Но если сместить центр внимания на решение проблем глобальной стабильности и экономического оживления в этих странах и во всем регионе, то нужен более гибкий подход к восстановлению валютных резервов. Одновременно необходимы другие политические меры, чтобы оградить страны от произвола международных спекулянтов. Таиланд исчерпал свои резервы, используя их в 1997 г. для борьбы со спекулянтами. Если было решено, что страна должна как можно быстрее восстановить резервы, глубокая рецессия становилась неизбежной. Политика саморазорения, навязываемая МВФ, которая, как мы уже видели в главе четвертой, пришла на смену политике разорения соседа, проводившейся во время Великой депрессии, оказывалась еще хуже с точки зрения распространения глобального кризиса. Но с точки зрения кредиторов, она в некоторых случаях срабатывала весьма эффективно: в Корее резервы выросли фактически с нуля до почти 97 млрд. долл. к июлю 2001 г.; в Таиланде с фактически отрицательных до более 31 млрд. долл. к июлю 2001 г. Это было, конечно, хорошей вестью для кредиторов; они могли теперь спать спокойно в уверенности, что у Кореи есть доллары для возврата всех ссуд, если кредиторы потребуют этого.
Я бы избрал стратегию, более благоприятную для дебиторов и менее сфокусированную на интересах кредиторов. Я бы выдвинул тезис, что поддержание на плаву экономики важнее, а создание резервов можно отложить на несколько лет, пока экономика не вернется в свою колею. И исследовал бы я другие способы обеспечения кратковременной стабильности ― не только невостребование долгов или банкротства, о которых я упоминал ранее. Возможен, например, временный контроль за движением капитала и «налог на вывоз» такого рода, как использовала Малайзия. Всегда существуют способы защиты от набегов спекулянтов, краткосрочных кредиторов или инвесторов, настроения которых внезапно меняются. Нет политики без риска и издержек, но названные альтернативы почти наверняка были бы связаны с меньшими издержками и риском для тех, кто находился внутри стран, охваченных кризисом, даже если они возлагали большие издержки на кредиторов.
Защитники политики МВФ указывают, что кредиторам и так пришлось понести некоторые издержки. Многим из них кредиты были возвращены не полностью. Но эта защита бьет мимо цели двояким образом. Во-первых, благоприятствующая кредиторам политика была попыткой только сократить убытки по сравнению с потенциально возможными; МВФ осуществлял не полный выкуп долгов, а только частичный; Фонд не мог остановить падение валютного курса. Во-вторых, МВФ действовал отнюдь не всегда успешно. Ограничительная политика МВФ в Индонезии зашла так далеко, что даже интересы кредиторов не были достаточно хорошо соблюдены. Если же смотреть на вещи более широко, то глобальная финансовая стабильность, и это можно обосновать, соответствует интересам не только глобальной экономики, но и финансовых рынков. В то же время многие политические мероприятия ― начиная с либерализации рынка капитала и кончая массированными выкупами долгов ― почти наверняка способствуют глобальной нестабильности.
Тот факт, что МВФ сконцентрировал усилия на интересах финансового сообщества и отражал их интересы, помогает также частично объяснить аргументацию, приводимую им в свою защиту. Во время Восточноазиатского кризиса МВФ и министерство финансов США поспешили возложить ответственность за сложившуюся ситуацию на страны-заемщики. Особенно их корили за отсутствие прозрачности. Даже если такое отсутствие имело место, совершенно очевидно, что факт непрозрачности не может вызывать кризисы, равно как и прозрачность не может быть прививкой от кризиса. Восточно-азиатскому кризису непосредственно предшествовал финансовый кризис в Швеции, Норвегии и Финляндии, вызванный крахом риелторского бизнеса, в конце 1980-х и начале 1990-х годов. Известно, однако, что эти страны являются самыми прозрачными в мире. Существует целый ряд стран гораздо менее прозрачных, чем Корея, Малайзия и Индонезия, но там не было кризиса. Если прозрачность есть ключ к решению загадки возникновения экономических кризисов, то кризис в Восточной Азии должен был наступить гораздо раньше, поскольку статистические данные показывают, что страны Восточной Азии становятся более, а не менее прозрачными. Несмотря на то что кризис относят на счет провалов на фронте прозрачности. Восточная Азия демонстрировала не только примечательный рост, но и примечательную стабильность. Если страны Восточной Азии и были «в высокой степени уязвимыми», как утверждают МВФ и министерство финансов США, то это не вновь открытый и неизвестный ранее тип уязвимости, основанный на отсутствии прозрачности, а хорошо знакомый старый тип, вызываемый преждевременной либерализацией капитального и финансового рынков. Результат политики, навязанной этим странам МВФ.
