Наконец, что касается видения истории. Здесь он, как кажется, опять пытается критиковать Маркса за его «пророчества». Остается лишь повторить, что задача марксизма состояла не в том, чтобы выводить будущее как экстраполяцию прошлого, а в том, чтобы анализировать прошлое и настоящее исторически, показывая его законы, и на этой основе выводить некоторые тенденции будущего, в том числе и возможности качественного изменения нынешней системы в будущем.
Призыв же Поппера быть скромным амбивалентен. Он справедливо указывает на необходимость строгого научного ограничения претензий относительно предсказания будущего, о чем многократно писал сам Маркс, и некоторые из этих положений Поппер приводит, опровергая сам себя. Но есть и другая сторона медали. Сам Карл Поппер, при всех своих призывах быть скромнее в предсказаниях будущего, действует даже не как предсказатель, а как конструктор будущего, жестко настаивая на том, что в будущем должна быть реализована некоторая придуманная им программа. Для ее реализации он предлагает модель общества, в котором все программы будут согласованны, хотя и в этом случае он считает, что должны существовать, по крайней мере, две партии, чтобы оппозиция могла удостовериться в честности и административных способностях партии большинства.
Так и хочется назвать Поппера «демократом» сталинского образца. К сожалению, в нашей стране мы уже поняли, кто такие «демократы» и как они по-сталински воюют против действительной свободы и возможности движения к народовластию.
Попперовская модель, по сути дела, предполагает увековечивание двухпартийной системы, в которой обе партии выполняют функции обслуживания интересов господствующих, правящих элит, и именно это Поппер считает демократией, пытаясь доказать, что возможность граждан голосовать и принимать участие в управлении на низовом уровне есть достаточный механизм для того, чтобы считать, что власть в этих странах принадлежит народу. Кстати, сам Поппер ни разу не поднялся до такого утверждения, видимо, оно ему показалось уж слишком наивным, не соответствующим действительности. Он ни разу не сказал, что «демократия» в переводе с древнегреческого означает «народовластие» и что, с его точки зрения, механизмы выборов и другие процедуры обеспечивают именно власть народа, а не капитала истеблишмента в своих странах. По-видимому, даже обыватель США (за исключением окончательно подчиненного пропаганде человека) удивился бы, если бы ему сказали, что в его стране правящими силами являются не крупнейшие транснациональные корпорации и сращенный с ними госаппарат, а рядовые граждане.
* * *
Давайте теперь посмотрим на позитивную программу Поппера. Фактически это не более чем некоторые весьма скромные требования из программы-минимум большинства левых, марксистски ориентированных партий. Она включает укрепление свободы и осознание вытекающей из нее ответственности, при этом главным является идея ненасилия и поиск мирного, ненасильственного решения стоящих перед обществом проблем.
Второй пункт — борьба за мир во всем мире и нераспространение ядерного и термоядерного оружия. Звучит тоже в духе программ-минимум практически всех левых партий, за исключением только одного нюанса. Поскольку этот тезис написан Поппером в 1992 г., то хочется задать вопрос этому пацифисту, почему он не хочет выдвинуть предложение о радикальном сокращении, если не о уничтожении, оружия массового поражения, прежде всего странами НАТО? Ведь угрозы со стороны социализма не существует, марксизм, по вашему мнению, рухнул, окончательно умер вместе с социализмом, и, следовательно, ничто не представляет угрозы капиталу, кроме самого капитала. Итак, если социализм более не является угрозой и реальным фактом жизни, то существующая система, которая описана как демократическая, ориентированная на мирное решение противоречий, вполне могла бы и, более того, должна была бы отказаться от оружия массового уничтожения и резко сократить остальные вооружения. Между тем практика конца XX — начала XXI вв. показывает прямо противоположные тенденции. Что-то у вас не вяжется одно с другим, Карл Поппер.
