Потенциал России, который может проявиться в фатальных катастрофах — это самый важная, но не единственная причина сохраняемого ею значения. Даже находясь в состоянии кризиса и слабости, Россия остаётся великой державой — уже хотя бы вследствие огромных размеров, занимая пространство в одиннадцать часовых поясов: от Финляндии и Польши (если считать Беларусь) на Западе до Китая и Аляски на Востоке. На её территории сосредоточена большая часть мировых запасов энергии и полезных ископаемых. Это значение связано также с впечатляющей историей выдающихся достижений и влияния, оказанного на мировую политику, с высоким уровнем образования её теперешних граждан и, разумеется, с её арсеналами. Всё это определяет судьбу России не только как великой, но почти глобальной державы. «Мир без России» означает, если воспользоваться модным понятием, глобализацию без доброй части глобуса.
Нельзя рассчитывать и на решение без России крупных международных проблем и конфликтов, особенно теперь, в мире «после холодной войны», в котором, по крайней мере, столько же анархии, сколько порядка. В широком спектре проблем: от расползания ядерного до распространения обычного оружия, от окружающей среды и терроризма до контрабанды наркотиков и отмывания денег — Россия повсюду, от Балкан и Каспийского моря до Китая и Ирака, сохраняет способность влиять на развитие мировых событий в лучшую или худшую сторону. Именно дипломатическое вмешательство Москвы позволило уже потерявшей надежду администрации Клинтона не посылать в 1999 г. американские войска для наземных операций в Косове. С другой стороны, изменения, произошедшие в 90-е гг., привели к появлению новых маршрутов перевозки наркотиков через территорию России на Запад; к тому, что «грязные» российские деньги хлынули в банки США. Эти изменения вызвали и расширение потенциальных рынков сбыта Москвой оружия и ядерных технологий, включая государства, поведение которых уже вызывает озабоченность Вашингтона{235}.
Существует также огромное разнообразие возможностей для развития геополитической ситуации на территории всё ещё крупнейшей страны мира. Почти четверть населения Земли, в том числе представители большинства религий и многих национальностей, живёт на территориях, граничащих с Россией. На многие, если не на все, из этих наций и народов, прямо или косвенно, к добру или худу оказывает влияние происходящее в посткоммунистической России. Это в первую очередь четырнадцать бывших советских республик, как называют их в Москве, но не только они.
Наконец, важнейшая причина, по которой американская политика в отношении России должна принципиально измениться и стать в высочайшей степени приоритетной для США, связана с будущим. В противоположность мнению тех американцев, что поспешили «списать Россию в архив», полагая, что она навечно обречена оставаться слабой и, может быть, даже распадется на части, эта страна, бывшая в течение долгого времени сверхдержавой, в будущем выйдет из переживаемой ей полосы трудностей, так же, как вышла из революции и гражданской войны 1917–1921 гг., так же, как ей всегда удавалось это в прошлом{236}.
Но какой тип политической системы возникнет в этой стране, когда она встанет с колен? Будет она деспотической или демократической? Открытой к сотрудничеству с Западом и стремящейся к участию в международных делах — или склонной к изменению и пересмотру мирового порядка, сложившегося за её счёт и в то время, когда она находилась в состоянии слабости? Стремящейся к нераспространению и ограничению ядерных арсеналов или наращивающей и предоставляющей их заинтересованным в этом государствам?
В очень значительной степени это зависит от того, как к ней отнесутся — в особенности Соединённые Штаты — во время нынешней агонии. Отнесутся с мудростью и сочувствием — или всячески задирая, запугивая и унижая, как, по мнению многих русских, относились с начала 90-х гг.? Новому американскому президенту, возможно, придётся сделать выбор, но воспользоваться его плодами или расплачиваться за него предстоит нашим детям и внукам.
НА ПУТИ К НОВОЙ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКЕ: ПРИОРИТЕТЫ И ПРЕДПОСЫЛКИ
Изменение политики США по отношению к России является чрезвычайно трудным и, как, пожалуй, скажут пессимисты, политически невозможным делом. Осуществить эти изменения под силу только президенту США. Начало президент должен положить, сказав правду о провале старой политики и связанных с этим последствиях. Официально исповедуемые мифы и «истории успеха» ведут лишь к искажениям и лжи в сообщениях газет и телевидения, в донесениях дипломатов и даже разведки, к разочарованию в постсоветской действительности, а следовательно к возрождению настроений «холодной войны» среди элит и общества — и, в конечном счёте, препятствуют видению серьёзных угроз для национальной безопасности США{237}.
