Тэл переборол отвращение и скоро почувствовал себя совершенно другим. Блаженная задумчивая улыбка появилась на его лице. Он изучал на себе действие алкоголя. Оно оказалось нестрашным, даже приятным. Сердце билось радостно и часто. Мысли о дружбе с нами перепутывались с досадными мыслями об Ильмане. Ему хотелось сказать что-то весомое, сделать что-то хорошее для друзей и обидное для нее…
Пожалуй, так же чувствовал себя когда-то и дикарь тихоокеанских островов, впервые хлебнувший крепкого моряцкого рома.
Мы с Дином спали в одной комнате, но большую часть остального времени он проводил с Тэлом, уходя, он захватывал бутылку. Это была непонятная дружба, потому что наедине со мной Дин говорил об альвинах совсем другое. Он презирал их за красные глаза и бесцветные лица, за ненужный аскетизм и неумение жить с комфортом. А ведь они наверняка богачи! Дин отдавал должное только их технике. Руис не грустил о своей родине и непрочь был погостить на Луне подольше. Причину этого он объяснил очень просто:
- Ты знаешь, почему я поспешил сообщить по радио, что удачно прилунился, хотя еще не ступил ногой на эту холодную дрянь? Догадываешься, Ник?
- Не совсем, - признался я.
- Ты - наивный парень, вот что я тебе скажу. После этого сообщения на мой текущий счет сразу же перевели солидную сумму. Но я не дурак, чтобы деньги лежали так себе. Я доверил распоряжаться ими своему отцу. Он деловой человек и пустит их в оборот. Пока я здесь, акции принесут мне порядочный довесок к капиталу. Видишь, время работает на мой карман! - и Дин, весьма довольный, закинул ноги на спинку кресла.
Я знал о катастрофическом положении «Атлантик-компани», но не сказал об этом Руису. И о том, что он ловко распорядился своими деньгами, тоже словом не обмолвился. Меня это ничуть не интересовало. Я был доволен, что ум Руиса был занят деньгами, воспоминаниями о девушках, что Дин никогда не спрашивал об истинной причине гибели моего корабля и о делах альвинов. Он казался примитивным и простодушным парнем. Слава и богатство уже были завоеваны Дином. Что нужно ему еще для полноты счастья? Вернуться на Землю нетрудно. «Сириус» - надежная ракета, Дин убедился в этом. На все остальное ему наплевать.
Когда пришла Ильмана и сказала, что магистр приглашает меня к себе, Руис, казалось, не почувствовал зависти и отнесся к этому почти равнодушно.
Я увидел в кабинете магистра тускло светящийся экран, а на экране - ракету, по всей вероятности, огромных размеров, похожую на дирижабль. Пожалуй, это была та самая ракета, которую я видел в глубине расщелины и которая предназначалась для Земли. Темнели рваные стремнины, ракета лежала между ними, косо приподняв тупой нос. Кайбол протянул руку к пульту управления и тронул пальцами кружок, в котором переливалось желтое пламя. Ракета на экране ожила, дрогнула и стала выше задирать тупой нос.
- Что вы делаете?! - не выдержал я.
- Проверка, - Кайбол отнял руку от пульта и выключил экран.
- Следовательно, опасность усилилась? - я старался не выказывать всей тревоги, охватившей меня. Надвигался роковой момент - это ясно. - Но мы с вами договорились…
- Я помню и не собираюсь нарушить договор. - Кайбол сидел в сумраке, еле видимый; ясно различались только его глаза. - Послушайте!
Он включил запись московской передачи. В начале ничего особенного не было. Затем передали сообщения из двух крупных капиталистических стран: там начались массовые аресты коммунистов.
- Что это значит? - опросил Кайбол.
- Пожалуй, я смогу ответить. - Я говорил уверенно. - Империалисты, прежде чем начать войну, хотят расправиться с борцами за мир, прежде всего с коммунистами. Это мы знаем из истории. Когда-то главарь фашистов Гитлер поступил точно так же.
Глаза Кайбола потухли, он прикрыл их, без слов выражая свое согласие с моей мыслью. Потом он надел очки и добавил в кабинете освещение. Помолчав, он спросил:
- А законы о свободе?..
- Во время войны законы безмолвствуют. Так говорил еще Цицерон - был в древности на Земле такой философ…
- Чем занимается Дин Руис?
- Он подружился с Тэлом. Думается, они вместе слушают радио.
- Знаю. Только музыку… Я хотел бы поговорить с ним.
Я позвал Дина. Руис очень обрадовался приглашению магистра.
- Хэллоу, сэр! - крикнул он, открыв дверь. - Как дела? У вас не кабинет, а целая лаборатория. - Дин оглядывался вокруг. - Какой фирмы оборудование? Мне нравится эта штука, - он побарабанил пальцами по прозрачной крышке стола. - Представьте, сидит девочка, и можно видеть ее ножки. - И тут же забыл о столе, показал рукой на стены и потолок. - Во сколько обошлась вам эта хижина? Когда вам вздумается улететь отсюда, продайте ее мне. Я дам хорошие деньги.
