«Надо прожить свою жизнь нормально, по-человечески, чтобы не было стыдно», — говорит Д.Медведев…
Еще не ушло из жизни поколение, учившее наизусть: «Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества».
Медведев говорит: «Ставить же перед собой какие-то глобальные цели можно, и каждый из нас имеет, наверное, эти цели, но они не должны заслонять именно главного — надо прожить свою жизнь нормально, по-человечески, чтобы не было стыдно».
И там, и там — стыдно плохо прожить жизнь.
Но в одном случае все без остатка подчинено глобальной (самой великой из возможных) целей. И ничего другого нет вообще.
А в другом случае такое заслонение глобальным всего остального — ненормально, то есть помещено не на положительный, а на отрицательный полюс идеологемы.
Последовательная дегероизация — это порождение чего? Бюргерского духа? Капитализма?
Каждая эпоха имеет своих героев. Последовательная дегероизация, изобретенная спецкульторологией и спецантропологией для так называемой денацификации Германии (и потом примененная для декоммунизации и дебольшевизации), оказалась весьма коварным изобретением. Как мы все видим просто по факту, нацистские герои стремительно возвращаются в нынешнюю, постъялтинскую по своей сути, Европу. Гуманизм в его поствоенном исполнении вознамерился убить всех героев (якобы чтобы искоренить жестокость, непримиримость, амбициозность — темные стороны героя вообще). Но убил гуманизм только своих героев.
Героев же своего смертельного врага он не убил, а парадоксальным образом возвысил…
Герой-спецназовец из американских фильмов ведет ненормальную жизнь. Но грезит только нормальной — своим домиком, лужайкой, праздничной индейкой и прочим. Во имя нормальной жизни — должна осуществляться жертва? Но чем так хороша эта нормальная жизнь, что ради такой жизни у других ты должен лишаться ее сам? Лишаться благ этой самой нормы, а то и жизни вообще. Уже и Голливуд устал от такой, явно несостоятельной, версии… Уже и ему понятно, что нужно в хороших парнях рассмотреть какое-то метафизическое благо, а в плохих парнях — метафизическое же зло.
Ну, например, свобода — это благо. Несвобода — зло. Но, как только ты оживляешь эту метафизику (кто-то скажет — эгрегор), появляются и герои, которые во имя идеала свободы очень репрессивно обходятся с нормальной жизнью — и своей, и чужой.
Да, конечно, «ты меня ждешь, и у детской кроватки не спишь»… А также «смертный бой не ради славы — ради жизни на Земле». Но рядом с этим — и метафизика.
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой…
Проклятая Орда… Дмитрий Донской с его Куликовым полем. Скольких он лишил права на нормальную жизнь. А ведь можно было договориться…
Не смеют крылья черные
Над Родиной летать…
Ну, нельзя изъять из жизни метафизику, подвиг, героизм и назвать нормальным то, что от нее осталось при подобном изъятии! Всегда ли в жизни есть место подвигу — это отдельный вопрос, но если в ней вообще не будет места подвигу — то почему она будет человеческой жизнью?
По факту того, что раз эти существа — двуногие, владеющие речью, любящие гамбургеры и баскетбол и умеющие обращаться с компьютерами, то они — люди? Или, еще точнее, только они и есть нормальные люди?
Но предположим, что вам удалось убедить гражданина России в том, что нужна нормальная жизнь и именно она ценнее всего на свете. Где жизнь нормальнее и комфортнее? В Австрии или Магадане? Ну, хорошо, не в Магадане, а в Санкт-Петербурге… Или даже Москве. В Москве или Санкт-Петербурге она может быть «круче». Но это другое. Нормальнее она очевидным образом в Австрии. Или даже в Чехии… Или… Стоп! Начни я только нащупывать «территориальный сакралитет» темы «нормальной жизни», ее картографию в каноническом советском варианте… А начинать надо, конечно же, с советского варианта… Только спроси я себя и других, куда должен был совершать паломничество советский человек, уверовавший в «бога нормальности» (а это был именно бог), — и все взорвется. Потому что немедленно выяснится со всей непреложностью, что совершать эти паломничества он должен был в священные Палестины под названием Прибалтика. В какой-нибудь Пярну… Ну вот, видите… «какой-нибудь»…
Нет уж, поскольку тему «нормальной жизни» можно обсуждать или с огромной осторожностью или никак, то не с картографии надо начинать ее обсуждение. И хотя советский вариант этой темы, советский культ нормальной жизни при таком обсуждении не минуешь, хотя там-то и «собака зарыта», там-то и находится все, заслуживающее самого серьезного рассмотрения… Хотя, конечно же, туда и только туда меня притягивает страсть исследователя… Так ведь опять-таки страсть… А ну, как ее лучи спалят дотла нежный цветок мечты о нормальной жизни? И что тогда я буду исследовать? Нет уж, наступлю-ка я (предупреждаю, что не надолго) на горло собственной песне. И обсужу наше сегодня, задав себе вопрос, какие социальные группы могут породить в сегодняшнем российском обществе запрос на нормальную жизнь.
