Он на это никак не реагировал.
Ибо сам лично срывал выполнение собственной директивы. С одной стороны – директива Жукова: зарыться в землю! С другой стороны – приказы того же Жукова: давай-давай! Ура! Вперед!
И даже после того как Сталин выгнал Жукова из Генерального штаба и отправил под Ельню, великий стратег занимался тем же – гнал свои дивизии, корпуса и армии в самоубийственные атаки: «Как и в начале войны, все имеющиеся и подходящие резервы использовались не для наращивания глубины обороны, а для усиления соединений первого эшелона и проведения контратак и контрударов, которые в условиях господства противника в воздухе и слабого огневого обеспечения не давали положительных результатов» («Красная звезда», 1.12.2006).
Если боец с винтовкой или пулеметом идет в атаку, то тело его полностью открыто для пуль и осколков. Он не может нести на себе много боеприпасов, он запыхался и выбился из сил, он ведет огонь с ходу или с короткой остановки (то есть неприцельно или почти неприцельно). Он ведет огонь по целям, которые плохо или вообще не видны. За каждым новым бугорком для него открывается совершенно новая картина, которую нужно охватить взглядом, оценить и принять решение. Под убийственным огнем.
А тот, кто сидит в траншее, имеет боеприпасов в достатке. Его тело укрыто от пуль и в значительной степени – от осколков. Ему не страшен танк: пройдет над окопом, обвалит стенки в одном месте – вот и все. Тот, кто в траншее, ведет прицельный огонь. У него много сил, дыхание ровное, местность перед ним знакомая, расстояние до местных предметов промерено.
Парадокс заключался в том, что наступавшая германская армия била Красную Армию обороной. Встретив сопротивление, немцы немедленно останавливались, отрывали окопы и траншеи по принципу: пот экономит кровь – лучше десять метров траншеи, чем метр могилы. А Красная Армия под водительством гениального Жукова бросалась на рожон.
Выбив советские танки и перемолов пехоту, немцы без сопротивления шли дальше. А встретив сопротивление, тут же останавливалась, зарывалась в землю, и все повторялось с самого начала.
Красная Армия имела в своем распоряжении все преимущества обороны, но она два года губила себя наступлениями и контрнаступлениями.
6
Но жизнь учила.
13 октября 1941 года перед лицом наползающей катастрофы Сталин приказал сформировать десять саперных армий, укомплектовать их рабами ГУЛАГа, во главе поставить лагерных вертухаев высшего ранга.
Не завершив формирования, саперные армии вгрызлись в землю. Они построили неисчислимое множество блиндажей, огневых сооружений, позиций артиллерии, укрытых наблюдательных и командных пунктов, установили проволочные и минно-взрывные заграждения небывалой протяженности, отрыли сотни и тысячи километров траншей и противотанковых рвов от Архангельска до Астрахани во много рядов. Это во многом и позволило остановить немцев у стен Москвы в декабре 1941 года.
А потом началось советское контрнаступление, которое снова обернулось кровавым финалом для Красной Армии. Даже «Красная звезда» (1.12.2006) вынуждена признать: «К сожалению, в последующем зимнем наступлении в январе—марте 1942 года наши поспешные, неподготовленные наступательные операции не давали должных результатов и вызвали неоправданно большие потери».
Жаль, что «Красная звезда» оставила во мраке имя того Величайшего и Гениального Полководца, который гнал на убой сотни тысяч бойцов и командиров в этих «поспешных, неподготовленных наступательных операциях, которые не давали должных результатов и вызвали неоправданно большие потери».
И если на такие действия Гениального Полководца толкал глупый Сталин, то куда в этом случае девалась хваленая принципиальность означенного Гения Стратегии?
Весной 1942 года с грохотом и большой кровью провалилась еще одна грандиозная наступательная операция. Потому жизнь вновь заставила вспомнить об обороне. В конце лета на подступах к Сталинграду строились четыре оборонительных обвода: внешний, средний, внутренний и городской. Вспомнили об обороне, измотали противника в изнурительных боях, и только потом перешли в контрнаступление. И получили грандиозную победу, которой не померкнуть в веках.
На следующий год на Курской дуге Центральный и Воронежский фронты возвели по 5–6, один за другим, оборонительных рубежей. Позади войска Степного фронта возвели еще один рубеж обороны, а за ним по левому берегу Дона был построен Государственный рубеж обороны. Общая глубина инженерного оборудования местности достигала 250–300 километров. Проломить такую оборону (при условии грамотного руководства и стойкости обороняющихся войск) было невозможно даже теоретически.