Третий тезис — борьба с бедностью. Далее идет борьба с демографическим взрывом и обучение ненасилию. Все это, еще раз подчеркиваю, вполне соответствует не только программе-мини-мум марксистских партий, но и основным идеям движения за мир 1960-х гг., поддержанного и левыми на Западе, и Хрущевым в Советском Союзе. Попперу, наверное, следовало бы как-то оговорить это или, по меньшей мере, не закрывать на это глаза, не выдавая свои предложения за некоторое антимарксистское построение — характерно, что последние страницы книги посвящены именно этой программе-минимум марксистских партий в качестве позитива. Однако отличием программы Поппера от программы марксистов является то, что он не апеллирует к конкретным экономическим, социальным и политическим силам, общественным движениям или массовым организациям, которые должны были бы реализовать эту программу, а завершает все пунктом, который звучит, по меньшей мере, наивно. Он ставит в качестве финальной задачи обучение ненасилию и пишет: «Я давно придерживаюсь мнения, хотя возможно и неверного, что в последнее время в мире стало больше жестокости». Да, в том, что в мире стало больше жестокости, вы вполне правы, Карл Поппер. Более того, этот мир стал еще более жестоким именно после того, как рухнул «реальный социализм» со всеми его противоречиями. А вот надежды на то, что можно исправить этот мир при помощи обучения ненасилию, можно считать исключительно благоглупостью, и жаль, что автор завершает работу такого рода поучениями, а не серьезным анализом реальных, объективных процессов.
В заключение хочется сказать: последние слова книги «посмей презирать моду и каждый день будь немного ответственнее — это лучшее, что ты можешь сделать во имя свободы» в полной мере могли бы адресовать самому Карлу Попперу его марксистские критики. Будьте ответственнее, последователи Карла Поппера, и это лучшее, что вы можете сделать во имя свободы, будьте более критичны, смотрите на мир открытыми глазами, постарайтесь увидеть его в действительной сложности и противоречии, — это лучшее, что вы может сделать во имя свободы.
3.3. Марксизм и «реальный социализм»: насколько теория ответственна за практику
Так получилось, что эти размышления я диктую, сидя на ступеньках здания пленарных заседаний И Всемирного Социального форума в Порту-Алегри 3 февраля 2002 г. Та атмосфера, которая окружает меня, настолько отличается от сталинистской модели, приписываемой социализму, что кажется мифом все, что мы привыкли читать и видеть о сталинских ГУЛАГах, об официальной идеологической зашоренности духовной жизни советской системы, о бесконечных хмурых лицах в очередях за молоком и мясом, обо всем, что мы привыкли считать «реальным социализмом». Но тем не менее это правда. Как правда и то, что «реальный социализм» — не только дефицит и произвол бюрократии, но и массовое социальное творчество десятков миллионов людей, искренне созидавших новое общество своими руками, а левые идеи, идеи социализма, социального освобождения, человеческой эмансипации — не только «реальный социализм», но и вот такие мировые социальные форумы, движения, когда в одном небольшом провинциальном городе далекой Бразилии собираются многие десятки тысяч человек, а на демонстрации выходят сотни тысяч участников — веселых, молодых, всех цветов кожи, всех наций, от Непала и Японии до Бразилии, Уругвая, Чили, включая многотысячные делегации практически из всех стран Западной Европы, Африки… трудно перечислить всех, кто сейчас рядом.
Однако «реальный социализм», со всеми его противоречиями, — правда нашей истории. Прежде чем говорить о связи теории марксизма и практики «реального социализма», я хотел бы сразу подчеркнуть, что эта практика была и остается в историческом смысле крайне противоречивой.
«Экономика дефицита» и огромные диспропорции в развитии между производством средств производства, вооружений — на одном полюсе и предметов потребления, услуг — на другом. Но есть и другая сторона той же экономики. Это возможность мобилизации ресурсов общества на приоритетных направлениях развития, причем не только в военной области, но и в таких сферах, как образование, где наша страна сделала качественный, грандиозный скачок на протяжении всего лишь нескольких десятилетий от безграмотной на 80% страны к обществу с передовой системой высшего и среднего образования. Это достижения в области фундаментальной науки, подлинной культуры, это, в конце концов, гарантии жизни, пусть с очередями, но с достаточным количеством продуктов питания, одежды, нормальными условиями жилья, гарантированным здравоохранением, образованием и обеспеченной старостью практически для всего населения Советского Союза и других социалистических стран. Наконец, это превращение социалистической системы и в экономическом отношении в одну из двух господствовавших мировых систем. Неслучайно Третий мир был назван именно так, и качественное различие между уровнем жизни советской системы и даже Бразилией — одной из самых развитых стран Третьего мира — чувствуется даже сейчас, 20 лет спустя после краха СССР.
