Тут пауза вышла довольно длинная, потому что люди начали включать мозг. Иногда полезно. Затем я вернулся к теме:
– И еще реформа 1961 года создала в стране нефтяную мафию. Когда доллар резко вырос относительно рубля, стало выгодно продавать нефть – чтоб получать рублевую прибыль. Продавали-то на Запад, а тратили внутри Союза! Возник тот самый «нефтяной кластер», о котором говорил свидетель Фурсов, – еще одна рушившая страну сила. Можно я таблицу покажу?
Объемы добычи и экспорта нефти и нефтепродуктов в СССР
Что тут режет глаз? Сталин после высылки Троцкого (в 1929-м) резко поднял нефтедобычу – почти не увеличив экспорт. «Нефтяной иглы» не было даже намеком! Сказочный послевоенный взлет экономики обошелся без углеводородных денег, потому и был прочным, настоящим.
Однако тут же после смерти Сталина экспорт вырос в 5–7 раз, затем второй скачок из-за денежной реформы… Так что на «иглу» нас посадил именно Никита Сергеич.
– Вы можете что-то добавить? – спросил Судья.
Я смог:
– Недавно мне попался доклад зампредседателя Совета министров СССР Дмитрия Полянского, который планировали прочесть на пленуме ЦК КПСС 1964 года, если Хрущев заупрямится идти в отставку. Судя по всему, доклад готовили в КГБ: он изобилует закрытой на тот момент информацией. Хрущев ушел сам, доклад оглашать не стали и постарались его забыть. Однако «рукописи не горят»…
– Позвольте, Полянский – это… – припомнил что-то Островский, я подтвердил:
– Тот еще фрукт. Раньше он Хрущева облизывал; и именно он правил Крымом, когда Кукурузник подарил его Украине. Наверное, для чтения доклада его выбрали просто как «говорящую голову» – что, впрочем, ничуть не снижает ценности текста. Вроде он не по нашей теме, но я все же вас с ним ознакомлю. Многие абзацы тут будто прямо о Горбачеве…
Из доклада Д. С. Полянского[244]
14 октября 1964 года
Оперативный документ № 21
Тов. Хрущев, сосредоточив в своих руках неограниченную власть, обнаружил полное нежелание правильно пользоваться ею. Он вышел из-под контроля ЦК, перестал считаться с высказываниями товарищей. Даже крупные, принципиальные вопросы он решает единолично, а любую разумную инициативу, если она исходит не от него, – глушит. Во всех его действиях за последнее время на первом месте стоят интересы не общего дела, а собственной персоны.
По адресу тех, кто ему неугоден, он все чаще стал прибегать к угрозам. Он так отвратительно сквернословит[245], что, как говорится, не только уши вянут, – чугунные тумбы краснеют. «Дурак, бездельник, лентяй, вонь, грязная муха, мокрая курица, дерьмо, говно, жопа» – это только «печатные» из употребляемых им оскорблений. А наиболее «ходкие», к которым он прибегает гораздо чаще, никакая бумага не выдержит и язык не поворачивается произнести. И это сыплется без разбора даже в присутствии женщин.
Так он нередко доводит товарищей до полной душевной депрессии.
Он все реже прислушивается к настроениям масс. Могут возразить, – ведь Никита Сергеевич много ездит по стране. Действительно, ездит. Но видит он не то, что есть в жизни, а то, что ему хочется видеть. В поездках он теперь не учится у народа и не слушает, что люди скажут. Нет, он сам всех поучает и сам без конца говорит.
У нас раздувается миф, будто за 10 лет власти тов. Хрущева в хозяйственном развитии страны произошли чудеса. Но правда, товарищи, такова, что именно в это «великое десятилетие» наша экономика резко ухудшила свои показатели.
Вот среднегодовые темпы прироста общественного продукта (в %):
1950–1953 – 10,6
1953–1956 – 11,1[246]
1956–1959 – 8,9
1959–1962 – 6,9
1962 – 6,0
1963 – 5,0
Снижение темпов прироста за 8 лет более чем вдвое – явление небывалое.
Ухудшились и показатели использования основных фондов. За четыре года семилетки они снизились в целом по народному хозяйству на 9 процентов, а в сельском хозяйстве – даже на 21 процент. Если в 1953 году на один рубль основных фондов было произведено продукции на 1 руб. 88 коп., то в 1963 году – лишь на 1 руб. 72 коп. Выходит, что мы используем свои основные фонды и оборудование не лучше, а хуже.
