Допросом, которому этот несчастный был подвергнут, когда он сошел с парохода, не ограничились его беды. Он, вероятно, думал, что вышел из этого допроса с честью, но на его паспорте, который ему возвратили с поклоном, были сделаны маленькие секретные пометки, указывавшие всем другим союзным агентам, что владелец этого паспорта человек подозрительный. Таков был один из многочисленных методов контроля в портах, где внимательно изучали каждого путешественника, прибывавшего из Соединенных Штатов, особенно до того, как мы вступили в войну; в портах внимательно следили за экипажами судов, ибо моряки могли доставлять тайные сообщения. Разведывательный отдел рассмотрел 10 338 ходатайств о выдаче паспортов и 323 человекам отказал в визе. Он имел сведения о 140 900 лицах, включая 8 400 американцев, живших во Франции.
По мере приближения к портам, которыми пользовались американцы, — Бресту, Сен-Назеру, Бордо — сеть еще более уплотнялась. Об этом никогда не говорилось, но, по мнению нашей морской разведки, немецкие шпионы слишком свободно разгуливали по французским берегам. Ночью подводные лодки доставляли их на пустынные берега, где они пытались подкупить французских рыбаков, чтобы те сообщали им сигналами сведения относительно американских транспортов; там, где рыбаков подкупить нельзя было, немцы посредством световых сигналов передавали эти сведения сами.
На добрые американские доллары мы тоже нанимали рыбаков, которые под предлогом продажи рыбы экипажам немецких подводных лодок так хорошо следили за ними, что морская разведка в тот период констатировала заметное уменьшение деятельности подводных лодок вокруг французских портов, где происходила высадка американских войск.
Более затруднительным, чем контроль портов, был контроль границ. Несмотря на проволочные заграждения, часовых и полицейских собак, трудно было помешать шпионам проскальзывать во Францию через леса по тропинкам через швейцарскую или испанскую границы. Это было почти так же трудно, как помешать им посылать свои донесения. Пользуясь всевозможными способами маскировки и всякими хитроумными выдумками, германские шпионы обладали достаточным хладнокровием, чтобы сбить с толку союзную контрразведку.
Маскировка и фальшивые документы
Хорошо известный шпион Кенигс переправился однажды через границу переодетый жокеем с седлом подмышкой и настоящим контрактом о работе в кармане. Другие шпионы выдавали себя за представителей швейцарских часовых фирм, имели доверенности, проспекты и даже образцы часов, которые по заявлению экспертов были «made in Germany».[11]
Все шпионы имели паспорта. Одна союзная шпионка раскрыла, как они их доставали. Пользуясь широко применявшимся средством, а именно вином, она добилась от австрийца Леонарди признания, что австрийское посольство в Берне могло выдать какой угодно паспорт любой страны. Все немецкие агенты в Швейцарии имели но меньшей мере три паспорта: один германский или австрийский, один швейцарский и один той союзной страны, куда шпион намерен был направиться.
«Фальшивыми паспортами» были иногда настоящие подправленные паспорта. Значительное число паспортов было отобрано у граждан союзных стран, интернированных в Германии. Подводные лодки отбирали паспорта у экипажей судов нейтральных стран. Часть немцев в Швейцарии только и была занята покупкой паспортов, а когда купленных паспортов не хватало, их фабриковали в одном подвала в Женеве. В Христиании[12] продавались паспорта всех стран по десять долларов за штуку. Когда знаменитая мирная делегация Форда прибыла в Христианию, то эти деловые люди предложили снабдить членов делегации паспортами любой европейской страны.
В эти сделки часто старались вовлечь консулов нейтральных стран, предлагая им большие деньги за предоставление визы. В Китае в Тяньцзине под видом рыбной лавки немцы имели магазин итальянских и голландских паспортов, полученных в пекинских посольствах этих стран людьми, которым было поручено их походатайствовать для мнимых поездок.
Обеспечив своих шпионов фальшивыми документами, германская секретная служба старалась найти средства, которые дали бы возможность агентам связи доставлять донесения. В начале войны излюбленный метод состоял в том, что несколько слов писали на путеводителе или на газете, которую свертывали и проносили подмышкой.
