Немаловажно и то, что мы оказались последними в серии актов государственного насилия Горбачева. Если в случаях с Нагорным Карабахом или Тбилиси еще можно было думать, что Горбачев действительно ничего не знал или вышла какая-то непредусмотренная им неувязка, то в Прибалтике все ясно, как на ладони.
— Каким вам видится обозримое будущее Прибалтики — лет, скажем, через двадцать?
— Через двадцать лет мы, скорее всего, будем тремя независимыми государствами, объединенными в какой-то очень тесный балтийский союз и достаточно тесно связанными с нашими сегодняшними товарищами по несчастью — независимой Россией, Белоруссией и другими бывшими советскими республиками».
Побоище в Вильнюсе доконало идею Советского Союза
1-2 февраля 1991 года в Москве прошло Всероссийское совещание редакторов газет, первая в республике встреча представителей советской и независимой печати. Они обсудили проблему — как противостоять ин формационной блокаде республики, попыткам уничтожения островков демократии и гласности, которые удалось создать за последнее время. На конференции говорилось, как на местах функционеры КПСС разгоняют строптивые коллективы газет: от них скрывается бумага, их здания идут с молотка, типографии передаются третьим лицам. Министр печати и информации РСФСР Михаил Полторанин заявил на совещании о содействии возрождению российской печати в глубинке, во всех мелких и крупных городах; в центре ведь уже выходят три новые республиканские газеты («Россия», «Российские вести» и «Российская газета»), налаживается и надежная обратная связь в лице Российского информационного агентства. Участники совещания потребовали отменить противозаконное решение руководства Гостелерадио СССР о закрытии Российского радиоканала («Радио России») на 1-м и 2-м общесоюзных каналах, по требовали информационного суверенитета России и обратились ко всем журналистам Российской Федерации с призывом поддержать принцип деятельности, сформулированный журналистами газеты «Московские новости»: говорить и писать правду, а если нет такой возможности — молчать, писала газета «Московский комсомолец» (5.2.1991).
1991 год по накалу страстей оказался почти равным 1917 году. Диктатура партии, узурпировавшей власть 74 года назад, вроде бы кончилась, и аппаратные структуры КПСС расформированы. А что было в начале 1991 года — лютый политический мороз грозил сковать только только начавшуюся оттепель. Похоронным звоном по гласности отозвались в демократической прессе Москвы события в Прибалтике. Ужасы военных действий и кровавой диктатуры в Степанакерте, Цхинвали и Баку воспринимались общественным мнением Москвы очень слабо и в искаженной интерпретации, точно так же как и пятилетние мучения несчастных в пораженных радиацией районах, не пригодных для проживания. Но жертвы Вильнюса и Риги не на шутку всполошили демократические силы в столице империи. Все хотят подольше пожить на этом свете. В редакции «Московских новостей» созвали «круглый стол». Пришли именитые руководители газет, журналов, радио и телепрограмм: первый заместитель главного редактора «Известий» И. Голембиовский, главные редактора В. Фронин («КП»), В.Старков («АиФ»), В. Коротич («Огонек»), П.Гусев («МК»), В.Треть яков («НГ»), В. Яковлев («Коммерсант»), Н.Чаплина («Час пик»), исполнительный директор газеты «Россия» А.Дроздов, директор телерадиокомпании «Радио России» С. Давыдов, ведущая телепрограммы «Пятое колесо» Б.Куркова, ведущий телепрограммы «До и после полу ночи» В.Молчанов, председатель комитета Верховного Совета РСФСР В.Югин, политобозреватель «МН» Л.Карпинский. Вел встречу главный редактор «МН» Е. Яковлев.
Общий тираж ежедневных и еженедельных общественнополити ческих изданий, выходивших в то время в Москве, был около 7 млн. экз. Тиражи газет и журналов, участников «круглого стола», составлял более 60 процентов от этого количества. Все вышепоименованные из дания давно и решительно выступали в защиту идей перестройки. И они же стали подвергаться ожесточенным нападкам мафии КПСС, не желающей продвигаться по пути реформ и терять власть. Все эти редактора — «гранды гласности» — очень умные люди, поэтому их оценки собственного положения интересны. Путч ведь фактически начался не в августе, а с первых дней января 1991 года — шла настоящая ин формационная война, а на всех окраинах русскосоветской империи гибли люди. Ниже идут отрывки из стенограммы той встречи по текс ту и с подзаголовками «МН» (10.3.1991):
«Гласность в оппозиции. Е.Яковлев: Шум, который был поднят после предложения президента внести изменения в Закон о печати, ничем не кончился. На мой взгляд, сегодняшняя ситуация такова, что гласность в том виде, в каком она существует, ликвидировать можно только вместе с реформами. „Независимую газету“ можно закрыть, ликвидировав Моссовет в его настоящем виде с Поповым во главе. „Час пик“ перестанет существовать, если разогнать Ленсовет вместе с Собчаком, „Московские новости“ — с упразднением Закона о печати. Но мне кажется, что без прямого переворота, который вряд ли возможен, гласность не прикрыть. И пока можно пользоваться теми возможностями, которые есть, для того, чтобы укрепить позиции демократической прессы. Хотя очевидно, что ни о каком режиме благоприятствования уже не может быть речи. Последнее выступление президента говорит о том, что он сделал свой выбор, определив роль демократических сил как оппозиционную.
