Сообщения шпионов доставлялись по воздуху только указанным способом. Знаменитые карманные радиоаппараты, которыми якобы пользовались во время мировой войны шпионы, никогда не существовали. Единственный радиоаппарат, действовавший тайно на Западном фронте, был спрятан в тылу германских линий в доме одного бельгийского священника, который работал на нем вместе с француженкой, награжденной несколько лет тому назад орденом Почетного Легиона, Это была госпожа Жорж Эрлиэ (Herlieg) из Рубэ. Имя священника — аббат Пинт.
Их работа была настоящим подвигом, ибо немцы, так же как и союзники, имели целую сеть постов подслушивания, предназначенных для пресечения малейших попыток подобного рода.
Рассказывают, будто американская морская разведка обнаружила около Боля и Круазика приемные радиотелефонные посты, якобы помогавшие подводным лодкам топить американские транспорты. Однако, это официально не подтвердилось; даже если бы такие станции существовали, они были бы совершенно безвредны.
Слухи о существовании таких тайных радиостанций часто вызывались самыми незначительными происшествиями. Однако, когда 31 мая 1918 г. немецкая подводная лодка потопила один из наших шести самых больших транспортов «Президент Линкольн» у французского берега между Сен-Назером и Бордо, поиски тайной радиостанции возобновились. В уединенной деревне у испанской границы американцы нашли радиоаппарат, о существовании которою было до тех пор неизвестно; его обслуживала какая-то девушка. Она объяснила американцам, что радиоаппарат был единственным развлечением ее деда. В этом деле налицо были все элементы, чтобы придумать шпионскую историю или создать роман. Но американцы не арестовали старика и не женились на девушке. Тем не менее, радиоаппарат они отобрали.
Несомненно, что немецкие шпионы действительно сообщали подводным лодкам о движении наших транспортов, но они это всегда делали посредством световых сигналов или во время тайных встреч на суше или на море, но никогда по радио.
Новые подробности о ноте Циммермана
Тем не менее, радио сыграло важную роль в истории знаменитого документа, а именно — ноты Циммермана.
Кто может забыть чрезвычайное заявление президента Вильсона, сделанное 1 марта 1917 г., т. е. более чем за месяц до нашего вступления в войну, о том, что германский министр иностранных дел предложил Мексике присоединиться к Германии, чтобы объявить Соединенным Штатам войну! Как президент Вильсон узнал содержание этой ноты? Ответ на это дает Уолтер Хайнс Пэйдж, бывший тогда американским послом в Лондоне, но он рассказал об этом деле не все.
Пэйдж рассказал, что немцы послали свое сообщение 16 января тремя различными путями: по радио из Науэна в Сейвиль, шведской дипломатической почтой в Мехико через Буэнос-Айрес и на Вашингтон через американский государственный департамент, нарушая все законы о нейтралитете. Английское радио перехватило эти сообщения, и бывший профессор греческого языка Оксфордского университета его расшифровал. Англичане в Мексике тоже добыли его, подкупив одного из служащих телеграфа. Чтобы сбить немцев с толку, англичане распространили слух, что американская секретная служба якобы разоблачила эту ноту, и даже заставили лондонские газеты поместить статьи, критиковавшие англичан за то, что их превзошли американцы.
По мнению некоторых лиц, американцы действительно превзошли или, по крайней мере, уравнялись с англичанами. Ибо американская секретная служба тоже перехватила ноту Циммермана. Агенты Государственного департамента, наблюдавшие за телеграфом в Вашингтоне, перехватили сообщение, «вызвавшее большое волнение среди немцев». Телеграмма была составлена шифром, очень мало отличавшимся от шифра другой телеграммы, отправленной послом фон Бернсторфом государственному департаменту в начале войны в доказательство чистосердечия Германии. Кое-кто из немцев об этом забыл. Когда телеграмма была расшифрована, волнение немцев стало понятно: это была нота Циммермана.
Наконец, эта знаменитая нота была, по-видимому, перехвачена в третий раз в шведской дипломатической почте. На Кубе один американец, узнавший об этом деле, последовал примеру немцев и шведов и нарушил неприкосновенность почты.
В сущности, известие о предложении Германии Мексике не было полной неожиданностью для президента Вильсона. Еще с 1915 г. ему было известно о немецком плане вторжения мексиканцев в Техас.