Вот бы в 1941 году иметь хотя бы половину или даже треть такой обороны! Но Красная Армия 41-го года была подготовлена только к внезапному, стремительному, сокрушительному наступлению.
Генерал армии Гареев, яростный защитник Жукова и Тухачевского, сообщает про 1941 год: «Не были выполнены даже первоочередные инженерные работы. Ведь еще в 1930-е годы те же идеологи выдвинули лозунг, что траншейная система – это пережиток Первой мировой войны. Дескать, для революционного солдата траншеи не нужны» («Красная звезда», 1.12.2006).
Досадно, что генерал Гареев не назвал «идеологов» революционно-наступательной стратегии по именам. Какие-то недоумки без имен и званий отказались от траншей, потому-то и случился разгром.
Вот она, тухачевско-жуковско-гареевская школа во всей красе. Главное для этой учено-стратегической братии – представить всех нас недоумками.
Выходит, что Красная Армия по вине каких-то неизвестных кретинов полностью отказалась от траншей, то есть всецело отвергла опыт Первой мировой войны. Вывод: о, как глупы эти русские!
И тот же Гареев восхваляет Жукова, который объявил на весь мир, что Красная Армия по вине каких-то анонимных олухов мертвой хваткой вцепилась в опыт Первой мировой войны и никак не хотела от него отказываться.
А вывод все тот же: о, как же глупы эти русские!
Приложение 2
О СУВОРОВЕ ИЗ ПЕРВЫХ РУК
Нет более спокойного и семейного человека, чем этот возмутитель спокойствия, поднявший бурю в тихом омуте исторической науки. Виктор Суворов живет в пригороде Бристоля тихой жизнью семейного человека. Он считает семью главной ценностью жизни и хвастается фотографиями внуков.
– Это мой внук Александр, ему сейчас 12 лет. Вот он на берегу моря стоит.
– Ух ты, в резиновых сапогах! Оказывается, в Англии продаются резиновые сапоги…
– Да. Англия – смешная страна. Когда идет снег, тут все надевают резиновые сапоги и щеголяют в них, включая королеву. Думают, наверное, что снег – это нечто вроде дождя, только очень холодного… А вот моя внучка Скарлетт, ей 6 лет. Видишь, какая прелестная, улыбается.
У меня трое внуков и двое детей. Старшего сына зовут Александром, ему сейчас 31 год, он журналист, работает в Восточной Европе, пишет для «Таймс» и других английских газет. Он буквально не вылезает из славянских и прибалтийских стран, а вот в Россию я ему ехать не советую, от греха подальше.
Дочери Наташе 35 лет. Она занимает довольно высокую должность в крупной европейской фирме, связанной с недвижимостью. По финансовому положению уже давно переросла меня.
Вообще, крепкая семья – это наша традиция. И отец мой с матерью жили всю жизнь крепко, и дед с бабкой, и мы с моей женой вот уже 37 лет вместе. У детей моих в этом плане тоже все в порядке. А вот смотри, это фотография моего деда.
Дед был ранен во время знаменитого Брусиловского прорыва в Первую мировую и попал в плен, в Австрию. В австрийском плену офицеры ходили в своей форме и даже при погонах. Условия содержания пленных русских офицеров были совершенно «зверские» – чтобы выйти из лагеря в город, в увольнение, офицер должен был дать честное слово, что он не убежит. Солдат тоже отпускали в город погулять, но построже: рядовой, чтобы получить увольнение, должен был пользоваться уважением товарищей – три товарища должны были поручиться, что он не даст деру. А если все-таки солдат сбегал, поручителей сажали на пять суток в карцер…
После того как Австро-Венгерская монархия рухнула, дед вернулся домой, на Украину, где уже вовсю носились разные банды – банда Якира, банда Котовского. Против этих банд воевала армия, и дед, естественно, в эту армию вступил. Она называлась РПАУ – Революционно-повстанческая армия Украины. Командовал ею Нестор Иванович Махно. Так дед стал махновцем… Жил он долго, сталинских лагерей счастливо избежал и всю жизнь проработал в колхозе кузнецом. А в семидесятые годы вышел на заслуженный отдых и получил пенсию – 8 рублей 70 копеек.
Фамилия деда, кстати говоря, была не Резун, а Резунов. Русская. А Резуном он стал так. Когда Ленин сдал всю Украину кайзеру, дед очень огорчился этому обстоятельству и назло Ленину переиначил свою русскую фамилию на украинский манер – Резун. И детей всех после этого стал называть по-украински. До того у него рождались Александры да Иваны, а как стал Резуном, родился у него совершеннейший Богдан – отец Суворова. Очень обиделся дед на Россию…
