* *
Возможна еще одна смычка географии с историософией. Понятие «месторазвития» нужно сомкнуть с понятием культурно-исторического типа Н. Я. Данилевского: «Формы исторической жизни человечества, как формы растительного и животного мира, как формы человеческого искусства… разнообразятся по культурно-историческим типам… Эти культурно-исторические типы или самобытные цивилизации суть: 1) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский или древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) новосемитический или аравийский и 10) германо-романский или европейский… каждый развивал самостоятельным путем начало, заключавшееся как в особенностях духовной природы, так и в особенных внешних условиях жизни, в которые он был поставлен» (Н. Я. Данилевский).
Каждому из этих типов соответствует «месторазвитие». Одни из этих месторазвитий – «большие», другие – «меньшие». Классификация месторазвитий определила б, быть может, и несколько иную систематику перечисленных «культурно-исторических типов», чем простое поставление их в один ряд. В западной половине Старого Света три больших месторазвития очерчены твердо: 1) переднеазиатско-африканское (с Северной Африкой), 2) средиземноморское, 3) европейское. Два последних месторазвития Н. Я. Данилевский сопоставляет в следующих словах: «В культурно-историческом смысле то, что для германо-романской цивилизации Европа, тем для цивилизации греческой и римской был весь бассейн Средиземного моря» (Данилевскому не хватало слова; отсюда неопределенность: «то»… «тем». Это слово и есть «месторазвитие»!).
Как легко усмотреть, имеются страны, общие нескольким из названных месторазвитий; так Северная Африка и западная часть Передней Азии общи «переднеазиатско-африканскому» и «средиземноморскому» месторазвитиям; территория южной части Пиренейского полуострова входила в перемежающемся порядке в состав «переднеазиатско-африканского» месторазвития (поскольку, во-первых, Карфаген, вместе с его испанскими владениями, принадлежал к «древнесемитическому» культурно-историческому типу и, во-вторых, поскольку Испания от VIII по XV век нашей эры несла культуру арабского круга), «средиземноморского» (Римская империя) и Европы. Апеннинский полуостров, вместе с Галлией и Британией, общий «средиземноморскому» и европейскому «месторазвитию» и т. д. и т. п. Видимо, каждая из этих стран одними сторонами своей природы отвечала формационным принципам одного, другими сторонами – таким же принципам другого «месторазвития»…
Персидским завоеванием, возглавляемым Киром и его преемниками, создано было целое, охватившее одновременно и иранское, и «переднеазиатско-африканское» месторазвитие (последнее – не целиком); это же сочетание осталось в силе в державе Александра Македонского и его ближайших преемников; но уже в III в. до Р. X. в виде отделившейся от царства Селевкидов Парфянской державы снова выступили на поверхность черты обособленного иранского «месторазвития».
Римская держава выразила собою целостность Средиземноморья как «месторазвития»; во второй половине первого тысячелетия по Р. X. из-под черт этого «месторазвития» стали прорезываться черты двух других: опять переднеазиатско-африканского (арабская культура) и европейского…
Ряд культурно-исторических типов, намеченный Н. Я. Данилевским, продолжим евразийским культурно-историческим типом. И в этом продолжении опремся, между прочим, на то, что евразийскому типу отвечает точно определимое, своеобразное «месторазвитие»…
П.Н. Савицкий в начале 1910-х годов
Петр Савицкий родился в 1895 году в семье черниговского помещика Николая Петровича Савицкого. Детство и отрочество провел на Украине, затем учился на экономическом факультете Петроградского политехнического института. Еще в годы учебы примкнул к кадетской партии; после Октябрьской революции 1917 года вернулся на Украину, где воевал на стороне гетмана Скоропадского с войсками Петлюры.
В 1919–1920 годах был заместителем министра иностранных дел в правительствах Деникина и Врангеля. В 1920 году эмигрировал в Константинополь.
* * *
Выяснение начал месторазвития есть большая и плодотворная научная задача; ее можно ставить применительно к различнейшим вопросам и различнейшим отраслям.
В самых общих основах мы касались этой задачи в сопоставлении русской географии и русской историософии. Несколько более частным являлось, например, определение степной культуры в ее месторазвитии. Еще более частный случай выяснения начал месторазвития представляли наблюдения над развитием русской географической науки… Но не только начала месторазвития встречаем в социально-историческом мире. Наряду с ними существуют также начала внеместные. Объективное научное исследование показывает, что религиозные принципы, несмотря на «местные» одежды, суть начала внеместные.
Утверждение понятия «месторазвития» не равнозначаще проповеданию «географического материализма». Это последнее имя подходило бы к системе «географического монизма», которая все явления человеческой истории и жизни возводила бы к географическим началам. Концепция «месторазвития» сочетаема с признанием множественности форм человеческой истории и жизни, с выделением, наряду с географическим, самобытного и ни к чему иному не сводимого духовного начала жизни. Сторона явлений, рассматриваемая в понятии «месторазвития», есть одна из сторон, а не единственная их сторона; намечаемая концепция, по замыслу, заданиям и пределам, есть одна из возможных, а не единственная концепция сущего. Живым ощущением материального не ослабляется, но усиливается живое чувствование духовных принципов жизни…
Только в свете этих принципов разрозненные факты, устанавливаемые наукой, слагаются в некоторое единство. Только в свете этих принципов установима подлинная «связь наук», достижимо «цельное понимание мира».
Геополитические основы евразийства
Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться «срединным государством» («Чжун-го», по-китайски). И чем дальше будет идти время – тем более будут выпячиваться эти основания. Европа для России есть не более чем полуостров Старого материка, лежащий к западу от ее границ. Сама Россия на этом материке занимает основное его пространство, его торс. При этом общая площадь европейских государств, вместе взятых, близка к 5 млн. км квадратных. Площадь России существенно превосходит 20 млн. км квадратных.
Совершенно явственно вскрывается природа русского мира, как центрального мира Старого материка. Были моменты, когда казалось, что между западной его периферией – Европой, к которой причислялось и Русское Доуралье («Европейская Россия» старых географов), – и Азией (Китаем, Индией, Ираном) лежит пустота. Евразийская установка русской современности заполняет эту пустоту биением живой жизни. Уже с конца XIX в. прямой путь из Европы в Китай и Японию лежит через Россию (Великая Сибирская железная дорога). География указывает с полной несомненностью, что не иначе должны пролегать дороги из Европы (во всяком случае, северной) в Персию, Индию и Индокитай.
Эти возможности к настоящему времени еще не реализованы. Трансперсидская железная дорога, прорезывающая Персию в направлении с северо-запада на юго-восток и связанная с железнодорожной сетью как Британской Индии, так и Европы (через Закавказье, Крым и Украину), была близка к осуществлению накануне мировой войны. В настоящее время, в силу политических обстоятельств, она отошла в область беспочвенных проектов. Нет связи между железными дорогами русского Туркестана («среднеазиатских республик») и Индии. Нет ориентации русской железнодорожной сети на транзитное европейско-индийское движение. Но рано или поздно такое движение станет фактом – будь то в форме ж.-д. путей, автолюбительских линий или воздушных сообщений. Для этих последних кратчайшие расстояния, даваемые Россией, имеют особенно большое значение.
Чем больший вес будут приобретать воздушные