Оглядываясь назад, можно найти «прозрачную причину» такого внимания к прозрачности{49} она очень нужна финансовому сообществу, МВФ и министерству финансов США для того, чтобы перенести вину с больной головы на здоровую. На самом деле виновна политика, которую МВФ и министерство финансов США навязывали Восточной Азии, России и другим странам. Либерализация рынка капитала привела к дестабилизирующим спекуляциям, либерализация финансового рынка ― к практике плохого кредитования. Когда их программы оказались неспособными генерировать оживление, как было обещано, они стали оправдываться. Их защита состояла в утверждении, что на самом деле реальная проблема -не в их программах, а в чем-то другом, где-то в самих странах, пораженных кризисом.
Более тщательное рассмотрение, однако, показывает, что развитые промышленные страны несут ответственность и за многие другие проблемы. Слабое банковское регулирование в Японии, например, могло подтолкнуть банки к кредитованию Таиланда по таким низким процентным ставкам, что заемщики не могли устоять перед искушением брать взаймы в размерах, выходящих за пределы, определяемые осмотрительной практикой финансирования. Политика либерализации банковского регулирования в Соединенных Штатах и других ведущих развитых промышленных странах тоже поощряла неблагоразумное кредитование ― банкам разрешалось считать зарубежные краткосрочные кредиты более надежными, чем долгосрочные. Это поощряло краткосрочное кредитование, а краткосрочные кредиты стали одним из главных источников нестабильности в Восточной Азии.
Крупные инвестиционные фирмы также стремились оправдать своих консультантов, которые рекомендовали клиентам вкладывать деньги в эти страны. При полной поддержке правительств Соединенных Штатов и других главных промышленных стран консультанты по инвестициям от Франкфурта-на-Майне до Лондона и Милана заверяли, что они никаким способом не могли узнать, насколько плоха на самом деле ситуация при том состоянии прозрачности, которое характерно для стран Восточной Азии. Эти эксперты спокойно игнорировали тот факт, что на полностью открытом и прозрачном рынке с совершенной информацией рентабельность инвестиций низка. Азия потому и была привлекательной для инвестиций, что они были там высокоприбыльными, а это как раз и было следствием высокого риска. Уверенность консультантов в том, что они обладают достаточной информацией, и жажда прибыли их клиентов гнали средства в регион. Ключевые проблемы ― высокая задолженность Южной Кореи, огромный торговый дефицит Таиланда и бум в области недвижимости, который неотвратимо вел к краху, коррумпированность режима Сухарто ― были хорошо известны, и риски, связанные с этим, открыты для инвесторов.
Транснациональные банки также сочли для себя выгодным свалить ответственность на других. Они стремились обвинить заемщиков и указывали на плохую практику кредитования тайских и южнокорейских банков. Последние якобы выдавали плохие кредиты при попустительстве коррумпированных правительств своих стран. МВФ и министерство финансов США вновь присоединились к ним. С самого начала аргументация МВФ и министерства финансов США внушала подозрения. Несмотря на их попытки обелить крупные транснациональные банки, простая истина состоит в том, что в каждой кредитной сделке участвуют как заемщик, так и заимодавец. Если кредит оказывается по существу плохим, то в этом виноваты они оба. Более того, банки западных развитых стран давали кредиты крупным корейским корпорациям, хорошо зная, как перегружены заемными средствами многие корейские фирмы. Плохие кредиты были результатом плохих оценок, а не давления со стороны правительств Соединенных Штатов или других западных стран. Их выдавали западные банки, несмотря на то что они располагают, как считается, хорошим инструментарием для управления рисками. Неудивительно, что большие банки пожелали остаться вне поля зрения при проведении исследования причин кризиса. У МВФ имелись достаточные основания, чтобы их поддержать. Фонд сам разделял с ними ответственность. Повторные выкупы долгов МВФ в других регионах способствовали недостаточно внимательному отношению заимодавцев к состоянию дел заемщиков.
