Возможно. Как бы то ни было, агрессивные методы допросов — это «эвфемизм для пыток, проводимых во имя получения информации», заключила комиссия по расследованию Совета Европы в июне 2007 года. Докладчик комиссии, швейцарец Дик Марти, объясняет, что люди, переведенные в эти тюрьмы, часто содержались обнаженными в камерах одиночного заключения в тяжелейших условиях, где температуру доводили до экстремальных уровней: «…то было настолько жарко, что невозможно дышать, то температуру снижали до нуля». Марти добавил, что Зубейда содержался в тюрьме ЦРУ на территории Польши. Он осудил некоторые европейские правительства за то, что они поддержали, в более или менее явной форме, подобные методы: «Мы должны навсегда покончить с настроением администрации Буша, по существу, заявившего, что если для нас незаконно использовать подобные методы на нашей территории, переведем их за пределы, чтобы не быть ответственными».
Статья в «Вашингтон пост» и расследования Дика Марти подняли волну возмущения в Европе: в Германии, Испании, Италии, Португалии и частично во Франции. Некоторые европейские судьи даже потребовали заслушать десятки офицеров ЦРУ.
В рамках борьбы с терроризмом после 11 сентября значительно расширилось сотрудничество между службами разведки. Но постепенно начала проявляться и обратная сторона этого сотрудничества. Это затрагивало взаимоотношения разведок и руководителей государств, а также общественное мнение, особенно в Европе. Хайден справедливо заметил, что «взаимоотношения с иностранными разведслужбами — очень деликатная проблема, которую надо решать с большой осторожностью и вниманием, даже если это является для меня приоритетом… Так как международный терроризм не может быть побежден без интернационального сотрудничества».
В Соединенных Штатах развернулись ожесточенные дебаты по этому поводу. Американцы законно требовали защиты от терроризма. Но какой ценой? «Бесполезно мне напоминать о необходимости вербовать людей, владеющих арабским языком, — вежливо объяснял директор ЦРУ, обращаясь к конгрессу. — То, в чем я действительно нуждаюсь и чего жду от вас, — это чтобы вы обсудили с другими конгрессменами и определили, где находится грань между свободой и безопасностью».
Проблема ставится в новых терминах, но вопрос старый. От ответа на него зависит частично имидж ЦРУ в будущем.
Определения не затрагивают сущности служб разведки. Считается, что они информируют тех, кто принимает решения, помогая им в этом. Печать секретности скрывает их действия, которые тем не менее очень разнообразны: всё то, что правительства предпочитают осуществлять в тени, а не на виду у общества. Их действия варьируются в зависимости от ситуации, угроз, государств, а также доверия к своим спецслужбам. В действительности спецслужбы представляют простор для секретных маневров, на который государства любят рассчитывать.
Хотя разведслужбы имеют много общего, каждая из них носит свои характерные черты, такие как определенный стиль в работе, в мышлении и способах реагирования, которые отражают историю и культуру их стран. В Соединенных Штатах придают большое значение службам разведки и возлагают на них большие надежды. По историческим причинам особая роль отводится ЦРУ. Это гордость, но в то же время и бремя, одновременно источник власти и многочисленных проблем.
Американцы создали ЦРУ на свой вкус, но эта организация, в свою очередь, оказала на них сильное влияние. Она оставляет неизгладимый след в политической и культурной истории Соединенных Штатов. Конгресс был очень озабочен тем, чтобы создать учреждение «вне политики», каким, возможно, оно никогда не смогло бы стать. И если президенты хотели с его помощью изменить мир, то ЦРУ, в свою очередь, трансформировало Белый дом. Он никогда не будет больше таким, как прежде, после создания Центрального разведывательного управления.
Спусковым механизмом послужила атака на Пёрл-Харбор. Удивление, шок положили конец твердому убеждению, согласно которому американцы должны и могли бы оставаться в стороне от «европейских войн», короче говоря, от всех конфликтов за пределами их страны. Внутри страны неограниченные ресурсы. Ощущение самодостаточности носило лишь материальный характер, так как Соединенные Штаты были созданы эмигрантами, за которыми последовали эмигрантские волны из многих стран. Эта генеалогия привела к тому, что американцы стали носителями культуры мышления, которую они считали «универсальной», что приняло для них неблагоприятный оборот, когда нужно было понять других. На востоке и на западе два океана. Нет конкурентов ни на севере, ни на юге континента. У Соединенных Штатов никогда не было необходимости заботиться о национальной безопасности, поэтому их армия была «экспедиционной» по своей природе.
