил во главу угла вопросы мира и сотрудничества в глобальном масштабе. В этом плане показательна его оценка роли ООН в деле борьбы за социальную стабильность и приоритеты устойчивого развития: «Наша коалиция – это союз не правительств, а народов. Народы же мечтают о мире: в Америке так же, как и в Англии; в Англии так же, как и в России; в России так же, как и в Китае; во Франции, во всей Европе и на всей Земле – повсюду, где люди любят свободу. Их надежда и цель – это прочный мир на долгие времена»[190]. Кроме того, он подчеркивал, что основы стабильности мира заключаются в «твердой воле свободолюбивых народов, которые стремятся сотрудничать, помогать друг другу, с уважением и терпимостью относиться к особенностям каждого, стараться понять позицию и чувства других»[191].
Межгрупповое взаимодействие в системе социальной стабильности детерминировано разнообразными политическими, экономическими и культурными процессами, протекающими в обществе. В общественном сознании возлагается серьезная ответственность за социальную стабильность на государство, которое, по данным контент-анализа российской прессы, представляется гарантом стабильности. На государство как субъект обеспечения и поддержания социальной стабильности возлагают надежды большинство россиян. В этих условиях обеспечение стабильных основ существования социума предполагает наличие общей структурной и коммуникационной основы взаимодействия, которая позволит всем субъектам социальной стабильности осознать свои интересы, цели и, не нанося ущерба другим субъектам взаимодействия, обеспечивать эффективные ответы на вызовы современности.
Глава II
Организации и группы: интересы и взаимодействия
2.1. Коммуникативные факторы повседневности городского социума
Системное исследование стабильности в социальном пространстве, выявление ее базовых координат и условий формирования во многом зависит от особенностей текущих социальных процессов, связанных с повышением роли городов в развитии общества. Урбанизация – это многомерный социальный процесс, который охватывает изменения в размещении производительных сил, прежде всего в размещении населения, его социально-профессиональной, демографической структуре, образе жизни, культуре, обеспечивший рост городов и повышение удельного веса городского населения в стране, регионе, мире. Интенсивность этого процесса в XX – XXI веках обусловила плодотворное взаимодействие социально-политических, экономических и научно-технических факторов, культурных традиций, различных слоев населения и т. д. Относительно динамики роста городского населения статистика дает данные, что в 1900 году доля городского населения в населении мира составляла лишь 13,6 %, однако к концу века (по данным на 1990 год) она увеличилась до 43,0 %[192]. О современных темпах роста городского населения позволяет судить представленный 7 апреля 2008 года на 41-й сессии Комиссии Организации Объединенных Наций по народонаселению и развитию доклад о мониторинге глобальной демографической ситуации: «Распределение населения, урбанизация, внутренняя миграция и развитие», согласно которому в 2008 году впервые в мировой истории число городских жителей должно сравняться с численностью сельского населения, достигнув 3,4 млрд человек. Согласно прогнозам, к 2050 году прирост числа городских жителей составит еще 3,1 млрд человек, при том, что общий прирост населения будет составлять 2,5 млрд.