Таким образом, первым шагом президента должно стать разоблачение официальных вымыслов 90-х гг. Наиболее важным из них представляется миф о том, что посткоммунистическая Россия находилась в благоприятном состоянии «перехода»; что обнищание народа можно назвать реформами, прогрессом, либо чем бы то ни было, но соответствующим американским интересам; что нынешние проблемы России связаны исключительно с её советским прошлым, с нынешними коммунистами, с парламентом, с пожилыми избирателями, с недостатком решительности или неудачами Ельцина, но ни в коем случае не с неправильной политикой Вашингтона. Мифом является и то, что в своей политике Москва якобы всё время имеет дело с манихейским выбором между реформаторами и антиреформаторами, демократами и «красно-коричневыми» националистами, и что только с помощью программ, разработанных в Вашингтоне, можно реформировать Россию.
Следующим шагом президента должна стать выработка ясных и неизменных приоритетов внешней политики. Ничего подобного администрация Клинтона не имела, когда шла в Россию. Если бы она действительно стремилась к стабильности, то никогда не стала бы настаивать на эксперименте «шоковой терапии». Если она ради скорейшего сокращения ядерных вооружений хотела ратификации Москвой соглашения ОСВ-2, то не стала бы оскорблять и порочить российский парламент, которому предстояло утвердить соглашение. Если она рассчитывала вовлечь Россию в западный мир, то не стала бы расширять НАТО и воздвигать перед ней заслоны. Если она хотела, чтобы Москва разрешала конфликты без применения силы, то не должна была бомбить Югославию, что подтолкнуло Кремль к тому же в Чечне. А ещё раньше были Ирак, Судан и Афганистан, где вмешательство тоже не привело ни к чему хорошему{238}. И если она хотела, чтобы Россия меньше полагалась на свои разрушающиеся ядерные арсеналы, то не стала бы делать ничего из названного.
Вне всякого сомнения, политику администрации Клинтона в отношении России следует признать либо ошибочной, либо страдающей от шизофренического расстройства. Своими пространными разговорами о дружбе и общих ценностях она заявила о себе как о самой прокремлёвской администрации со времени союза между США и СССР во Второй мировой войне. Но если судить по практическим действиям, которые администрация предпринимала вопреки и против России, она была самой антироссийской администрацией в современной истории{239}.
Я думаю, читатели согласятся с тем, что в настоящее время основной целью внешней политики США должна стать стабилизация России, обладающей многочисленными видами оружия массового поражения. Катастрофы, которые с трудом можно представить себе сейчас, следует считать абсолютно возможными в этой поражённой кризисом стране в будущем: от ядерных взрывов и несанкционированных запусков ракет до начала полномасштабной гражданской войны в сердце страны (как уже почти случилось в октябре 1993 г) и до широких социальных волнений в регионах, насыщенных ядерным оружием. (Учитывая многочисленные демонстрации и протесты — особенно в бедствующих регионах, начиная с середины 90-х гг., в связи с невыплатой зарплаты и даже с «приватизацией» — рассказы о пассивности русского народа следует считать значительно преувеличенными).
Единственный способ, которым Соединённые Штаты могут содействовать установлению длительной стабильности в России, является помощь в оздоровлении её экономики и общества. Это, однако, предполагает не только новые экономические подходы, но и политическую реабилитацию идеи американо-российского сотрудничества, которая подверглась дискредитации и была по сути оставлена. Несмотря на бесконечные разговоры о партнёрстве, на деле администрация Клинтона почти с самого начала никак не сотрудничала с Кремлем. Вместо этого она полагалась на псевдодипломатические ритуалы, целью которых было вынудить Россию к выполнению американских решений и условий. С российской стороны это породило растущее чувство негодования, унижения и недоверия к исходящим от Америки предложениям: от контроля над вооружениями до соглашений по финансовым вопросам. Создав эти настроения в Москве, Вашингтону предстоит теперь их устранять.
