И нужно сказать, что мало кто ставил эти вопросы, пока Джонсон занимал президентское кресло. В первые годы после далласской трагедии почти все ведущие советники и помощники Кеннеди выпустили солидные книги. Но в них сквозили лишь намеки на парадоксальность альянса Кеннеди — Джонсон. Они осыпали похвалами Джонсона за то, что он принес Кеннеди в 1960 году голоса избирателей Юга, что он верой и правдой служил президенту и пр.
Диссонансом прозвучали лишь книги Хейли (1964 год) и доверенного секретаря Кеннеди миссис Эвелин Линкольн. Она выпустила в 1968 году мемуары «Кеннеди и Джонсон», где сообщила, что Кеннеди твердо решил взять в вице-президенты на выборах 1964 года другого политика.[22] Этого опасался и сам Джонсон, когда осенью 1963 года вспыхнул скандал вокруг его бывшего помощника по сенату, бизнесмена Бобби Бейкера. Уличенный во взяточничестве и темных махинациях, он грозил потянуть за собой Джонсона, который, будучи вице-президентом, посещал устроенное Бейкером злачное место в двух часах езды от Вашингтона на берегу Атлантики. Джонсон был убежден, что разоблачение Бейкера — дело рук Роберта Кеннеди, имевшего целью дискредитировать вице-президента и сделать невозможным его пребывание на этом посту.
Да, отношения между кланом и техасцем были крайне сложны. Джейнуэй на страницах журнала «Атлантик» в 1972 году предлагал читателям даже гипотезу, что «секретная история» этих отношений еще ждет своего раскрытия. «Это, — пишет он, — секретная история приватных войн Линдона Джонсона с его техасскими избирателями, с семейством Кеннеди, с общественным мнением и с самим собою».
Дело, конечно, не в «приватных войнах», которые вели между собой партнеры по альянсу, хотя значение их мы не собираемся преуменьшать. За этими междоусобными стычками представителей различных монополистических группировок стояли жизненно важные проблемы внутриполитического и международного плана, по которым к осени 1963 года наметились серьезные разногласия внутри правящей элиты Америки.
Подписание Московского договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, под водой и в космическом пространстве (1963 год) вызвало злобный вой американской реакции. Джонсон энергичными действиями способствовал ратификации договора сенатом. Но он же, выполняя волю техасских нефтяников, давил на Кеннеди, стараясь не допустить внесения им законопроекта о сокращении налоговых льгот нефтяным королям, хотя знал, что большинство конгресса «созрело» для этой меры, отражая интересы представителей других сфер бизнеса, которые считали, что у владельцев «черного золота» и без того достаточно сверхприбылей.
Юг Джонсона был недоволен «мягкотелостью» Кеннеди в отношении Латинской Америки, которой президент сулил златые горы своей программой «Союз ради прогресса».[23] Особенно же бесила их «пассивность» Кеннеди в отношении «коммунистической Кубы». «Ультра» требовали нового вторжения на Кубу, «закручивания гаек» во всем Западном полушарии. Они считали недопустимыми конфиденциальные попытки Кеннеди добиться нормализации отношений с Кубой. Первый сигнал быть осторожным и «не зарываться» прозвучал, когда осенью 1963 года ЦРУ без ведома Белого дома организовало свержение законно избранного президента Доминиканской Республики Хуана Боша, которого Кеннеди лично поддерживал и ставил как пример демократичности другим правителям Латинской Америки.
Наиболее интенсивные подспудные дебаты шли, однако, вокруг азиатской политики, и в частности политики во Вьетнаме. В своем последнем интервью для журнала «Атлантик» в начале 1973 года Джонсон говорил: «Мы допустили две ключевые ошибки. В начале 60-х годов Кеннеди должен был бы послать во Вьетнам более чем 18 тысяч военных советников. А затем я еще больше ухудшил ситуацию, прождав 18 месяцев, прежде чем направить туда солдат».
Да, Кеннеди не расширил контингента «советников», хотя военные руководители Пентагона настойчиво убеждали его пойти на это. Считая, что вьетнамская проблема должна быть урегулирована политическим путем, Кеннеди приводил различные аргументы, в том числе и советы бывших военачальников Макартура и Риджуэя не повторять войны, которую США вели в Корее. Или аргумент такого рода: как можно оправдать отправку американских солдат на войну в Юго-Восточную Азию, расположенную за девять тысяч миль от США, если нельзя оправдать вооруженное вторжение на Кубу, которая лежит всего лишь в 90 милях от американских берегов? Но аргументы не действовали. Пентагон, вспоминает в своих мемуарах бывший советник президента Кеннеди, историк Шлезингер, предлагал «при случае подвергнуть ядерной бомбардировке Ханой и даже Пекин».
