Не менее важно, что распределяющая бюрократия расточительна и не склонна к экономии в силу самой природы выполняемых ею общественных функций. Распределяя общественное, она распределяет чужое и не стремится к его сбережению; эта особенность переносится ею и на собственное имущество: в момент и после уничтожения ею социализма она расточает украденное ею для себя у общества почти точно так же, как расточала общественное. Поэтому социализм оказывается расточительным по определению обществом, — и приходящий ему на смену «дикий капитализм» распределяющей бюрократии не становится производительным и остается расточающим не только по внешним причинам, связанным с глобальной конкуренцией, но и в силу своего собственного генезиса. Соответственно, социализм обречен на поражение в глобальной конкуренции в силу своей расточительности, — и она остается одним из важных факторов неконкурентоспособности возникающей на его развалинах грабительской государственности.
Однако значительность распределяющей бюрократии, обрекающей социализм на неконкурентоспособность и в конечном счете на поражение и гибель, обусловлена спецификой индустриальных технологий.
Социализм, порожденный коллективной волей восставших против несправедливости людей, опередил возможности своего технологического базиса и был вдавлен последним во всевластие распределяющей бюрократии, обусловившей авторитаризм и подавление инициативы, которое обернулось в том числе и подавлением технологического прогресса.
Современные информационные технологии, существенно ужесточая конкуренцию по сравнению с индустриальными, порождают несправедливость и, соответственно, возможность протеста против нее в еще большем масштабе.
В то же время они кардинально упрощают не только учет и контроль, исключительную важность которых для всякой распределяющей системы подчеркивал еще Ленин, но и демократические процедуры, которые благодаря им могут стать не только постоянными и всеобъемлющими, но и исключительно дешевыми, почти бесплатными для общества.
Конечно, контроль за информационной инфраструктурой общества позволяет осуществлять и тотальный контроль за ним самим, причем со стороны значительно более узкого сообщества, чем в условиях доминирования информационных технологий, что является объективным ограничением демократии и внутренним противоречием народовластия. Однако на фоне проблем, которые несут информационные технологии обычной демократии, которую они практически разрушают, эти проблемы представляются сравнительно небольшими.
Безусловно, какие-то общества будут захвачены и подавлены информационной диктатурой, опирающейся на формальную всеобщую прямую демократию, при помощи установления контроля за информационной инфраструктурой. Однако эта угроза вполне сопоставима с угрозой диктатуры при традиционных демократиях, — и большинство обществ, вероятно, найдут против нее противоядие.
Представляется крайне существенным, что общество, стремящееся к совместному развитию человеческих личностей, значительно менее предрасположено к возникновению информационной диктатуры, чем традиционное рыночное общество, основанное на частной собственности и стремящееся к индивидуальной эффективности за счет максимального подавления всех остальных. Таким образом, информационные технологии дают социализму объективное преимущество перед капитализмом, и в этом заключается еще одно их принципиальное отличие от технологий индустриальных.
В условиях доминирования информационных технологий качественное упрощение учета и контроля, как и процесса управления в целом, резко сокращает по сравнению с индустриальным обществом численность требуемой для распределения бюрократии и тем самым лишает ее возможности стать доминирующим слоем, а затем и классом. Таким образом, социализм освобождается от своей ахиллесовой пяты: она просто становится слишком маленькой для того, чтобы иметь существенное значение.
Инфраструктура распределения общественных ресурсов, облегчаясь, упрощаясь и удешевляясь, благодаря информационным технологиям утрачивает возможность разрастись настолько, чтобы раздавить и похоронить под собственной массой стремящееся к справедливости и развитию личности общество. И это создает возможности возрождения этого стремления в виде нового социализма на качественно новой технологической базе.
Проблема вроде бы заключается в индивидуализации, порождаемой информационными технологиями, разобщающей людей и лишающей их способности к коллективным действиям, будь то борьба за обретение попранных прав или развитие личности.
Однако этот этап технологического прогресса, как представляется, современное человечество уже оставило или, как минимум, оставляет позади. Так же незаметно, как в эпоху информационных технологий, мы вошли в следующий период — господства выросших из информационных социальных технологий (наиболее ярко, но отнюдь не исчерпывающе проявивших себя в виде социальных сетей), объединяющих атомизированных на предыдущем этапе людей в общественные организмы и позволяющие управлять последними как некоторыми целостностями. Как мы уже видим на примере достаточно значительного числа государственных переворотов, социальные технологии позволяют эффективно преодолевать порождаемую информационными технологиями разобщенность людей для коллективных политических действий.
Пока эти действия еще остаются кратковременными, но есть основания полагать, что по мере развития социальных технологий увеличение их мощности и эффективности позволит на наших глазах и с нашим участием решить эту проблему.
Таким образом, информационные и следующие за ними социальные технологии освобождают социализм как идею достижения справедливости за счет коллективного развития личностей от неотъемлемо присущих и в итоге убивающих его пороков, свойственных индустриальному обществу, и тем самым превращают его из преждевременно реализованной утопии в практическую возможность, а значит — и в необходимость.
Будущее определяется коллективной волей
В рамках традиционных, привычных нам рыночных отношений и демократии информационные технологии сделали с людьми то же самое, что неоколониализм сделал с якобы освободившимися от колониального гнета народами Африки и Юго-Восточной Азии: им дали формальную возможность развиваться только для того, чтобы тут же менее прямыми и заметными, более сложными и потому более эффективными методами полностью лишить их всякого шанса воспользоваться этой возможностью.
Это не значит, что мы обречены на расчеловечивание и рабство (ибо абсолютное доминирование также делает господина рабом, хоть и иным, чем лишенные им свободы и тем самым обращенные в предметы временно живые люди).
Возможности, предоставляемые информационными и социальными технологиями совместному прогрессу и развитию личности как части разнообразных общностей, дают шансы не только закрепощению, но и освобождению.
И это значит, что ситуация вновь повторяется.
Воля к свободе, общему развитию, коллективизму и солидарности вновь противостоит воле к грабежу и насилию, а технологические изменения позволяют возобладать как тем, так и другим. В отдельных обществах могут победить те или иные, но в мире сложится, как обычно, тяготеющий к середине, к объединению и взаимному перевариванию противостоящих друг другу крайностей, непредставимый нам пока в деталях синтез, относительно гармоничное сочетание общественной справедливости и индивидуальной свободы на новом уровне развития производственных технологий и организационных технологий организации общества.
Однако для этого надо бороться: достичь частичной справедливости возможно лишь в том случае, если приложить все силы для достижения справедливости абсолютной.
Лидером нового мира будет, как и в прошлые эпохи, наиболее свободное, демократическое, обеспечивающее развитие личности общество (богатство является важным, но отнюдь не главным фактором лидерства, уступающим по значению способности объединить и мобилизовать широкие массы людей общими и индивидуальными перспективами). С 20-х до конца 70-х мировым лидером являлся Советский Союз, затем, по мере его деградации, одушевляющим мир примером стали США.
На нынешнем этапе они утрачивают свою роль: им нечего предложить людям и обществам, кроме более или менее жестокой, но в целом вполне безысходной эксплуатации.
Личную свободу, совместное участие в управлении и внятные перспективы совместного развития сможет предложить лишь общество, отрицающее рынок и эксплуатацию как фундамент общественной жизни. Если людям, разделяющим описанные ценности, удастся создать его, опираясь на информационные и социальные технологии, такое общество станет новым лидером всего человечества, которое наполнит своим смыслом всю принципиально новую эпоху, в которую мы входим.
