Порядочные американки слегка припудривали нос рисовой пудрой, а губной помадой не пользовались вовсе; считалось, что помада и макияж — удел падших женщин. По словам Рубинштейн, в делах красоты здесь полагались на Бога, и она вознамерилась изменить существующий
порядок вещей. Летом 1915 года на 49 улице Манхэттена в доме голландской постройки открылся первый американский салон красоты. И снова второй этаж был отведен под квартиру для семьи. Однако амбиции Рубинштейн простирались куда дальше Нью-Йорка.
Империя, основанная на красоте
В последующие два года Рубинштейн открыла салоны в Сан-Франциско, Бостоне, Филадельфии, Вашингтоне, Лос-Анджелесе, Чикаго и канадском Торонто. Она выписала в Америку сестру Манку, чтобы та помогла ей управиться со всеми этими открытиями, а сама в своем классическом стиле продолжала трудиться так, как будто от результатов зависела ее жизнь: «По восемнадцати часов из двадцати четырех уходило у нас либо на переезды из одного города в другой, либо на активную работу. Мы жили на чемоданах как актрисы бродячей труппы. Возбужденные и одержимые энтузиазмом, мы никогда не осознавали собственной усталости».
К 1929 году салоны Рубинштейн появились в Милане, Вене и Риме. А в 1929 году она открыла свой центральный салон на Пятой авеню, 715 в Нью-Йорке, что стало кульминацией ее успеха. К этому времени Элена рекламировала свои салоны как «бастионы красоты», а в ее центре на Пятой Авеню работали физиотерапевты, стилисты, косметологи, диетологи, тренеры, врачи и дамские парикмахеры. Салон работал без перерыва, но главным оставался все же «Вейк-Ап Крим» или «Питание для кожи». Производство кремов от Рубинштейн было поставлено на поток, баночки распространялись через тысячи магазинов и отделов универмагов. Это были атомы, из которых складывался годовой оборот фирмы. Салоны являлись всего лишь фасадом, форпостом империи, призванным демонстрировать действие продуктов и рекламировать имя Рубинштейн. Уже завоевав всемирную известность как «королева красоты», она использовала средства массовой информации и саморекламу для закрепления своего образа.
Теперь Рубинштейн превратилась в неисправимого трудоголика. Она игнорировала семью, особенно мужа. Следовательно, Титус заводил интрижки на стороне, чтобы
скоротать одиночество. Парижский управляющий рассказывал биографу Патрику О'Хиггинсу, что Эдвард заглядывался на других женщин исключительно по вине жены, а не своей. «Она не уделяла ему ни секунды. Бог знает, как она умудрилась родить двух сыновей». Муж говорил ей: «Тебя ничто не переменит, Элена. Твой бизнес — это твоя жизнь». Они развелись в 1930 году.
Мелочная скупость
Полунищенское детство в Польше навсегда привило мадам Рубинштейн скупость как ценное качество. Она постоянно испытывала «страх перед тратами», еще более усилившийся в первые годы в Мельбурне. И все же эта женщина была парадоксальна. Эта миллионерша могла из каприза отправиться в кругосветное путешествие и перекусывать на скамейке в парке в целях экономии. Она была известна тем, что спорила с таксистами за каждый пенни. В восемьдесят шесть лет она предприняла трехмесячную поездку, посетив салоны от Австралии до Вена, завернув еще в Тель-Авив. По словам Патрика О'Хиггинса, она строжайше предупреждала каждого управляющего на предмет транжирства и профнепригодности и так была одержима навязчивой идеей экономии, что экономила электричество, спускаясь с третьего этажа пешком, а не на лифте. Рубинштейн предпочитала просидеть в поезде всю ночь, чем потратиться на спальный вагон. Она считала, что те, кто едят в ресторанах, выставляют себя напоказ, и почти всю жизнь питалась за своим рабочим столом. Рубинштейн никогда не расставалась с деньгами и не ходила на деловые встречи, если это не приносило ей никакой коммерческой прибыли. Если это приносило выгоду ее бизнесу или ей, вот тогда предложение считалось стоящим. Это обыкновение сделало ее мастером саморекламы.
Финансовая власть
Финансовая власть Рубинштейн позволяла ей покупать поместья, предметы искусства, туалеты, драгоценности и спутников. Самым ценным приобретением стал ее второй муж принц Герелли, с которым она встретилась в 1938 году и за которого в том же году вышла замуж. Принц носил титул и был двадцатью годами ее младше. Патрик О'Хиггинс говорил: «Он был ее лучшей собственностью», хотя она и обращалась с ним как с вещью. Когда он умер, Элена даже отказалась прервать свой отдых в Европе и приехать на его похороны. Когда адвокат Рубинштейн спросил, не вернется ли она, она ответила: «Он мертв. Что толку? К чему выбрасывать деньги?»