Павел Гусев: Само понятие „гласность“ введено в оборот Горбачевым и его командой. Но гласность уже без их желания преобразовалась в свободу слова. Официальная версия свободу слова не признает. А для нас это главное оружие: „Гласность“ — красиво звучит для рекламы курса Горбачева на Западе. И эту гласность будут сохранять, а свободу слова и впредь, видимо, будут зажимать всеми возможными способами.
Игорь Голембиовский: Нельзя все замыкать на президенте, говорить, что он охладел к демократической прессе. Суть глубже. Пришла новая генерация партийных функционеров, которые опоздали к „разделу пирога“. В отличие от ушедшего поколения, они будут действовать более энергично и более изощренно. Мы уже ощущаем, как многопланово идет атака на „Известия“, заметьте — весьма умеренную газету. Но вместе с тем „Известия“ занимают уникальное место в системе нашей печати. Они остаются пока единственным мостком между левой и правой прессой.
И если этот мост свернут в правую сторону, это может сыграть зловещую роль для многих изданий. А нападки со всех сторон — налицо. На сессии Верховного Совета распространяются документы для депутатов, где перечисляются издания эстремистского характера, куда по непонятной мне причине попадают и „Известия“. Предлагается конструктивно перестроить „Известия“. А в чем эта конструктивность? Печатать как можно больше выступлений народных депутатов…
Владислав Фронин: За последние годы разительно изменились журналисты, причем во всех изданиях. Они почувствовали вкус свободы слова. Но ощутили его и читатели. Поэтому возвращение к безгласности невозможно, хотя попытки вернуться были и, вероятно, будут.
Виталии Коротич: Газеты „Правда“ и „Советская Россия“ слово „демократ“ произносят так, как раньше произносили имя классового врага. Система стремится соединить в массовом сознании понятия „демократия“ и „экономические трудности“, „свободная печать“ и „анархия“. Система натравливает народ на саму мысль о реформах, пугая люмпенов перспективами социальной конкуренции, которая придет на смену их социальному иждивенчеству. Происходит опасное смыкание паразитических верхов и воспитанных ими в послушании представителей разложившихся групп в низах. Ни тем, ни другим информация не нужна: можно сказать, одни ее получают, а другие никогда в ней не нуждались, довольствуясь какой-нибудь кравченковской тележвачкой.
Александр Дроздов: Меня настораживает, как слово „гласность“ заменяется словом „плюрализм“. Абсолютно ясно, что плюрализм в одной газете невозможен — газета не может быть свалкой взглядов. Суть плюрализма в многообразии средств массовой информации. Мне кажется, что для наших оппонентов понятие „плюрализм“ заключается прежде всего в сохранении партийного влияния не только на свои газеты, но и издания, изначально не связанные с партией.
Владимир Молчанов: Идею душения гласности поддерживают не только те люди, что сидят в ЦК КПСС, а, увы, и наши с вами коллеги. На Центральном телевидении в последнее время я постоянно находился в атмосфере, когда исполнение профессионального долга входит в противоречие с нравственным выбором. Если сегодняшняя программа „Время“ отвечает твоему нравственному выбору, то о каком профессиональном долге можно говорить при таком чудовищном насилии над информацией? Если же ты делаешь другой нравственный выбор, то тебя может ждать судьба „Взгляда“. Людей, которые сопрягают свой нравственный выбор с программой „Время“, совсем не мало. Официальной цензуры на ЦТ нет. Все цензурируется людьми, руководящими телевидением или какой-то программой. Когда я начинал работать в программе „Время“ (а с 14 января я отказался официально работать в ней), у нас не было проблем с „информацией“. Без четверти девять звонил Лигачев — давал одно указание, без десяти звонил другой высокопоставленный чиновник — давал другое указание. Потом это прекратилось. Как выясняется, сейчас все возвращается на круги своя, и указания от секретарей и других ответственных работников ЦК КПСС (они же члены Верховного Совета) становятся нормой.
