Итак, все выиграли. А ведь сначала казалось, что в случае свободной торговли Ярославль завалят и дешевым маслом, и фантастически дешевым хлебом. Ан, нет. Ярославль завалил Саратов маслом. И, что уже совсем удивительно, выгоду от этой торговли получили и в верховьях Волги, и внизу. Суммарные издержки и там, и там уменьшились. Если бы ярославцы закрыли свои границы, защищаясь от экспансии дешевого товара, то суммарные издержки на производство хлеба-масла были бы выше. То есть закрытие границ было бы для них нерентабельным.
Теперь зададимся вопросом, а будут ли саратовцы инвестировать свои капиталы в Ярославль? Казалось бы, нет. Там же издержки на все выше. Мы говорили в начале, что в Саратове производить масло менее затратно, чем в Ярославле. Свое делать дешевле, может ли быть выгода в ввозе более высокого по себестоимости масла с севера? Но вот теперь они вкладывают средства в зерно, и доход вырос, и ярославцы не подавляют своим менее рентабельным маслом. Ведь они его все равно возили бы на юг и продавали дешевле, чем местный производитель. Им деваться некуда. Им хлеб нужен. А меняться на него с Саратовом выгодно. Оправдываются все их издержки.
Но как же быть с деньгами? Ведь цены в свободной рыночной экономике — это мера издержек. Значит, в деньгах некоторого третьего региона (например, в московских рублях) в Ярославле все дороже, чем в Саратове? Нет. Обменный курс установится таким образом, что выраженные в этих деньгах издержки на производство товаров, по которым регион имеет относительные преимущества, будут ниже, чем в другом регионе. Например, можно ввести обмен денег по хлебу. В Ярославле масло дешевле хлеба, и поэтому оно будет дешевле в Саратове в пересчете на московский рубль. Но так будет только при соблюдении торгового баланса: сколько продали в нашей валюте, столько и купили.
В противном случае будет происходить переток валюты, причем так, чтобы сохранять равновесие. Например, яр.р. недооценен относительно общей валюты. То есть масло будет дешевле, чем требуют средние издержки. В Ярославль потечет дополнительная валюта. Ее цена на рынке Ярославля начнет падать и, тем самым, яр. р, начнет расти относительно общих денег. Если же яр.р. будет переоценен, то валюта в Ярославль начнет поступать в меньшем количестве и подорожает. А это значит, что яр.р. относительно этой валюты подешевеет. Вот таким образом будет удерживаться некоторое среднее значение.
Если перейти от этого условного примера к нашим международным реалиям, то становится понятным, что инвестор может согласиться вкладывать деньги в страну, даже если издержки производства любого продукта в данной стране будут выше минимальных мировых издержек производства этих же продуктов.
Да это и не новость. Это основа международной специализации труда. Еще Давид Рикардо все это объяснил. Да и А. П. Паршев эти работы знает. Ведь он сам привел реальный пример с маслом и зерном. В чем же дело?
А в том, что мировой рынок не свободный. В свое время Англия могла выбирать, чем ей торговать на мировом рынке, вином или тканями. Торговать вином она могла бы с меньшими издержками для себя, но выбрала сукно, оставив вино Испании и Португалии. И далее все пошло в духе нашего примера с маслом и зерном. И вывод тот же — всем выгодно. А вот и не всем. Что такое производство тканей в то время? Это развитие передовых технологий. Именно в текстильной промышленности они тогда и находились. То есть англичане говорили, например, испанцам и португальцам: «Вы, ребята, производите вино, а сукна мы вам дадим, сколько надо». В итоге эти две страны сегодня — беднейшие в Западной Европе, а Англия успела развить науку и технику, создала огромную империю и достаточно долго противостояла внешним угрозам. И лишь когда «такими умными» стали США, благосостояние Англии стало ухудшаться. И это тоже результат мировой торговли.
Иначе говоря, международная торговля — это хорошо. Она снижает общие издержки. Но при этом кто-то очень сильно наживается, а кто-то деградирует. И в советское время (еще совсем недавно) было понимание, какой вред может принести стране развитие экономики только в каком-то одном направлении.
Вот об этом А. П. Паршев практически ничего не говорит в явном виде, хотя его рассуждения относятся именно к такой ситуации. Нам необходимо развивать новые технологии, но за них нам ничего не дадут, так как в развитых странах они и так есть, и это является их преимуществом.
