целом их поведение в конфликтных ситуациях — например, в украинской — не вызывает доверия. Нет уверенности и в том, как поведут себя в случае антироссийской провокации государства-члены созданной при активнейшем участии России БРИКС или даже государства ШОС, в рамках которой проводятся совместные военные учения по сценариям «борьбы с международным терроризмом». Примечательно, что хотя на очередном заседании Бильдербергского клуба в июне 2017 г. одним из пунктов повестки дня был вопрос «Россия в мировом порядке», от России в списках приглашенных не было вообще никого — ни оппозиционера-правозащитника, ни даже политика-грантоеда, хотя раньше приглашения таким людям направлялись, а вот от Китая, в отличие от прошлых лет, когда в заседаниях клуба от этой страны участвовали только экономисты, в 2017 г. был приглашен и присутствовал человек достаточно серьезного политического уровня — посол Китая в США (отбор приглашаемых проводится очень тщательно). Интересный вопрос — какие позиции займут постсоветские государства — члены ОДКБ, если «партнеры», организовав конфликт, начнут действовать в Прибалтике и/или прилегающих к российским границам территориях европейских и азиатских стран; как поведут себя Молдова, Азербайджан, Казахстан, Узбекистан и Таджикистан?
Ведь «партнеры» будут давить на постсоветские государства по полной. Если не сработает дипломатия и «партнеры» поведут конфликт по нарастающей, у России, которая твердо может рассчитывать только на себя, свои силы и ресурсы, остается аргумент — сохранившиеся с советских времен Стратегические ядерные силы, СЯС. Пройдя через годы, сокращенные и ослабленные, они поддерживают стратегический паритет и остаются гарантией безопасности и суверенитета страны. В декабре 2014 г. по итогам анализа военно-политической обстановки в мире была утверждена новая редакция Военной доктрины РФ [35] — документ сильный и четкий. В ст. 27 Доктрины говорится, что «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства», и указано, что решение о применении ядерного оружия принимает Президент Российской Федерации. Полагаю, что если бы два с половиной года назад Доктрина со ст. 27 не была принята, мир — при всем том, что мы видим сейчас — скатился бы в гораздо худшие времена и кто знает, каким он был бы сегодня.
Правда, в последнее время в СМИ появились материалы о том, что у американцев все же якобы появились средства для выведения из строя российских СЯС молниеносным глобальным ударом, что сделает ответный удар возмездия невозможным. Не могу судить — не эксперт в этом вопросе. Могу только сказать, что если ситуация действительно такова, агрессивное поведение американцев становится понятным.
Удержать русофобов от развязывания крупного конфликта может и такая реальность последнего времени, как укрепление обычных вооруженных сил России — при всем превосходстве параметров своего военного потенциала, организаторам операций «под чужим флагом» надеяться на легкий и благоприятный исход при столкновении с таким противником, как обычные российские ВС, не стоит.
Времена меняются, но, к сожалению, знаменитое высказывание Александра III — «во всем свете у нас только два верных союзника — наша армия и флот» — остается актуальным. Предвыборные установки Д. Трампа — американская армия должна быть самой сильной в мире и намного превосходить вооруженные силы любого государства или группы государств, ядерные вооружения и средства их доставки будут модернизироваться и развиваться и всюду, где можно, будут размещаться многоуровневые системы американской ракетной обороны — уже претворяются в жизнь. Русофобы понимают, что прямое военное столкновение с Россией — дело рискованное, но от своих целей в отношении России не отказываются. При этом «мягкая сила» действует в России давно и небезуспешно по своей программе, несиловая война идет и будет продолжаться до тех пор, пока те, кто развязал и ведет ее, или победят, или потерпят поражение — правила НМП не допускают, чтобы какая-то страна, особенно Россия, существовала и строила свою жизнь самостоятельно.
В любом случае, скучать не придется.
Подобно землетрясению, постбеловежский новый мир свалился на россиян неожиданно и под грохот реформ и кризисов страна покатилась вниз. Становление новых основ власти и экономики проходило в борьбе. В лихие 90-е одни вымирали, другие выживали, третьи пытались адаптироваться к условиям рынка, начать собственный бизнес, четвертые делали карьеру и деньги. Кипели страсти насчет того, плохо или хорошо было в Советском Союзе, что такое патриотизм — последнее прибежище негодяев или священный долг граждан, что следует записать в новую Конституцию и как относиться к ядерному потенциалу России — как к благу или как к ядерному проклятью и кресту, от которых надо избавиться. И пока шла приватизация, менялось государственное устройство и шли ожесточенные дискуссии по рыночным реформам и демократии, в сознании и повседневном обиходе людей утверждалась главная парадигма нового строя — деньги, собственность, богатство. После событий октября 1993 г. и принятия новой конституции России как бы на заднем плане заработала классическая «мягкая сила», наступил второй — гуманитарный — этап конвергенции: ждавшие своего часа специально обученные и мотивированные лоббисты тихо, но целенаправленно занялись внедрением в России «современной системы знаний, ценностей и порядков» по образцу продвинутых либерально-толерантных Европы и Америки и хартий различных организаций системы ООН. Второй этап был подготовлен лучше, чем первый, деятельность лоббистов разворачивалась на гражданских и вроде бы политически безобидных научных, социальных и гуманитарных направлениях — образование, культура, развитие электроники, СМИ и информационные технологии, социальные и семейные отношения, политика в отношении женщин, развитие детей и прочее. Дела инноваторов гуманитарной сферы не вызывали у общества озабоченности: Россия, по новой идеологии, открылась демократии, свободе предпринимательства и прогрессу, в глобализованном мире без современных западных и мировых стандартов в образовании, воспитании детей, социальных услугах и развитии цифровых технологий — никуда, а то, что новые порядки внедряют западные фонды — нормально, у нас теперь общие ценности. Госчиновники приняли новую идеологию и практику примерно так же, как столь многие в России отнеслись в свое время к лозунгам демократии, рынка, прав и свобод человека и т. д. — «иного не дано». Проводники прогресса быстро превращали свои наработки в законы государства, постановления правительства и новую идеологию, которые вместе с реалиями рыночных отношений меняли сознание и поведение властей и граждан, особенно молодежи, а также духовную атмосферу страны. Работали со знанием обстановки и настроений в коридорах власти — применялась тактика тихого, без особых обсуждений, проталкивания законов. Свою роль в распространении и внедрении либеральных гендерных и образовательных