Успех или неудача какой-нибудь интриги почти всегда зависит от связи. Как бы ни плоха была цензура, она почти так же неизбежна в современной войне, как газы и воздушные рейды.
Союзный контроль над морями означал контроль над подводными кабелями, большинство которых кончалось в Лондоне.
Американская цензура над кабелями находилась под руководством морского ведомства, которое контролировало каждую телеграмму в соответствии со списком подозрительных, включавшим более 100 тысяч имен. Некоторые телеграммы она пропускала немедленно, другие на некоторое время задерживала, третьи оставляла у себя для более внимательного ознакомления и их изменяла, особенно если в них были цифры, и, наконец, четвертые совсем не пропускала. Все это делалось в зависимости от того, кто был отправителем и кто адресатом. Летом 1918 г. морская цензура пропускала иногда телеграммы, адресованные подозрительным лицам, жившим в Швейцарии, и сообщавшие о наших обширных военных приготовлениях. Лучше было, чтобы, немцы поняли тщетность дальнейшего сопротивления.
Излюбленным методом телеграфной цензуры было задерживание телеграмм на несколько дней, каким бы невинным ни казалось их содержание. Был установлен простой и четкий принцип: «Всякая телеграмма, даже самая простая и наименее подозрительная, может содержать секретные сведения». Как может цензор знать, не должна ли телеграмма: «Вышлите 15 ящиков сардин» означать: «15-й пехотный полк находится здесь», и не должно ли «Продайте 3 000 отправленных тюков» означать: «3 000 человек прибудут в феврале»? Цензура помогла разоблачить одного голландца — содержателя отеля в Марселе, который телеграфировал немецкому крупному шпиону в Испании обо всех передвижениях войск на Средиземном море, пользуясь двумя способами: один из них состоял в указании названий кораблей в обратном порядке букв с прибавлением частицы «Loo». Можно простить цензору, если он принимал эти слова за голландские имена.
Телеграммы, посылавшиеся в Швейцарию, шли нормально, но подвергались тщательной фильтровке, прежде чем покинуть пределы Франции. Обычный их путь был на Понтарлье через Дижон, где американцы и французы просматривали телеграммы.
Помимо агентов связи и телеграфа, немцы пользовались также почтой, несмотря на союзную почтовую цензуру.
Почтовая цензура не могла просматривать всех писем. 30 цензоров и 8 химиков станции Понтарлье было для этого недостаточно. Вдобавок немцы стали широко применять тайнопись.
Для тайнописи пользовались самыми различными жидкостями, начиная от лимонного сока, молока, слюны, мочи и кончая особыми чернилами, сделанными для секретной службы. Обычно писали между строчками на пористой бумаге золотым или алюминиевым пером, закругленным на кончике, чтобы не рвать бумагу. Применялись такие химические белые карандаши, которыми писали на розовато-лиловой бумаге, поглощавшей следы.
Шпионы никогда не пользовались бумагой с водяными знаками, которые могли выдать ее происхождение. Обычно немцы проявляли симпатические чернила парами йода. Англичане пользовались красной жидкостью, которую можно было затем смыть и которая не оставляла на бумаге никаких следов.
Немецкие мастера шпионажа давали своим агентам симпатические чернила под видом духов или какого-нибудь лекарства. Эти бесцветные чернила, надушенные и неядовитые, могли быть выпиты, если того требовало положение. Когда этот способ был разоблачен, то вместо жидкости придумали пилюли от кашля, которые растворяли в воде. Союзники конфисковывали все туалетные принадлежности и все жидкости и даже выливали содержимое вечных ручек пассажиров, переезжавших границу.
Вскоре были придуманы новые тайные чернила. Новыми чернилами можно было писать донесения на носовых платках, рубашках, воротниках, которые надевались на время переезда через границу; затем письма проявлялись, обычно посредством горячего утюга, во время тайного свидания. Эта хитрость так хорошо удавалась в течение некоторого времени, что она вызвала другую: пересылку запасов симпатических чернил посредством женских чулок. Шпионка носила чулки, которые были намочены бесцветной жидкостью, а затем высушены.
После того как она перебиралась через границу, достаточно было опустить эти чулки в теплую воду, чтобы получить невидимые чернила. Дошли даже до того, что секретные сообщения писали на коже агентов связи.