Но здесь следует сделать некоторое замечание. Известно, что есть оптимальный уровень налогов, которые собирает государство. Если оно его превышает, то убивает налогообразующую базу и уменьшает свой доход в будущем. Казалось бы, правильное решение — уменьшить собираемый налог, тогда в перспективе это даст увеличение дохода, хотя сейчас и уменьшит его. Но это «сейчас» не дает принять правильное решение и губит вообще все.
То же происходит и с высокими технологиями. Например, зачем нам космическая техника сегодня? Зачем нам запускать свои спутники? Да их дешевле купить, чем держать целую отрасль. Но космос, если с ним правильно обращаться, может стать тем же источником развития новых технологий, как и текстильная промышленность в свое время для Англии. Кстати, уже есть положительный пример: были вложены инвестиции, и с удовольствием, в наш проект космических стартов с морской платформы. Оказалось выгодным, при всех наших издержках. Просто технологии оказались уникальными, и цены на них — не рыночные.
Не прав А. П. Паршев, и когда утверждает, что не выгодно вложение наших собственных капиталов в нашу страну. Возможна такая схема вложения. Возьмем товары с существенно разными издержками производства, например, те же масло и хлеб. Наш отечественный богатей вкладывает свои капиталы в масло. И здесь не важно сравнение издержек с мировыми, так как в его схеме есть еще два элемента, которые можно считать продолжением процесса производства масла. Это продажа масла за границей и привоз хлеба, купленного на вырученные деньги. В результате он имеет прирост своих капиталов. И страна выигрывает, поскольку уменьшает издержки на производство хлеба. А ведь в этой схеме у нас масло считалось не конкурентоспособным на внешнем рынке, но вот наш предприниматель продал его не только с выгодой для себя, но и для страны.
Инвестор, если он захочет иметь доход в иностранной валюте, ее не получит. Он может получить доход только в рублях (поэтому мы говорим про своих, вдруг соблазнятся рублевым доходом). Но если наш инвестор захочет вывозить валюту из страны, то страна в итоге проиграет. Поэтому запрет на вывоз валюты все же нужен.
Теперь рассмотрим следующий вопрос. А. П. Паршев нас убедил, что издержки производства в России очень большие. Но давайте разберемся, сколько энергии тратится на содержание работников в разных странах. Да, в странах третьего мира меньше, чем у нас. Но по сравнению с Западом — у нас все же меньше. И это происходит из-за другого жизненного стандарта. Да, мы тратим на отопление, и это жизненно важно. А на юге США тратят энергию на кондиционеры, и даже больше, чем мы на отопление. Вы скажете, что без этого они не умрут, поэтому эти траты можно не учитывать. Нет, их надо учитывать. Это их стандарт жизни. Они энергию на это все равно тратят. У них есть еще целый ряд трат на поддержание комфорта. В итоге их работник тратит на свое содержание почти в два раза больше энергии, чем наш. В других странах «золотого миллиарда» поменьше, но тоже больше нашего.
Вот некоторые цифры. Каждый житель планеты для приготовления пищи, обогрева жилища и других хозяйственных нужд (без учета производства) ежегодно потребляет чуть больше двух тонн условного топлива («тут»), что эквивалентно 7х106 ккал. В 2000 году мы потребим двенадцать с половиной млрд. тут. Однако разным странам достанется разное его количество. США возьмет 25 % от этой величины. ЕС потребит тоже 25 %. А вот Россия потребит всего 11 %, причем сюда входит и то, что она экспортирует. Душевое энергопотребление в США составляет 11,6 тут, в России — 6,5 тут (за вычетом экспорта) в год. В целом энергоемкость ВВП в России составляет 0,14 кг ут/рубль, а в США — 0,38 кг ут/долл.
Так что, если мы не будем стремиться жить так, как на Западе, то надежда есть. Но нацеливание нашего населения на повышенный комфорт делает эту надежду призрачной.
Доказательство «горькой теоремы» у А. П. Паршева в основном строится на том, что ситуация на мировом рынке равновесная. Но и это не так. Вовсе не на все товары, пользующиеся спросом, устанавливаются цены, близкие к уровню издержек. Поэтому, имея гибкое производство, можно успешно работать на неравновесном рынке, постоянно переключаясь на выпуск товаров, производство которых еще не достигло насыщения, что позволит продавать их по ценам, существенно превышающим затраты. Однако для этого надо заботится о главном богатстве любой страны — человеческом капитале.