С двадцатых по пятидесятые годы Рубинштейн пересекала Атлантику в обоих направлениях в среднем по шесть-восемь раз в год, осуществляя жестокий контроль за международной сетью салонов. Первые поездки Рубинштейн совершала еще до второй мировой войны, когда трансатлантические путешествия были довольно трудны и опасны. У нее были дома в Париже, Лондоне, на юге Франции, в Нью-Йорке, и Гринвиче (штат Коннектикут). Но штаб-квартирой стал Нью-Йорк, и, будучи гражданкой США, Рубинштейн являлась, по существу, гражданкой мира.
Сила воли
В 1950 году по результатам опроса Рубинштейн вошла в десятку богатейших женщин мира, обязанных успехами самим себе. Она добилась этого упорным трудом, помноженным на маниакальную навязчивую потребность преуспеть. Элена также была наделена несгибаемой силой воли, которая проявлялась как мания успеха. Рубинштейн была нетерпелива, а на своем пути к вершине — даже жестока. Она страдала «болезненной спешкой». Рубинштейн не просила власти, она ее брала, но всегда существовала опасность, что кто-нибудь остановит ее. Она с детства верила в терапевтические свойства крема «Вале», и эта вера придала ей уверенности в себе. Рубинштейн доказала, что труд и вдохновленность какой-нибудь идеей могут принести успех. В молодости она излучала красоту и побед-ность, а став старше — чрезвычайную уверенность. В личной жизни Элена была робкой и скрытной, но в бизнесе — могущественной, излучающей харизму.
Или по-моему, или никак
Рубинштейн просто подавляла своим присутствием. Как руководитель корпорации она могла быть настоящим тираном, использующим свою финансовую власть, чтобы покупать людей и влияние. Ее властность проявлялась в принципе: «или по-моему, или никак». Патрик О'Хиггинс долгое время был ее секретарем, любовником, телохранителем и общественным директором. Он описывал ее способ ведения дел фразой: «Дело прежде всего». Он считал, что она использует деньги как инструмент власти и убеждения, в чем Рубинштейн была хитра, даже жестока, «манипулируя буквально каждым шагом семи своих сестер, двух мужей, двух сыновей и вообще любого, кто попадался на ее пути, включая меня» (О'Хиггинс. 1971, стр. 224). О'Хиггинс писал, что сила его начальницы состояла в умении мудро распорядиться деньгами. После смерти она оставила состояние свыше 100 миллионов долларов, включая пять особняков и дорогую коллекцию предметов искусства, в которой находилось несколько всемирно известных шедевров.
CHUTZPA — предельная власть
Рубинштейн обладала тем, что называется chutzpa — чрезвычайная уверенность в себе — и пользовалась ею с апломбом. Подобно Говарду Хьюзу, Рубинштейн часто покупала то, в чем ей отказывали. Однажды, высматривая себе дом в Манхэттене, она наконец нашла идеальный вариант. В доме было три этажа, тридцать шесть комнат, включая гигантскую хозяйскую спальню и пентхауз. Он идеально подходил для размещения обширной коллекции Рубинштейн. Она сделала предложение, но ей было отказано. Когда владельцы дома отказались вести переговоры, агент по торговле недвижимостью отвел клиентку в сторону и сказал ей правду: хозяева не желали сдавать помещение еврейке. Но Рубинштейн трудно было обескуражить. Она купила весь дом, уволила управляющих и сама поселилась в пентхаузе.
Ее конкурентка Элизабет Арден так завидовала рекордному объему продаж Рубинштейн, что перекупила у нее весь штат продавцов. Вероятно, это не было такой уж трудной задачей, поскольку всем было известно, что «королева красоты» платила своим служащим мало, а требовала от них много. Она мгновенно взяла реванш, перекупив бывшего мужа Арден Т.Дж.Льюиса и назначив его менеджером национальной торговой сети.
Женщина-вихрь уходит на покой
Патрик О'Хиггинс писал, что Рубинштейн просто немыслимо изнуряла себя, своих служащих, даже сестер: «До последнего дня она безжалостно изводила работой и себя, и окружающих» (стр. 109). Рубинштейн никогда не боялась обидеть тех, кто не мог быть ей полезен в личной жизни или работе. Эта женщина жила по волчьим законам делового мира: соображения этики и морали никогда не мешали ей добиваться своего.
