МРТ до и после обучения. Ученые рассматривали не только физиологию эмпатии — то, как мозг участников реагирует на других людей, — но и анатомию: форму и размер коры.
Обнаружилась поразительная вещь: отвечающие за эмпатию участки мозга увеличились в размере после практики доброты. Как мы знаем, мозг изменяется в соответствии с приобретаемыми навыками и привычками. Команда Зингер впервые продемонстрировала, что целенаправленными усилиями можно развить у себя долгосрочную эмпатию и в процессе изменить биологию.
Своим проектом Зингер доказала, что возможно развивать «медленно сокращающуюся» эмпатию, перемещаться по ее диапазону и влиять на структуру мозга. Но это труд. Все хотят хорошо выглядеть, но мало кто побежит ультрамарафон. В программе Зингер участники занимались все выходные и по несколько часов каждый день на протяжении периода, равного сроку беременности. Это олимпийские тренировки по сравнению с несколькими походами в спортзал.
Есть ли более простой способ надолго пробудить эмпатию? Один вариант заключается в изменении убеждений. Кэрол Дуэк объясняет людям, что они могут вырасти над собой — стать умнее, расширить кругозор и больше проявлять эмпатию. Это заставляет их усерднее работать в настоящем, выстаивать перед лицом трудностей и верить в собственные силы. Но установки, например в отношении интеллекта, тоже дают «медленно сокращающиеся» изменения, когда сбываются. Те, кто верит в себя, делают то, что вселяет в них еще большую веру. Такие люди приобретают склад ума, который остается с ними надолго.
Отталкиваясь от этого, моя студентка Эрика Вайц недавно решила узнать, можно ли аналогичным образом развить долгосрочную эмпатию. Она собрала будущих первокурсников Стэнфорда для «исследования друзей по переписке». Половине участников дали письмо от старшеклассника, который переехал в другой штат и не может ни с кем подружиться. Мы попросили их написать ободряющий ответ. В частности, мы объяснили им, что эмпатия — это нарабатываемый навык, аргументируя тем же, что вы прочитали в книге, и что эта информация пригодится старшекласснику, чтобы завести друзей.
Другой половине участников старшеклассник жаловался на плохие оценки, и им надо было убедить его, что интеллект пластичен.
Про эмпатию участники всё поняли. Один написал: «Я понимаю, как трудно быть общительным, ранимым и сочувствовать всем. С некоторыми, кажется, вообще невозможно наладить общение, но экспериментально доказано, что… старанием и практикой можно развивать эмпатию». Другой советовал: «Эмпатия — как привычка или навык, которому можно учиться и тренировать его, как учить словарь или делать спортивные упражнения». Третий закончил так: «Запомни, что умение общаться зависит только от тебя. Немного постарайся, и друзья появятся. Не бойся!»
Мы действительно послали эти письма школьникам (подробнее об этом позже), но исследование заключалось не в изменении мышления старшеклассников. Выяснилось, что, пытаясь убедить собеседника, люди в процессе убеждают себя [113]. Мы с Эрикой зашли с черного хода и поменяли установки первокурсников, внушив им мобилистские взгляды на эмпатию.
Письмо запомнилось надолго [114]. Два месяца спустя писавшие про эмпатию все еще верили, что это навык. А что самое интересное, эмпатия у них и правда выросла. Они считывали чужие эмоции лучше, чем участники другой группы, писавшей про интеллект. А в первый, критический месяц обучения они завели больше друзей, чем остальные.
Это предварительные результаты, их еще надо подкрепить будущими исследованиями. Но начало многообещающее. По сравнению с исследованием Зингер Эрика отняла у участников совсем немного времени — всего несколько часов. Но их оказалось достаточно для долгосрочных изменений. Это позволяет предположить, что развивать эмпатию можно, и весьма эффективно. Люди могут научиться иначе воспринимать повседневную жизнь — информацию, людей и технологии.
С правильно выбранными стратегиями вы придете к эмпатии не мучительно поднимаясь в гору, а прогуливаясь вниз по склону.
О стратегиях вы узнаете далее в книге. Вслед за Левиным мы выйдем из лаборатории и отправимся в реальную «среду обитания». Мы встретим людей, некогда охваченных ненавистью, одиноких и измученных стрессом. Почувствовать эмпатию им мешали собственная боль, работа, смартфоны, телевидение и окружающая система отношений. Но вопреки всему они сблизились с окружающими, развили привычку к эмпатии, преодолели разобщение и стали добрее.
Их опыт проложил нам путь. В современной жизни мало места для эмпатии. Но давайте не мириться с этим, а искать причины и устранять их.
Глава 3. Ненависть или контакт
Тони Макалир предпочитал евреев, но в этот раз сделал исключение. Они с дружками из «Белого арийского сопротивления» [115], обутые в тяжелые «мартинсы» и вооруженные тростями как из «Заводного апельсина», привязались к гомосексуалисту в парке. Он побежал от них. Они бросились за ним по залитым лунным светом улицам Ванкувера и загнали на стройку. Он нырнул в длинный узкий подвал. Тони с бандой стали швырять в него камнями. Подскакивая, как блинчики на воде, они исчезали в темноте. Когда камень попадал в цель, крики жертвы долетали до них эхом. «Это была игра», — сказал Тони. Тогда он ничего не почувствовал.
Тони вырос рядом с этой стройкой. Его отец, психиатр, переехал в Канаду из Ливерпуля. Он работал допоздна и, когда возвращался домой, Тони обычно уже спал. Отец очень скучал по Англии, поэтому обустроил в подвале настоящий британский паб с медной барной стойкой и домашним пивом («канадское пиво он называл мочой») и по большей части проводил вечера там. «Он весь день выслушивал чужие проблемы, — вспоминал Тони. — Куда ему еще наши было слушать?»
Что старший Макалир умел, так это создавать проблемы. В десять лет Тони застукал его с любовницей, и семья развалилась.
Тони чувствовал гнев и смятение, его мир рухнул. В музыке он начал склоняться к панку — вместо Элтона Джона включал Clash. Стал хуже учиться. Вместе с родителями учителя решили подстегнуть его успеваемость кнутом, а не пряником. За оценку ниже В на экзамене или контрольной учитель бил Тони линейкой. Естественно, мальчик только стал злее. Он бунтовал на каждом шагу и побил рекорд школы по количеству наказаний.
Ненависть произрастает из запутанного и до конца пока не понятного клубка корней [116]. Преступления на почве расовой, религиозной и сексуальной нетерпимости чаще всего совершают молодые мужчины. Обычно они находятся в тяжелом финансовом положении — в периоды безработицы число преступлений на почве ненависти возрастает. В недавнем опросе выяснилось, что многих членов экстремистских группировок связывает опыт перенесенного насилия, физического или сексуального, в той или иной форме. Об этом сообщила почти половина преступников.
Тони видел, что у других озабоченных превосходством белой расы тоже не все в порядке. «Мы были как остров сломанных игрушек. Все травмированы. Все злые. Никто не понимал, что такое нормальные отношения, даже если