Соединенные Штаты извлекли два главных урока из Пёрл-Харбора и участия во Второй мировой войне. Первый — необходимо предвидеть угрозы до того, как они произойдут. Чтобы избежать войны, следует проявлять бдительность в мирное время. Второй — Соединенные Штаты должны принимать активное участие в международных делах, чтобы обеспечить собственную безопасность. Старая доктрина «изоляционизма», таким образом, превращается в свою противоположность… Переход из одного состояния в другое сопровождается злоупотреблениями.
ЦРУ получило это в наследство. Ему доверили роль впередсмотрящего. Это тем более важно, так как американцев мало интересует, что происходит за границей. И вследствие своего пренебрежительного отношения к военным институтам в мирное время они доверяют ЦРУ заботу о своей безопасности. «Генерал Макартур сказал как-то, что на войне нет никакого другого решения, способного заменить победу, — напомнил президент Форд, а затем добавил: — Позвольте мне сказать, что в мирное время ничто не может заменить службы разведки». И Рейган заверяет, что «сохранение наших свобод и нашего образа жизни требует постоянной бдительности… Соединенные Штаты не могут выжить в современном мире без агентства мощной разведки, способной реагировать быстро и тайно».
ЦРУ было создано в результате внезапной атаки, чтобы предотвратить новые. С тех пор, что неудивительно, управление подвергается критике каждый раз, когда Соединенные Штаты оказываются застигнутыми врасплох. Возможно, никогда прежде и нигде не произносили столь часто «провал разведки», как в этой стране… И именно ЦРУ всегда оказывается на скамье подсудимых.
После процесса следуют реформы, принимаются «решения». Полномочия ЦРУ и других разведывательных агентств усиливаются. Появляются новые организации. И преодолевая неприязнь американцев к централизации власти, авторитет директора центральной разведки постепенно укрепляется.
Этому способствуют глубинные причины — слишком «детерминистское» вйдение, присущее американской культуре, согласно которому можно всё понять, если постараться. Ведь информации возможно придать желаемый смысл, если уделить этому достаточно времени и необходимого внимания. Мир никогда не станет «транспарентным». Планета слишком велика. Противники слишком многочисленны, разнообразны и «коварны», чтобы было возможно узнать все их планы. У служб разведки нет магического кристалла… Но, вероятно, в Соединенных Штатах надежда достичь этого наиболее сильна.
Панический страх перед коммунизмом очень быстро сформировал ЦРУ. В этом случае, как и во всех остальных, где Соединенные Штаты видели для себя угрозу, его силы и полномочия были увеличены и адаптированы к борьбе с Советами. До такой степени, что Уолтер Беделл Смит квалифицировал ЦРУ как «министерство холодной войны». Аппарат американской разведки вырос на этом противостоянии в политическом, идеологическом и военном отношении до такой степени, что превратился в колосса, непревзойденного в мировой истории разведки. «Что с ним делать?» — задавались вопросом президенты по прибытии в Белый дом, все с твердым предубеждением в отношении ЦРУ. Многие недооценивали важность его анализов. Они описывали сложный мир, указывая на неопределенность хода событий. Оценка, гипотезы, вероятность… Белый дом не очень ценит такой язык. Он часто отдавал предпочтения анализам, которые соответствовали его сформировавшимся идеям и политическим целям. С другой стороны, из-за постоянного желания найти поддержку в обществе для своих важных решений Белый дом стал всё чаще и чаще делать достоянием общественности определенную информацию, собранную спецслужбами.
Президенты, напротив, в значительной мере переоценивали тайные возможности, которые они получили в свои руки при помощи ЦРУ. Тайные операции, этот «третий путь» между войной и дипломатией, привлекали их особенно. Все президенты принимали программы тайных операций, направленные на оказание тайного влияния на ход событий. Все старались сохранить возможность их использования. Никто не поставил под сомнение правильность и полезность этого инструмента во внешней политике, несмотря на скандалы, дипломатические и политические проблемы, к которым приводят тайные операции.