Потому что, согласитесь, Д.Медведев — политик. А политик может в предвыборный период делать акцент на определенной — больной и очень непростой — теме нормальной жизни, только рассчитывая нащупать и активизировать свою социальную и политическую опору. Она же — ядро электората. А как иначе? Ну, так и давайте разбираться со структурой опорных групп в современной России. Чему созвучна в ней может быть органическая для Медведева тема нормальности? А ну как эта тема, благопристойнейшая сама по себе, породит, соединившись с нашей действительностью, нечто диаметрально противоположное?
Глава IX. Нормальность и криминальный гедонизм
Когда наш олигарх говорит, что он причастился дарам западной цивилизации и обрел желанную ему нормальность, научившись правильно пользоваться сложнейшей сервировкой и пить вино по тридцать тысяч евро бутылка, то вряд ли речь идет о нормальности, ненавидимой Бертраном де Борном и не без внутреннего сарказма воспетой Гете:
Цвет Просвещенья — разве он
Не духом бюргерства рожден?
Дух бюргерства — сложен и противоречив. В тихом омуте этого духа завелись черти, скорое пришествие которых предсказал Гейне. Но если Гейне видел в тихом омуте немецкого бюргерства только чертей будущего фашизма, то и Гете, и Шиллер, каждый по-своему, улавливали и благие вибрации этого невероятно противоречивого духа бюргерства, проклятого — вот ведь коварство истории — с одной стороны, гением Бертрана де Борна и, совсем с другой стороны, гением Генриха Гейне. Ни Шиллер, ни Гете этот дух не проклинали. И Томас Манн сказал о себе — я, мол, человек, рожденный и выросший в духовных традициях немецкого бюргерства.
Не считаю сколь-нибудь перспективной попытку воспеть Молчалина и проклясть Чацкого. Считаю, напротив, что это ужасная попытка — распутная и абсолютно нигилистическая. Продиктованная специфической — именно прибалтийской — ненавистью к русской культуре. Ну вот, опять Прибалтика… Стоп… Крестьянин из Ставрополья по фамилии Горбачев и ярославский крестьянин по фамилии Яковлев «отоспались» на нашей культурной и социальной бытийности почище любых прибалтов. Да и некоторые представители благородных сословий «отличились» как перед революцией 1917 года, так и впоследствии.
В прибалтийской ненависти к русской культуре и плодах этой ненависти, включая спектакли по произведениям русской классики, извращающие наши ценности, есть своя логика: культуры-то (наша и прибалтийская) слишком несопоставимы. И это ясно всем, включая самих прибалтов. Что же касается нас, то, обладая таким культурным потенциалом, мы имеем право иронически и аналитически исследовать любые извращения этого потенциала, поскольку они в конечном итоге только раскроют его, потенциала нашего, подлинную природу и глубину.
А потому давайте зафиксируем, что, как ни ужасна и сокрушительна, пошла и бесперспективна, унизительна и провокационна попытка воспеть Молчалина, она к чему адресует? К умеренности как особому таланту…
Вино за тридцать тысяч евро бутылка — это умеренность? Это дух бюргерства? Это — распутство, вызов, гульба… Гусарство, «эх-ма» на манер Бертрана де Борна. Это криминал, а не норма. Или, точнее, ерничество криминала, пытающегося утверждать вопреки всему свою нормальность и буржуазность. Это даже не мечта криминалитета об Оксфорде для детей. Это фантастическая внутренняя издевка, с которой Россия, якобы радостно соглашаясь на призыв стать нормальней», на самом деле выворачивает эту нормальность наизнанку. И в каком-то смысле при этом самоспасается в разрушении: «Если уж смыслов не даете, то я вашу нормальность буржуазную так извращу, что мало никому не покажется, ни мне, ни вам. Так спародирую, что стошнит всех. И меня в первую очередь». Наша культура и онтология содержит в себе для этого пародирования все необходимые компоненты. Достаточно только заменить апелляцию к норме апелляцией к пародирующей эту норму криминальной гульбе. Тут тебе хоть анекдоты («мы немножко попоем и тихонько постреляем»), хоть песни, в которых гульба обыгрывается по-разному. И так:
