это совершенно безопасно (ведь до сих пор ничего не случилось!), решили там же провести и сварочные работы.
То, что всё это обязательно взлетит на воздух, было заранее ясно. Вопрос лишь в том, кто и что выступит в роли детонатора. Но даже если таким детонатором выступил Алексей Навальный, то в роли «бейрутского сварщика» отличилась сама власть, последовательно превращая своими действиями оппозиционера с довольно значительной, но всё же не массовой народной поддержкой в символ сопротивления. В результате акции в защиту несправедливо арестованного Навального сделались точкой сборки совершенно разнородных политических сил, объединенных одной единственной чертой: желанием и умением бороться.
Было бы, конечно, приятно, если бы в каком-то идеальном мире точкой сборки протеста оказался не Навальный и его антикоррупционная деятельность, а безупречный левый герой с правильным пролетарским происхождением. Но к сожалению, жить приходится в реальном мире. И если часть «старых» оппозиционеров сегодня сетует на то, что народ вместо того, чтобы умиляться их прежними заслугами (тоже не всегда бесспорными), идет за Навальным, то им сперва стоит задаться вопросом о том, что они сами сделали, чем рискнули или пожертвовали для того, чтобы иметь возможность возглавить протест.
В масштабах истории Навальный, конечно, является фигурой в значительной мере случайной, поскольку накопившийся потенциал протеста всё равно так или иначе должен был рвануть. Но в плане политической тактики Навальный на данном этапе и в самом деле переиграл всех своих соперников, в том числе и в либеральном лагере. Он был решительнее, смелее, последовательнее, не боясь прямой конфронтации с властью, и связанного с этим риска, он выбрал самый эффективный «угол атаки», сосредоточившись на проблеме коррупции. Эта тема могла объединить как левых, видящих в коррупции порождение капитализма, так и правых, мечтающих о «хорошем капитализме» без коррупции.
Объясняя успех Навального и его сторонников, Сергей Левченко справедливо отметил, что критиковать отдельных людей и отдельные преступные действия всегда легче, чем разоблачать систему, а тем более — предлагать конструктивные решения. Однако успех Навального имеет и ещё одно основание — он не боялся неразрешенных акций, и именно с его подачи политический протест вернулся на улицу в виде повторяющихся несанкционированных митингов.
Немалую роль в росте популярности оппозиционера сыграла и кремлевская пропаганда в лице проплаченных публицистов любого идеологического окраса, которые старательно сводили любой протест к выступлению в поддержку Навального. Логика охранителей была проста: Навального позитивно поддерживает не более 10-15% населения (что, кстати, больше, чем у любой официальной оппозиции в Думе).
Следовательно, если мы будем говорить, что протест это выступления сторонников Навального, то остальные 85-90% будут против. Однако такой подход мог бы сработать лишь в случае, если бы, с одной стороны, социально-экономическая ситуация в стране была стабильна не давая повода для роста недовольства, а с другой стороны, власть расширяла бы возможности официальной оппозиции, давая ей больше свободы, вступая с ней в диалог и тем самым предлагая иной канал для выражения несогласия с происходящим, более безопасный и в краткосрочной перспективе более эффективный.
Но власть пошла по прямо противоположному пути. Никаких попыток смягчить тяжесть кризиса для большинства населения она не предпринимала, а официальную оппозицию лишала любого шанса чего-то добиться и на что-то повлиять. Лидеры оппозиционных думских партий были вынуждены смириться с ролью открытых союзников власти, стремительно теряя остатки авторитета. Недовольство продолжало искать выход, общество радикализировалось, а единственным видимым каналом для этой радикализации оставалась поддержка Навального.
Свою роль сыграла и пандемия, обернувшаяся принудительным сидением миллионов здоровых и молодых людей под домашним арестом на протяжении почти года. Накопившаяся энергия требовала выхода.
После того, как Навальный, переживший попытку отравления летом 2020 года, вернулся в Россию и тут же был незаконно арестован, ситуация взорвалась. Создав повод для всероссийского протеста, Кремль, похоже, так и не осознал его действительные причины. Поскольку власть продолжает бороться именно с Навальным вместо того, чтобы решать социальные проблемы, выводящие людей на улицы, ситуация будет только ухудшаться. И мы подошли к той точке, когда репрессивные меры и запреты уже не пугают людей, а наоборот подливают масло в огонь.
Несмотря на задержания и аресты активистов, на повсеместные угрозы в по всей стране 23 января вышли десятки тысяч протестующих. Их не остановила даже сибирская стужа, когда на востоке России температура опускалась кое-где ниже -30 градусов. Столь масштабных демонстраций страна не знала с 2005 года. И важно, что на улицы вышли не только жители городов-миллионников, население которых всегда было настроено против режима, демонстрации прошли и в райцентрах, считавшихся электоральной опорой «Единой России» и Путина.
Сибирь и Дальний Восток не только благодаря разнице часовых поясов начали первыми, но и показали образец всей остальной стране. За ними подтянулся Урал. Когда мы выходили в Москве на Пушкинскую площадь, мы уже знали и чувствовали, что за нами вся страна.
Митинги 23 января отличались от прежних выступлений не только массовостью. По географическому охвату они совпадали в значительной мере с протестами против пенсионной реформы. Но тогда акции были санкционированы, а состав протестующих иным, чем на несанкционированных молодежных акциях навальнистов. На сей раз обе эти волны сошлись.
По данным социологов 44% протестующих вышли на несанкционированную акцию впервые. Многие вообще никогда ранее в протестах не участвовали. Медианный возраст демонстрантов составил 31 год. При этом моложе 18 лет оказалось только 10%. Иными словами, «за Навального» вышли массы людей, прежде не имевших к нему никакого отношения. Но за Навального ли они вышли?
Конечно, нет. Вместо «бестолковых подростков», «замороченных» агитацией Навального, мы увидели людей всех возрастов и разных социальных слоев. Пенсионеров и школьников, представителей вымирающей советской интеллигенции, студентов, безработную и работающую молодежь. И хотя нельзя не отдать должное смелости Алексея Навального, вышли люди не только за него, но именно за себя. Даже лозунг «свободу Навальному!» звучал гораздо реже, чем требование «Путина — в отставку!»
Показательно, что в отличие от прежних лет протестующие не давали себя бить, не разбегались. Это тоже было связано с резким изменением социального состава участников. Теперь неожиданно для себя полиция получила отпор. Видео, где запечатлена молодежь, играющая в футбол каской мента, станет символом этого дня. Протестующие сломали страх. И теперь очевидно, что народные выступления продолжатся, становясь с каждым разом всё более массовыми, всё более решительными. Как бы ни упиралась власть, ей придется считаться с новой реальностью и отступать под давлением общества.
Демократические требования предваряют неминуемый рост требований социальных. Страна хочет перемен, затрагивающих не только государственное управление, но и все стороны жизни. И политики из так называемой
