являются отдельными состояниями.
Определение диссоциации даже в самой простой из всех возможных форм — сбой в обработке информации мозгом — может заставить тех, с кем это произошло, почувствовать, что с ними что-то не так, что внутри них что-то сломалось. Зачастую мы стыдимся, что в нашей голове сработал этот основной защитный механизм, но кому-то из нас он помог выжить. Я из тех, кто выжил. Мой психотерапевт, лечащий врач и другие постоянно говорили мне: «Если вам удалось пережить насилие, то вы сможете пережить и процесс исцеления от него». Но только никто из них так и не понял, что для моего сознания меня там даже не было. Я не помню подробностей, потому что мне удалось диссоциироваться. Большую часть времени я пребывал вне своего тела и не чувствовал боль и травму. Мне и в голову не приходило, что случившееся со мной может стать поводом для стыда, ненависти или отвращения. И даже осознания, что со мной происходит нечто «плохое», не было. Кажется, мое тело и мой мозг знали, будто что-то было не так, но не я, не маленький я.
Когда в нашей жизни происходит нечто тревожное или травмирующее, мозгу бывает сложно в этом разобраться и понять логику произошедшего. Событие может быть настолько ужасающим или же очевидно «инициирующим» [17], что мы просто не в состоянии его воспринимать в реальном времени и осознавать, что именно происходит, поэтому мозг позволяет нам выйти за пределы сознания, чтобы помочь вырваться из сковывающего нас ужаса и выжить. В каком-то смысле непреодолимое стремление уйти от реальности позволяет нам почувствовать себя в безопасности, помогает забыть то, что случилось, и дает силы жить дальше. Так мы можем приспособиться к происходящему, но, хотя это и помогает в момент самого травмирующего события, контролировать такое состояние непросто, и оно может быстро оказаться дисфункциональным.
Можно ли диагностировать диссоциацию?
Первым диссоциативным расстройством, получившим статус диагноза в DSM, стало диссоциативное расстройство идентичности (ДРИ). Оно характеризуется наличием как минимум «двух или более идентичностей, которые в некоторых культурах считаются проявлением одержимости» [18]. Такие разные личностные состояния часто называют «альтер-личностями», так как они могут быть проявлениями альтернативных черт характера того, кто столкнулся с этим психическим расстройством. Ранее это заболевание называли расстройством множественной личности, поскольку смена личностей у клиента с ДРИ приводит к тому, что он ведет себя как совершенно другой человек. Это может вызывать дискомфорт как у человека с ДРИ, так и у его близких.
Помимо наличия отдельных идентичностей клиенты с ДРИ сталкиваются с диссоциативной амнезией, не запоминая, что случилось в период, когда проявлялась альтернативная идентичность, и с эпизодами диссоциативной фуги, забывая основную информацию о себе и не помня, как они могли оказаться в том или ином месте. Такие явления иногда пугают и мешают клиентам с ДРИ жить своей обычной жизнью.
Как показывает мой профессиональный опыт, причиной ДРИ становится серьезная травма, с которой неспособна справиться одна часть личности, и тогда при помощи продолжительной диссоциации и подавления мы создаем альтернативные идентичности, чтобы помочь себе совладать с происходящим. Это может означать, что появляется более агрессивная альтер-личность, которая нас защищает и, вероятно, становится отражением той части личности, которая чувствует себя обиженным ребенком. Альтер-личности каждого клиента могут быть совершенно разными и зависят от того, кем является конкретный клиент и что именно с ним произошло, но определенно такой симптом требует обязательной профессиональной помощи. Когда я впервые занялась изучением методов лечения клиентов с ДРИ, я была убеждена, что главная задача такой терапии — интеграция отдельных личностных состояний, и сняла соответствующий ролик. И тут же получила обратную связь от аудитории, посчитавшей, что интеграция не лучший вариант терапии для большинства клиентов с ДРИ, поскольку может оказаться не менее травмирующим событием, чем то, с которым им пришлось столкнуться в прошлом.
В моем случае диссоциация сопровождается ощущениями полета и легкости. В самом начале сердце бьется так сильно, как будто я иду очень быстрым шагом. Я ничего не запоминаю и не в состоянии сфокусироваться ни на чем, что меня окружает. Я понятия не имею, что делаю в таком состоянии. Случается, я оказываюсь в каких-то местах и не помню, что меня туда привело. Иногда мое поведение бывает достаточно безрассудным, но я не могу вспомнить свои поступки до тех пор, пока диссоциация не становится менее глубокой.
Настойчиво стараясь объединить все альтер-личности клиента, мы заставляем его вспомнить не только прошлый травмирующий опыт, но и все то, что происходило с ним в последующие годы. Пребывание в диссоциативном состоянии может быть причиной странного, оскорбительного и опасного поведения. Отсутствие воспоминаний об этом состоянии — часть инстинкта самосохранения. Хотя нам и следует постепенно двигаться вперед вместе с клиентом, чтобы проработать все, что с ним произошло, и принять то, что осталось в памяти, это не означает, что альтер-личности просто перестанут существовать. Не следует стараться полностью избавиться от имеющихся идентичностей, вместо этого рекомендуется наладить их гармоничное взаимодействие и устранить возможное противодействие друг другу. Я знаю, как сложно это понять. Представьте, что такие альтер-личности являются членами вашей семьи внутри вас, поддерживают вас и помогают выживать в самые темные времена. У вас нет никакой уверенности, что без них вы выживете или не забудете, кто вы; а значит, вместо того чтобы стараться их всех выгнать, мы должны побудить их сотрудничать друг с другом. Терапия в этом поможет.
Следующая в списке диссоциативных расстройств в DSM диссоциативная амнезия, которую мы уже обсудили ранее, поэтому сейчас я дам лишь краткий комментарий. Травмирующее или стрессовое событие сопровождается диссоциативной амнезией. Она не похожа на обычную забывчивость, как, например, когда мы не помним, где припарковали машину. Люди, страдающие диссоциативной амнезией, не могут вспомнить важную личную информацию или события, которые с ними только что произошли, несмотря на то что память как таковая сохраняется. Получается, что такие воспоминания хранятся где-то далеко, вне сознательной части мозга. Интересно, что данный вид амнезии всегда имеет обратимый характер, а значит, при получении надлежащей помощи воспоминания возвращаются, в то время как при других видах амнезии память не всегда сохраняется и в некоторых случаях может и не вернуться.
Наконец, существует расстройство деперсонализации/дереализации, и именно оно, по моему опыту, встречается чаще прочих диссоциативных расстройств. Деперсонализация — это ощущение отчуждения от самого себя. В таком состоянии может теряться ощущение времени, а собственные мысли, чувства и даже тело кажутся чужими. Может возникать ощущение, что мы наблюдаем сами за собой
