дискуссии вполне достаточно отметить явление (теоретической) универсальной взаимосвязи в пределах организма.
Уровень и качество личностных синдромов
В этой области исследований имеется как минимум один заслуживающий внимания пример. Является ли он правилом или, скорее, исключением, покажут дальнейшие исследования.
Можно говорить о количественной, т. е. описанной в терминах простых линейных корреляций, положительной, но не очень сильной взаимосвязи между уровнем безопасности и уровнем самооценки r, равным приблизительно 0,2 или 0,3. При индивидуальной диагностике у нормальных людей вполне очевидно, что эти два синдрома практически независимы. В некоторых группах эта взаимосвязь гораздо выше, например у евреев в 1940-х гг. одновременно наблюдалась тенденция к высокой самооценке и низкой безопасности, в то время как у женщин-католичек низкая самооценка сочеталась с высокой безопасностью. Для невротических личностей характерен низкий уровень обоих синдромов.
Но удивительнее всего, что эта взаимосвязь (или ее отсутствие) между уровнем проявления двух синдромов проявляется в тесной связи между уровнем безопасности (или самооценки) и качеством самооценки (или безопасности). Эту взаимосвязь можно продемонстрировать, сопоставив двух индивидов с одинаково высокой самооценкой, но разными по знаку уровнями безопасности. Индивид А (высокая самооценка и высокая безопасность) склонен выражать свою самооценку в совсем иной форме, нежели индивид В (высокая самооценка и низкая безопасность). Индивид А, обладающий как силой, так и любовью к человечеству, естественно, станет использовать эту силу в доброжелательной манере. Однако В, обладающий равной силой, но вместо любви испытывающий к человечеству ненависть, зависть или страх, с большей вероятностью станет использовать свою силу для доминирования, причинения вреда или обретения безопасности. Его сила таит в себе угрозу для окружающих. Таким образом, можно говорить о небезопасном качестве высокой самооценки, сопоставляя его с безопасным качеством такой же самооценки. Подобным образом представляется возможным различать небезопасные и безопасные качества низкой самооценки, т. е. на примере мазохиста или подхалима, с одной стороны, и услужливого, зависимого человека – с другой. Аналогичные различия в качестве безопасности коррелируют с различиями в уровне самооценки. Например, люди, не уверенные в своей безопасности, могут быть склонны к самоустранению или открытой враждебности и агрессии в зависимости от высокого или низкого уровня самооценки; люди, уверенные в своей безопасности, могут быть покорными или гордыми, ведомыми или лидерами, опять-таки в зависимости от уровня самооценки.
Личностные синдромы и поведение
Даже не проводя специфический анализ, можно утверждать, что взаимоотношения между синдромами и наблюдаемым поведением заключаются в следующем. Каждый поведенческий акт, как правило, является самовыражением личности в целом. Это означает, в частности, что каждый акт определяется каждым из имеющихся у личности синдромов (помимо других факторов, о которых пойдет речь ниже). Когда Джон Доу смеется в ответ на шутку, теоретически представляется возможным на основании этого единичного акта судить о его самооценке, безопасности, интеллекте, энергии и т. д. Такая точка зрения полностью противоречит распространенному в настоящее время мнению о том, что единичный поведенческий акт целиком определяется единичным характерологическим свойством. Наше теоретическое положение находит свое подтверждение при выполнении некоторых задач, например при создании продукта творчества. При написании картины или концертном выступлении творческая личность полностью отдается деятельности, т. е. при этом проявляется вся личность целиком. Однако возможен и другой пример: скажем, творческая реакция на ситуацию неопределенности, как в тесте Роршаха, находится в крайней точке диапазона. На другом его конце располагается единичный специфический поведенческий акт, не имеющий отношения к структуре характера. В качестве примера можно привести мгновенные реакции на сиюминутные требования ситуации (избегание столкновения с машиной), привычные, культурно обусловленные реакции, давно утратившие для большинства людей свой психологический смысл (привычка мужчин вставать, когда в помещение входит женщина), или, наконец, рефлекторные действия. Эти виды поведения мало что говорят о характере человека, поскольку в данном случае его особенности не являются определяющими. Между двумя полюсами находится целый ряд промежуточных проявлений. Есть, например, действия, которые практически полностью определяются одним или двумя синдромами. Проявление доброты более тесно связано с синдромом безопасности, чем с каким-либо другим. Чувство скромности определяется, главным образом, самооценкой. И так далее.
Все эти факты вызывают следующий вопрос: почему следует считать все синдромы без исключения ответственными за поведение, если существуют взаимосвязи отдельных видов поведения с конкретными синдромами?
Вполне очевидно, что такое утверждение характерно для холистической теории, в то время как атомистическая ограничилась бы изучением изолированного поведения в отрыве от организма в целом, например ощущения или условного рефлекса. В этом проявляется проблема «центрирования» (в зависимости от того, из каких частей состоит целое). Для атомистической теории простейшей первоосновой стал бы фрагмент поведения, полученный путем редукции, иначе говоря, поведение в отрыве от его взаимоотношений с организмом.
По-видимому, можно утверждать, что первый тип взаимоотношений между синдромами и поведением более важен. Изолированные виды поведения не являются основой поведения людей. Они изолированы именно потому, что не так уж важны, т. е. не связаны с решением значимых проблем, поиском важных ответов или достижением основных целей организма. Действительно, стукнув молоточком по коленной чашечке, мы сможем наблюдать проявление безусловного рефлекса: нога качнется. Примером может послужить привычка человека есть оливки пальцами и не есть вареного лука, потому что его к этому не приучили. Это так же верно, как и то, что у этого человека есть жизненная философия, что он любит свою семью, любит проводить эксперименты определенного рода, однако последние ситуации гораздо более важны.
Хотя можно утверждать, что внутренняя природа организма детерминирует поведение, на него влияет и еще один важный фактор. Культурные условия, в которых проявляется поведение и которые уже сказались на внутренней природе организма, также являются детерминантом поведения. Наконец, за так называемыми «сиюминутными ситуациями» скрываются еще некоторые, влияющие на поведение факторы. Если цели и задачи поведения определяются внутренней природой организма, а пути к достижению этих целей зависят от культуры, реально сложившаяся ситуация детерминирует реальные возможности: какое поведение разумно, а какое нет, какие промежуточные цели достижимы, что представляет угрозу, что служит инструментом для достижения целей.
С учетом сложности этих взаимосвязей нам становится ясно, почему поведение не всегда точно соответствует структуре характера, поскольку поведение в равной мере определяется внешними обстоятельствами, культурой и характером и является результирующей этих трех факторов, вряд ли оно может служить точным отражением одного из них. Это, конечно, всего лишь теоретическое утверждение. На практике существуют некоторые техники [70], с помощью которых удается контролировать или сводить к нулю влияние культуры и ситуации, поэтому в действительности поведение иногда может довольно точно отражать характер.
Гораздо более сильная корреляция наблюдается между характером и побуждением к действию, так что побуждения