Иногда донесения засовывали под обивку диванов и так переправляли через границу. Чемодан с двойным дном, наполненным предметами, не имеющими большой важности, отвлекал внимание от действительного места, куда было спрятано донесение. Контрразведка была вынуждена запретить посылку книг, ибо в книгах можно было передавать сообщения, пользуясь различными методами.
Существовали тысячи различных способов прятать донесения: в полых искусственных зубах, в каблуках, под перевязкой на переломанной руке или на ране, под париком, в подвязках и т. д. Одна женщина, работавшая у американцев, прятала донесения под корсетом, но это — старый способ. Другая прятала их в пеленках своего ребенка, некоторые прятали донесения в волосах, в воротниках, в галстуках, в футляре для зубных щеток, среди бритвенных лезвий, в конфетах, в карандашах и даже в шнурках башмаков. Некоторые агенты прятали донесения в трубке, полной табака. Если их задерживали, они зажигали трубку.
Можно было также выучить донесение наизусть, переправиться через границу, а затем повторить его тому, кто вас ждал. Но это требовало длительного времени, и, кроме того, надо было обладать превосходной памятью и хладнокровием, чтобы помнить донесение после допроса, которому приходилось подвергнуться на границе.
Американцы захватили много таких агентов связи, а французы арестовали 300 человек в одном Бельгарде, причем многих просто заставляли произнести «vingt neuvieme», что очень трудно для немца.
С пограничной станции Понтарлье американские охотники за шпионами сообщали полковнику Морено в Шомон или нашей секретной службе в Швейцарии обо всех подозрительных, с честью выдержавших допрос и обыск, но, тем не менее, признанных подозрительными, за которыми без их ведома должно было быть установлено наблюдение.
Некоторые германские агенты, занимавшиеся шпионажем среди американцев, переправлялись через границу в Эвиане с группами репатриированных французов и бельгийцев из оккупированных районов. Если немцам не удавалось склонить кого-нибудь из беженцев к шпионской работе, то они пытались направить в их среду переодетых агентов.
К репатриированным относились с большим: вниманием, впрочем, вполне заслуженным. Кое-кто из них мог оказаться подозрительным, но огромное большинство французов и бельгийцев, живших в продолжение некоторого времени среди врагов, сохранило верность родине и не имело никаких оснований что-нибудь утаивать от союзников.
Офицеры осведомительной службы, пользуясь картами и диаграммами, которые имелись на каждом пограничном посту, тщательно их расспрашивали обо всем, что они видели и слышали.
Большинство репатриированных направлялось в глубь страны далеко от фронта. И там контрразведка опять-таки внимательно следила не только за теми, кто побывал у противника, но и за теми, кто находился раньше вблизи от него. Французская и американская контрразведки разделили Францию на зоны, районы и округа, и передвижения и поведение каждого репатриированного регламентировались строгими правилами. Все они имели удостоверение личности, цвет которого часто менялся без всякой видимой причины. Нельзя было переезжать с места на место без разрешения, и был организован контроль для проверки, едут ли пассажиры по тому пути, который они указали. Все подозрительные находились под наблюдением; иногда случалось, что их арестовывали.
Еще труднее шпионам было передавать сведения во фронтовой полосе. Но находились храбрые люди, перелетавшие через нейтральную боевую полосу на самолете или на аэростате и возвращавшиеся таким же способом.
Чаще всего это были французы или бельгийцы; они отправлялись в оккупированные районы, виделись там с какими-нибудь верными друзьями, собирали сведения и опять садились на самолет или аэростат где-либо в определенном месте. Иногда они оставались на неприятельской территории в продолжение нескольких дней и посылали сведения посредством почтовых голубей, но этот способ стал вскоре невозможным, так как немцы начали арестовывать всех, кто держал голубей.
Шпионы, пользовавшиеся воздушной связью, подвергались большим опасностям: опасностям вынужденных посадок, прыжков с парашютом в темноте, опасности предательства со стороны предполагаемых друзей и иногда даже риску не попасть к самолету, который должен был перевезти их обратно. Во избежание опасности быть казненными в качестве шпионов многие носили под крестьянским платьем военную форму. Немцы захватили 20 таких союзных агентов, но ни один из них не работал в пользу американцев.