«На одном из заседаний Совета национальной безопасности, — пишет Шлезингер, — генерал Лемнитцер (начальник штаба ВВС. — Прим. авт.) изложил стратегию, в соответствии с которой каждое американское действие будет провоцировать китайское противодействие, вызывая, в свою очередь, еще более решительный американский ответ. Он заключил: «Если мы получим право использования ядерного оружия, мы можем гарантировать победу». Президент невозмутимо слушал, потирая верхний коренной зуб, и ничего не ответил. Через секунду кто-то сказал: «Мистер президент, возможно, вы могли бы попросить генерала объяснить нам, что он имеет в виду под такой победой». Кеннеди что-то пробормотал и закрыл заседание». Позднее он сказал Шлезингеру: «Поскольку он (Лемнитцер. — Прим. авт.) не мог придумать никакого продолжения, он и пообещал нам победу».
«Ядерные милитаристы», как назвали американские журналисты лемнитцеров, имели огромную власть в Вашингтоне в годы президента Эйзенхауэра. Поднятые на пьедестал доктриной «массированного возмездия» и политикой «балансирования на грани войны» Джона Фостера Даллеса, они, как указывают американские историки, не имели иных планов ведения войны, кроме как с применением ядерного оружия. И поэтому «ядерные милитаристы» восприняли как удар по своему влиянию провозглашенную новой администрацией демократов «более реалистичную» доктрину гибкого реагирования, которая дополняла потенциал ведения всеобщей ядерной войны потенциалом ведения ограниченных войн — ядерных и обычных[24] Джон Кеннеди немало сделал для военно-промышленного комплекса, при нем США совершили один из мощнейших и дорогостоящих рывков в сфере ракетно-ядерного оружия, при нем были созданы контингенты «противоповстанческих» войск — предшественников нынешних «сил быстрого развертывания». Однако военно-промышленный комплекс в целом и в особенности монополистические группировки юго-западных и западных штатов, обуреваемые неумолимой жаждой новых прибылей и милитаристских авантюр, были недовольны политикой Кеннеди.
Именно они с вожделением смотрели на богатства азиатского континента.
Если Трумэн, рассуждали они, мог сбросить две атомные бомбы на Японию, то почему бы не сбросить ядерные бомбы на Ханой и Пекин? «Ястребы» не могли простить Трумэну, что он не пустил в ход атомное оружие в Корее, и теперь надеялись с помощью пресловутой эскалации пустить его в ход в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке. И при Джонсоне его помощник по национальной безопасности Уолт Ростоу говорил в 1966 году одному из авторов этой книги, что США не исключают возможности применения ядерного оружия во Вьетнаме.
Кеннеди воспринимал «ядерных милитаристов» вполне серьезно. Когда вышел детективный роман Ф. Нибела и Ч. Бейли «Семь дней в мае»[25] о попытке военного переворота в США, Кеннеди бросил реплику: «Это возможно. Это может случиться у нас в стране. Я знаю парочку таких генералов, которые хотели бы, чтобы у них получилось это». Приведя эти слова в своей книге «Кеннеди», его советник Т. Соренсен писал: «Отношения между начальниками штабов и их главнокомандующим оставались неудовлетворительными в течение почти всего срока пребывания Кеннеди у власти».
Трудно судить, насколько серьезными были эти трения. Во всяком случае Кеннеди поставил между ними и собой своего военного помощника генерала Максуэлла Тэйлора. Он отвечал требованиям обеих сторон, устраивая начальников штабов, поскольку был «ястребом» и по сути дела таким же «ядерным милитаристом», как Лемнитцер (он призывал, например, нанести ядерный удар по Кубе во время Карибского кризиса 1962 года); он устраивал также и президента Кеннеди, разрабатывая вместе с так называемыми «военными интеллектуалами» доктрину гибкого реагирования.
Известно, что вице-президент Джонсон считался ультраправой военной верхушкой своим человеком. Они были убеждены, что с ним им легче ладить. История в общем и целом подтвердила их ожидания. И притом с первых же его шагов в Белом доме.
Незадолго до убийства в Далласе президент Кеннеди вопреки протестам генералов принял решение начать вывод американских «советников» из Южного Вьетнама. До конца 1963 года планировалось вывести первые 1.000 человек. К 1965 году президент рассчитывал завершить вывод всех «советников». На следующий день после похорон Джона Кеннеди Джонсон уже отменил приказ о выводе тысячи военнослужащих и отдал другой, конечным результатом которого стало появление в Южном Вьетнаме полумиллиона американских солдат и офицеров.