Руис вертелся и тараторил. Кайбол смотрел на него с недоумением. Я едва сдерживал смех.
- Я уже сторговал этот дом. Ты опоздал, Дин.
Руис повертел стриженой головой, поглядывая то на магистра, то на меня.
- Жаль. Вы скоро отбываете? Очень жаль. Мне хотелось пожить здесь. Но я знаю: ничто не вечно под Луной, то есть на Луне под Землей. Сэр, продайте этот дом лучше мне. Я открою здесь курорт с лунными ваннами. Зачем русским такие дома? Вы знаете, сэр, они там живут в деревянных избах и цыганских шатрах.
- Иногда деревянные дома оказываются лучше небоскребов, - вставил наконец слово Кайбол.
- Что вы, сэр! Вы шутите. Давайте поговорим как деловые люди.
- Хорошо, - согласился магистр. - Но у меня есть вопрос. Скажите, когда к вам приезжает иностранец, он обязан уважать ваши законы?
- О да! - последовал быстрый ответ Дина. - Наши законы - самые справедливые в мире. К нам приезжает много иностранцев, и они сами говорят это.
- Следовательно, и вы должны уважать и соблюдать порядок в этом доме. Он - отдельное маленькое государство.
- Сэр? - обиделся Руис. - Вы намекаете, что я…
- Да-да. Скажите, у вас остался еще этот шальной напиток?
- Есть немного. Могу вам презентовать пару бутылок.
- Вылейте его весь до капли, а бутылки выбросьте, - уже строго сказал магистр.
- Сэр! - взмолился Дин и прижал руки к груди. - Как можно! Да ни один мой соотечественник, если у него мозги в порядке, не сделает этого. Нет, сэр, извините, но вы не деловой человек. Поймите одно и самое главное - если я вылью коньяк на помойку и там, - Руис указал рукой куда-то в сторону, - узнают об этом, фирма «Джон и Джонни» погорит. Это она изготовляет такой замечательный коньяк. Мой отец вложил в нее часть моего капитала. Я пил этот коньяк в пути на Луну, расхваливал в радиопередачах и блестяще рекламировал. Сэр, неужели вы хотите моего разорения? Когда я вернусь домой, - а это ведь будет, не так ли? - и там все узнают, что мой коньяк пили и хвалили люди из другого мира, фирма «Джон и Джонни» будет процветать и мне обеспечены приличные дивиденты. Понимаете, в чем дело, сэр?
Кайбол понял. «Что с ним сделаешь? Он сын своей страны…».
- Тэл прав, - сказал я. - Дин - славный парень.
И это понял магистр: русский друг хотел напомнить о Тэле…
- Согласен с вами, мистер Руис. Есть только одна просьба: не угощайте больше Тэла своим напитком. Ему вредно.
Магистр убавил свет. Аудиенция окончилась.
- На каких условиях ты приобретаешь этот дом? - деловито осведомился Руис, когда мы вернулись в свою комнату.
- Условия еще окончательно не выработаны, - в тон ему ответил я. - Но в основе, в принципе, мы договорились. Я имею больше прав, чем ты. Я вперед тебя появился здесь.
- А сделка оформлена?
- Как?
- Как оформляют! - пожал плечами Дин. - На бумаге, конечно.
- Нет еще.
- О! - воскликнул Дин. - Значит… - И спохватился, умолк внезапно, как после слов, сказанных недавно об Ильмане: «Если бы эта женщина попала в руки ловких художников и режиссеров, она быстро бы сделала миллион…».
В доме альвинов, изолированном от мертвого лунного мира непроницаемой оболочкой - будто в капсуле, - продолжалась жизнь. Никто не выходил за пределы этой оболочки, время тянулось однообразно.
Кайбол жил затворником, показывался только за столом, суровый и непроницаемый. Он не приглашал, как раньше, для информации о земных делах. Уединение магистра, его молчание усиливали у меня тревогу. Не раз я брал в руки фотокарточку матери, смотрел на дорогие незабываемые черты лица - и чувствовал себя не столь одиноким. Но по-прежнему я был до обиды беспомощен. Как я ни мучился, а приходил к одной мысли: надо ждать, а потом действовать по обстоятельствам.
…Я не знаю, как это произошло. Вероятно, Руис, бывая у Тэла в радиорубке, интересовался не только модными песенками. Он приглядывался к рации и многое выведал у доверчивого альвина. Очевидно, Дин воспользовался тем, что Тэл заснул или вышел из комнаты на несколько минут…
Меня вызвал магистр. В его кабинете находились встревоженная Ильмана и совершенно растерявшийся Тэл. Кайбол включил магнитофон, и я услышал знакомый голос Дина:
