стрелу, а меня возьми замуж.
Опечалился Иван-царевич и отвечает:
– Как же я тебя замуж возьму? Меня люди засмеют!
– Возьми, Иван-царевич, жалеть не будешь!
Царь от слова своего не отступился, Иван отца не ослушался, и под гогот старших братьев и их новоиспеченных женушек женился на лягушке.
Рассказал и Иван-царевич. Стали братья над ним смеяться, а отец говорит:
– Бери квакушку, ничего не поделаешь!
Вот сыграли три свадьбы, поженились царевичи: старший царевич – на боярышне, средний – на купеческой дочери, а Иван-царевич – на лягушке-квакушке.
Лягушка – как архетип и не только – в славянской культуре олицетворяет бессмертие, богатство, долголетие, плодородие и связь двух стихий, земли и воды. Чисто женское начало, дарующее жизнь.
– Хочется мне знать, как умеют ваши жены рукодельничать. Возьмите шелку, золота и серебра, и пусть они своими руками за ночь выткут мне по ковру!
Вернулись старшие царевичи к своим женам, передали им царский приказ. Стали жены кликать мамушек, нянюшек и красных девушек – чтобы пособили им ткать ковры. Тотчас мамушки, нянюшки да красные девушки собрались и принялись ковры ткать да вышивать – кто серебром, кто золотом, кто шелком.
А Иван-царевич воротился домой невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
– Ква-ква, Иван-царевич, – говорит лягушка-квакушка, – почему так печалишься? Или услышал от отца своего слово недоброе?
– Как мне не кручиниться! – отвечает Иван-царевич. – Батюшка приказал за одну ночь соткать ему ковер узорчатый!
– Не тужи, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!
Уложила его квакушка спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу, обернулась красной девицей Василисой Премудрой и стала ковер ткать. Где кольнет иглой раз – цветок зацветет, где кольнет другой раз – хитрые узоры идут, где кольнет третий – птицы летят… Солнышко еще не взошло, а ковер уж готов.
Вот пришли все три брата к царю, принесли каждый свой ковер. Царь прежде взял ковер у старшего царевича, посмотрел и молвил:
– Этим ковром только от дождя лошадей покрывать!
Принял от среднего, посмотрел и сказал:
– Только у ворот его стелить!
Принял от Ивана-царевича, взглянул и сказал:
– А вот этот ковер в моей горнице по большим праздникам расстилать!
Иван-царевич – младшенький, не сепарированный, к одобрению и принятию отца привязанный накрепко. Он, сам того не подозревая, получает джекпот. Как приоткрыла свой безграничный потенциал Василиса – царь возрадовался. Оценил адекватно. А Ванечка-то смекнул, что за счет талантов жены в любимчики отца и лидеры выйти может, обойти братьев-конкурентов наконец-то.
Так как царевич не прошел сепарацию – то есть не отделился эмоционально от родителя – то и фокус внимания не на жене, а на отце.
На другой день, как пришло время ехать на пир, квакушка и говорит царевичу:
– Ну, Иван-царевич, отправляйся один на царский пир, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром – не пугайся, скажи: «Это, видно, моя лягушонка в коробчонке едет!»
Пошел Иван-царевич к царю на пир один.
А старшие братья явились во дворец со своими женами, разодетыми, разубранными. Стоят да над Иваном-царевичем посмеиваются:
– Что же ты, брат, без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес, дал бы нам всем послушать, как она квакает!
Вдруг поднялся стук да гром – весь дворец затрясся-зашатался. Все гости переполошились, повскакали со своих мест. А Иван-царевич говорит:
– Не бойтесь, гости дорогие! Это, видно, моя лягушонка в своей коробчонке едет!
Подбежали все к окнам и видят: бегут скороходы, скачут гонцы, а вслед за ними едет золоченая карета, тройкой гнедых коней запряжена.
Подъехала карета к крыльцу, и вышла из нее Василиса Премудрая – сама как солнце ясное светится.
Все на нее дивятся, любуются, от удивления слова вымолвить не могут.
Взяла Василиса Премудрая Ивана-царевича за руки и повела за столы дубовые, за скатерти узорчатые…
Стали гости есть, пить, веселиться.
Василиса Премудрая из кубка пьет – не допивает, остатки себе за левый рукав выливает. Лебедя жареного ест – косточки за правый рукав бросает.
Жены старших царевичей увидели это – и туда же: чего не допьют – в рукав льют, чего не доедят – в другой кладут. А к чему, зачем – того и сами не знают.
Как встали гости из-за стола, заиграла музыка, начались пляски. Пошла Василиса Премудрая плясать с Иваном-царевичем. Махнула левым рукавом – стало озеро, махнула правым – поплыли по озеру белые лебеди. Царь и все гости диву дались. А как перестала она плясать, все исчезло: и озеро и лебеди.
Пошли плясать жены старших царевичей.
Как махнули своими левыми рукавами – всех гостей забрызгали; как махнули правыми – костями-огрызками осыпали, самому царю костью чуть глаз не выбили. Рассердился царь и приказал их выгнать вон из горницы.
Когда пир был на исходе, Иван-царевич улучил минутку и побежал домой. Разыскал лягушечью кожу и спалил ее на огне.
Приехала Василиса Премудрая домой, хватилась – нет лягушечьей кожи! Бросилась она искать ее. Искала, искала – не нашла и говорит Ивану-царевичу:
– Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты еще три дня подождал, я бы вечно твоею была. А теперь прощай, ищи меня за тридевять земель, за тридевять морей, в тридесятом царстве, в подсолнечном государстве, у Кощея Бессмертного. Как три пары железных сапог износишь, как три железных хлеба изгрызешь – только тогда и разыщешь меня…
Сказала, обернулась белой лебедью и улетела в окно.
Чтобы закрепить позиции в родительской семье, попрал Иван жестко границы жены. Влез обманом в мир ее личный. Запретил быть собой в угоду свою. Сжег шкурку лягушачью – эдакую контрзащиту. Пока еще сил своих не накопила, крепко на ноги не встала, не стала уверенной в обществе новом – необходим еще тайный домик, ракушка, шкурка – где можно укрыться, передохнуть и побыть с собой наедине. Ни ума, ни мудрости царевичу не хватило, чтобы оценить масштаб личности жены – не дорос и… потерял.
В сказке обернулась Василиса Премудрая белым лебедем и улетела к отцу – Кощею Бессмертному. В жизни – ушла в себя, в депрессию, в травму.
Загоревал Иван-царевич. Снарядился, взял лук да стрелы, надел железные сапоги, положил в заплечный