В 1950–1955 гг. среднегодовой рост производительности труда в промышленности достигал 7–8 процентов. В годы нынешней семилетки он снизился до 5,6 процента и продолжает снижаться. За 1962 год темпы роста составили 5,5 процента, в 1963 году – 5,2 процента и за первое полугодие 1964 г. – 4,2 процента.
Мы законно гордимся достижениями нашей науки; но в ряде отраслей наш технический уровень далеко отстал от уровня развитых капиталистических стран. Одной из причин этого является некомпетентное вмешательство тов. Хрущева.
А во что обошлась его директива о строительстве 4-5-этажных домов? Он разогнал Академию архитектуры СССР за то, что она не соглашалась с его выводами, будто такие дома – самые дешевые и самые удобные в эксплуатации, будто они рассредоточивают и сохраняют население от атомного нападения и т. д. и т. п.
Жизнь показала, что в академии сидели разумные люди. Выяснилось, что стоимость квадратного метра площади, если учесть затраты на коммуникации, в 4-5-этажных домах гораздо дороже, чем в 9-12-этажных. Установка на «пятиэтажное» строительство привела к тому, что плотность застройки в городах резко упала; транспортные, водопроводные, теплофикационные, канализационные и иные коммуникации недопустимо растянулись. Внешний вид городов ухудшился, а об удобствах и говорить нечего – в этих домах нет лифтов.
Еще больше ошибок допущено по прихоти тов. Хрущева в сельском хозяйстве. Он всюду и везде уверяет, что только он один знает сельское хозяйство[247] и сумел «вытащить» колхозы и совхозы чуть ли не из пропасти. Но положение в деревне у нас крайне неудовлетворительное.
В прошлом году в стране возникли серьезные трудности с хлебом. Тов. Хрущев предлагал даже ввести карточную систему – через 20 лет после войны! Мы вынуждены были за 860 тонн золота купить зерно у капиталистов. Если бы сельское хозяйство находилось в цветущем состоянии, то как мог один неурожай выбить нас из колеи?
Реальная картина такова: по семилетнему плану среднегодовые темпы прироста продукции сельского хозяйства в 1959–1963 гг. должны были составить 8 процентов. В действительности же они составляли за первые четыре года 1,7 процента, а 1963 год был завершен с минусовыми показателями. Объем валовой продукции оказался ниже показателей 1958 года. За 5 лет себестоимость сельскохозяйственной продукции в совхозах надо было снизить на 21 процент, а фактически она повысилась на 24 процента.
Трудности с хлебом вынудили нас пустить большое количество скота под нож. В результате сложилось тяжелое положение с мясом, маслом, яйцом и другими продуктами. Судя по всему, заготовки скота и птицы в нынешнем году уменьшатся примерно на 1,9 миллиона тонн по сравнению с прошлым годом. Во втором полугодии будет продано мяса на 35 процентов меньше прошлогоднего. Мы все еще очень далеки от того, чтобы удовлетворить потребности народа даже в таких продуктах, как хлеб, мясо и молоко, картофель и овощи[248].
У нас не решен вопрос о материальной заинтересованности работников сельского хозяйства. В среднем на один колхозный двор было выдано зерна в счет оплаты труда (в центнерах):
1940 – 8,2
1953 – 7,2
1959 – 7,1
1961 – 5,8
1963 – 3,7
Эти цифры начисто опровергают заявления тов. Хрущева, будто до 1953 года[249] труд большинства колхозников не оплачивался.
Или другой пример: по его указанию специалистов сельского хозяйства лишили гарантированной зарплаты. Это привело к тому, что за последние пять лет из 230 тысяч студентов, окончивших сельскохозяйственные учебные заведения, пошли работать в деревню лишь 40 тысяч человек.
По воле тов. Хрущева мы шарахаемся из одной крайности в другую. Сегодня всюду заставляем сеять кукурузу, а после того, как обожглись на ней, – даем отбой.
Была брошена повсеместно директива: запретить сеять травы. Спустя некоторое время дается отбой – травы надо сеять[250].
По его настоянию решили ограничить количество скота в личной собственности и сократить размеры приусадебных участков. В итоге: скот порезали, мяса и молока стало значительно меньше, а земля, отрезанная от приусадебных участков, зарастает травой. Тот, кто раньше нес свои продукты на рынок, сам теперь оказался в роли покупателя, что еще больше затрудняет снабжение продуктами трудящихся города.
Он решил свести к нулю роль парткомов, превратить их в придаток хозяйственных органов. И недавно сказал в Президиуме ЦК: «Хорошо, что парткомы теперь на заднем плане»[251]. Но разве пристало партийному руководителю радоваться тому, что парткомы на заднем плане?
